Год издания книги: 1951

Книгу Дэвида Сэлинджера «Над пропастью во ржи» читать стало популярным практически сразу после выхода романа. Несмотря на многочисленные критику, на этом произведении выросли поколения молодых людей во всем мире. Книга «Над пропастью во ржи» стала своеобразным символом свободы выбора молодых людей. С годами книга не утратила своего значения и до сих пор ее вносят в рейтинги лучших произведений по всему миру, а суммарный тираж книги Сэлинджера ежегодно растет на более чем 200 тысяч экземпляров.

Книги «Над пропастью во ржи» краткое содержание

Сюжет книги «Над пропастью во ржи» разворачивается вокруг Холдена Колфилда. Этот семнадцатилетний юноша рассказывает свою историю, которая предшествовала его попаданию в клинику. Все началось в школе Пэнси в преддверье рождества 1949 года. Из этой школы Холдена исключают за неуспеваемость. Это уже не первое учебное заведение, из которого его исключают, и Холден немного переживает за то, что родители будут возмущаться. Поэтому он решает уехать из школы на несколько дней раньше и пожить самостоятельной жизнью. Тем более, что средств на это должно хватить.

Далее в книге Сэлинджера «Над пропастью во ржи» читать можно как он прощается с одним из немногих учителей, с которым он нашел общий язык, собирает вещи и уезжает. В поезде он сталкивается с матерью одного из учеников школы, с которым он был не очень дружен. Женщина рассказывает о своем сыне, а главный герой книги «Над пропастью во ржи» удивляется разительному отличию рассказа матери, от того юноши которого он знал. По приезду в Нью-Йорк Холден идет в ресторан. Здесь он знакомится с двумя монахинями. Одна из них является преподавателем литературы, и Колфилд с интересом обсуждает с ней некоторые из прочтенных им книг. Затем он покупает пластинку, для своей любимой младшей сестренки – Фиби.

Далее наше краткое содержание «Над пропастью во ржи» содержит рассказ, как устроившись в гостинице, он пытается развлечься в ресторане при гостинице. Он хочет танцевать, но в качестве возможных партнерш есть только три женщины несколько старше его возрастом. Он знакомится с ними, но они держатся отстраненно. Затем Холден едет в клуб, который очень любил его брат – Д.Б., сейчас известный сценарист в Голливуде. В этом баре он встречается с одной из девиц Д.Б., но она ему настолько отвратительна, что он старается как можно быстрее вернуться в гостиницу.

Далее в книге «Над пропастью во ржи» кратком содержании читать можно о том, как лифтер предлагает ему «девочку». Холден решает расстаться с девственностью, но когда приходит «девочка» он не решается на этот поступок и заплатив положенных пять долларов выпроваживает. Но вскоре является лифтер с проституткой, и желают получить еще пять долларов. Пользуясь своим физическим преимуществом, он отбирает у юноши еще пять долларов.

Следующим утром главный герой книги Сэлинджера «Над пропастью во ржи» назначает свидание своей подружке Салли Хейс. С ней он идет в театр, но игра актеров раздражает юношу. Затем они отправляются на каток, где попадают на рождественское представление, которое так же раздражает парня. Поэтому не удивительно, что вскоре они сорятся с Салли и девушка убегает в слезах. Холден пробовал извиниться за свои слова, но девушка его не слышала. Решив напиться, Холден отправляется в бар, где встречает самовлюбленного Карла Льюиса. На все излияния главного героя Карл реагирует советом обратиться к психиатру. Холден пропивает последние деньги, а по пути в парк разбивает пластинку, которую купил для Фиби. Вспомнив о сестре, он решает наведаться домой.

Далее в книге «Над пропастью во ржи» читать можно о том, как Холден приходит домой. По счастливой случайности дома только Фиби, которую он будет. Он ей рассказывает о своих мыслях, и девочка относится с пониманием. Холден рассказывает ей, что единственной подходящей для себя профессией видит ловить детей, которые бегают в поле ржи на краю пропасти. Этот рассказ Холдена и дал название книге. Вскоре возвращаются родители, и главный герой, заняв у сестры денег, тихо убегает из дома.

Главный герой книги Сэлинджера «Над пропастью во ржи» решает попросить ночлега у своего учителя Антолини. Тот его радостно принимает, но ночь Холден просыпается от того, что его гладят по голове. Главный герой боится, что к нему хотят «домогаться» и быстро прощается с Антолини. Хотя, скорее всего он был и не прав, но это он понимает уже утром.

Далее в нашем книги «Над пропастью во ржи» кратком содержании читать можно о том, как главный герой решает уехать на Запад. Об этом он сообщает только Фиби через записку. Он просит прийти ее к музею, где хочет вернуть деньги. Но Фиби приходит с чемоданом и заявляет, что поедет с ним. Ведь ей тоже надела школа и все вокруг. Холдену приходится принять точку здравого смысла и решить остаться. Они идут в зоосад, где еще работает карусели. Видя желания Фиби, он упрашивает ее прокатиться на карусели и под начавшимся дождем любуется ей.

Книга «Над пропастью во ржи» на сайте Топ книг

Книгу «Над пропастью во ржи» читать настолько популярно, что уже не первый раз она попадает в наш рейтинг . Иногда это произведение Сэлинджера занимает еще более высокое место. Например, среди года. И учитывая растущий интерес читать книгу «Над пропастью во ржи» в будущих она может занять еще более высокое место.

Роман «Над пропастью во ржи» Сэлинджера впервые был издан в 1951 году. Название произведения – искаженная фраза из стихотворения Бернса, которую автор меняет на «Если кто ловил кого-то над пропастью во ржи», делая таким образом отсылку к библейским ловцам человеческих душ. Главный герой, Холден, хочет стать тем, кто будет ловить во ржи маленьких детей, чтобы они не сорвались в пропасть, символизирующую фальшь того мира, в котором живет и откуда пытается сбежать сам Колфилд.

Главные герои

Холден Колфилд – молодой человек 17-ти лет, которого выгнали из школы. От его лица ведется повествование в романе.

Фиби – сестра Холдена 10-ти лет, очень понимающая девочка, любит своего брата.

Другие персонажи

Салли Хейс – подруга, девушка Холдена.

Старик Спенсер – учитель истории.

Уорд Стрэдлейтер – сосед Холдена по комнате в общежитии.

Мистер Антолини – молодой мужчина, бывший учитель Холдена.

Глава 1

Главный герой, Холден Колфилд, сейчас лежит в санатории, иногда к нему приезжает старший брат Д. Б. – писатель, который живет в Голливуде. Холден решает рассказать «сумасшедшую историю, которая случилась прошлым рождеством» .

Рассказ начинается с того, как он решил уйти со школы. До этого Холден с командой фехтовальщиков ездил на матч в Нью-Йорк, но забыл в метро все снаряжение для игры. Из-за этого матч не состоялся. За неуспеваемость героя выгнали из школы Пэнси – он завалил 4 предмета из 5, и после рождества ему нужно было уезжать домой.

Глава 2

Холден заходит к старику Спенсеру, учителю истории, и во время разговора признается, что родители еще не знают о том, что его выгнали. Спенсер пытается пристыдить юношу, но Колфилд думает лишь о том, куда деваются утки в парке, когда замерзает пруд.

Спенсер вспомнил, что у Холдена были трудности и в других школах: герой уже до этого успел сменить две. Холден объяснил, что везде в школах была «одна сплошная липа. Все делалось напоказ – не продохнешь».

Глава 3

Соврав Спенсеру, Холден ушел к себе в общежитие. Надев купленную в Нью-Йорке красную охотничью шапку, он читал книгу «В дебрях Африки» . Вскоре вернулся его сосед по комнате Стрэдлейтер.

Глава 4

Стрэдлейтер попросил Колфилда написать за него сочинение по английскому языку, так как он не успевает – идет на свидание с Джин Галлахер. Холден был давно знаком с Джин и разволновался – когда-то они играли в шашки и она ему нравилась.

Глава 5

Холден написал Стрэдлейтеру сочинение о бейсбольной рукавице умершего брата Колфилда – Алли.

Глава 6

Стрэдлейтер вернулся со свидания, и Холден снова начал волноваться, так как знал, что у того «совести нет ни капли» .

Прочитав написанное Холденом сочинение, Стрэдлейтер разозлился – нужно было написать описание дома или комнаты, а не рукавицы. Они поссорились, и во время драки сосед разбил Колфилду нос.

Глава 7

Холден решил уехать из школы сейчас же, быстро собрал вещи и ушел.

Глава 8

Он сразу же сел на поезд. По дороге к нему подсела милая женщина – мать Эрнеста Морроу, «самого последнего гада» в их школе, одноклассника Холдена. Колфилд наврал ей, что ее сын общий любимец.

Глава 9

Приехав в Нью-Йорк, Холден остановился в «Эдмонте» .

Глава 10

Колфилд пытался заказать в ресторане виски, но официант отказал ему как несовершеннолетнему. За соседним столиком сидели «три девицы лет под тридцать» . Холден пригласил их танцевать. Согласилась только блондинка – она «танцевала, как бог» . Колфилд просидел с девицами до самого закрытия ресторана.

Глава 11

Неожиданно Холден вспомнил о Джейн Галлахер, о том, как они познакомились и подружились, как единственный раз он ее поцеловал «да и то не по настоящему» .

Глава 12

Холден взял такси и поехал в ночной кабак к Эрни. По дороге он пытался у таксиста расспрашивать о том, куда деваются утки, но таксист ответил, что не знает, но уверен, что рыбы остаются в пруду.

У Эрни было полным-полно народу. Холден присел за столик, но его заметила бывшая пассия старшего брата – Лилиан Симмонс. Чтобы избавиться от нее, Холден соврал, что ему нужно на свидание, и ушел.

Глава 13

Холден вернулся в отель. Лифтер предложил вызвать ему проститутку, и Холден согласился.

Колфилд думал о том, что видимо «наконец представился случай» потерять невинность – вдруг «когда-нибудь придется жениться?»

К нему пришла проститутка Санни. Холдену хотелось сначала поговорить. Женщину это возмутило – лифтер и так разбудил ее среди ночи. Санни потребовала 10 долларов, но Холден дал ей только пять.

Глава 14

Только Холден лег спать, как к нему пришли лифтер и проститутка, требуя еще 5 долларов. Колфилд не хотел давать деньги, но лифтер прижал юношу к двери. Санни вытащила деньги из бумажника Колфилда. Холден выругался на лифтера, и тот сильно ударил его в живот.

Глава 15

С утра Холден позвонил Салли Хейс, своей давней подруге, пригласил ее на утренний спектакль. Во время завтрака к Колфилду присели две монахини. Одна из них оказалась учительницей английского языка. Холден дал им на благотворительность 10 долларов.

Глава 16

Холден купил сестренке Фиби пластинку «Крошка Шерли Бинз» про маленькую девочку. Когда Колфилд шел по Бродвею, впереди него мальчик 6-ти лет напевал песенку: «Если ты ловил кого-то вечером во ржи…» , чем поднял Холдену настроение.

Глава 17

Холден и Салли пошли на спектакль, который в целом показался Колфилду неплохим. После этого они пошли кататься на коньках. Салли пригласила Холдена к ним в сочельник убирать елку, и он согласился. Колфилд поделился, что ему все осточертело, и предложил девушке куда-то сбежать вместе с ним. Салли отказалась, и Холден сказал ей «катиться» . Они поругались, и девушка ушла.

Глава 18

Холден пошел в кино на фильм о войне. Идя после этого в Викер-бар, он думал, что наверняка бы спятил, если бы служил в армии.

Глава 19

В баре Холден встретился со старым знакомым Карлом. У Карла была девушка китаянка возрастом за 30 лет, что сильно удивило Холдена.

Глава 20

Холден просидел в баре до часу ночи и «напился там как сукин сын» . Выйдя из бара, он позвонил Салли и пообещал, что придет убирать елку. После этого пошел в парк и по дороге разбил пластинку Фиби. Посидев в парке, он решил сходить домой.

Глава 21

Родителей Холдена не оказалось дома. Колфилд разбудил Фиби. Малышка была очень рада брату и даже разбитой пластинке. Фиби догадалась, что его снова выгнали со школы.

Глава 22

Холден объяснил Фиби, что вылетел из Пэнси потому, что «в такой гнусной школе» «еще никогда не учился» . Расстроенная девочка сказала, что ему вообще ничего не нравится, и спросила, кем бы он хотел стать. Холден вспомнил песенку «Если кто-то звал кого-то вечером во ржи» и поделился с сестренкой: «понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. <…> А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело – ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. <…> «это единственное, чего мне хочется по-настоящему».

Глава 23

Фиби включила радио, и они с Холденом танцевали. Неожиданно пришли родители, и Колфилд незаметно ушел.

Глава 24

Холден пошел к бывшему учителю мистеру Антолини, рассказал о том, что его выгнали из Пэнси. Учитель сказал, что ему кажется, словно Холден несется «к какой-то страшной пропасти» . «Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. <…> И они перестали искать». Антолини считал, что Холден пожертвует «жизнью за какое-нибудь пустое, ненастоящее дело» . Учитель написал на листке: «Признак незрелости человека – то, что он хочет благородно умереть за правое дело, а признак зрелости – то, что он хочет смиренно жить ради правого дела» и отдал листок Холдену.

Учитель постелил Колфилду и юноша лег спать. Среди ночи он проснулся от того, что Антолини гладил его по голове. Холден испугался и быстро ушел.

Глава 25

Холден до утра пробыл на вокзале. Он думал о том, что, возможно, Антонили не хотел сделать ему ничего плохо. Холден решил, что ему нужно уехать на Запад, найти там работу, жить в хижине на опушке леса и может даже жениться. Колфилд передал Фиби записку, что уезжает и хочет перед этим с ней увидеться.

Фиби пришла с собранным чемоданом и сказала, что поедет с ним, и больше никогда не будет ходить в школу, начала плакать. Чтобы успокоить сестренку, Холден сказал, что никуда не уедет, и повел ее в зоопарк, а затем к каруселям. Пошел сильный ливень. Колфилд промок, но был очень счастлив, наблюдая, как Фиби кружилась на карусели.

Глава 26

Холден заболел и вот теперь в санатории. Осенью он пойдет в новую школу. Холдену кажется, что ему как-то не хватает всех тех, о ком он рассказал.

Заключение

В романе «Над пропастью во ржи» Сэлинджер затрагивает проблемы равнодушия людей друг к другу, эгоизма, лживости и лицемерия, рассуждает над темой искусства. Произведение оказало огромное влияние на литературу и культуру второй половины ХХ века, было переведено на многие языки, входит в список ста лучших англоязычных романов.

Краткий пересказ «Над пропастью во ржи» будет интересен школьникам, студентам и всем, кто увлекается творчеством Дж. Д. Сэлинджера.

Тест по роману

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4 . Всего получено оценок: 361.

Джером Д. Сэлинджер

Если вам на самом деле хочется услышать эту историю, вы, наверно, прежде всего захотите узнать, где я родился, как провел свое дурацкое детство, что делали мои родители до моего рождения, - словом, всю эту давид-копперфилдовскую муть. Но, по правде говоря, мне неохота в этом копаться. Во-первых, скучно, а во-вторых, у моих предков, наверно, случилось бы по два инфаркта на брата, если б я стал болтать про их личные дела. Они этого терпеть не могут, особенно отец. Вообще-то они люди славные, я ничего не говорю, но обидчивые до чертиков. Да я и не собираюсь рассказывать свою автобиографию и всякую такую чушь, просто расскажу ту сумасшедшую историю, которая случилась прошлым рождеством. А потом я чуть не отдал концы, и меня отправили сюда отдыхать и лечиться. Я и ему - Д.Б. - только про это и рассказывал, а ведь он мне как-никак родной брат. Он живет в Голливуде. Это не очень далеко отсюда, от этого треклятого санатория, он часто ко мне ездит, почти каждую неделю. И домой он меня сам отвезет - может быть, даже в будущем месяце. Купил себе недавно «ягуар». Английская штучка, может делать двести миль в час. Выложил за нее чуть ли не четыре тысячи. Денег у него теперь куча. Не то что раньше. Раньше, когда он жил дома, он был настоящим писателем. Может, слыхали - это он написал мировую книжку рассказов «Спрятанная рыбка». Самый лучший рассказ так и назывался - «Спрятанная рыбка», там про одного мальчишку, который никому не позволял смотреть на свою золотую рыбку, потому что купил ее на собственные деньги. С ума сойти, какой рассказ! А теперь мой брат в Голливуде, совсем скурвился. Если я что ненавижу, так это кино. Терпеть не могу.

Лучше всего начну рассказывать с того дня, как я ушел из Пэнси. Пэнси - это закрытая средняя школа в Эгерстауне, штат Пенсильвания. Наверно, вы про нее слыхали. Рекламу вы, во всяком случае, видели. Ее печатают чуть ли не в тысяче журналов - этакий хлюст, верхом на лошади, скачет через препятствия. Как будто в Пэнси только и делают, что играют в поло. А я там даже лошади ни разу в глаза не видал. И под этим конным хлюстом подпись: «С 1888 года в нашей школе выковывают смелых и благородных юношей». Вот уж липа! Никого они там не выковывают, да и в других школах тоже. И ни одного «благородного и смелого» я не встречал, ну, может, есть там один-два - и обчелся. Да и то они такими были еще до школы.

Словом, началось это в субботу, когда шел футбольный матч с Сэксонн-холлом. Считалось, что для Пэнси этот матч важней всего на свете. Матч был финальный, и, если бы наша школа проиграла, нам всем полагалось чуть ли не перевешаться с горя. Помню, в тот день, часов около трех, я стоял черт знает где, на самой горе Томпсона, около дурацкой пушки, которая там торчит, кажется, с самой войны за независимость. Оттуда видно было все поле и как обе команды гоняют друг дружку из конца в конец. Трибун я как следует разглядеть не мог, только слышал, как там орут. На нашей стороне орали во всю глотку - собралась вся школа, кроме меня, - а на их стороне что-то вякали: у приезжей команды народу всегда маловато.

На футбольных матчах всегда мало девчонок. Только старшеклассникам разрешают их приводить. Гнусная школа, ничего не скажешь. А я люблю бывать там, где вертятся девчонки, даже если они просто сидят, ни черта не делают, только почесываются, носы вытирают или хихикают. Дочка нашего директора, старика Термера, часто ходит на матчи, но не такая это девчонка, чтоб по ней с ума сходить. Хотя в общем она ничего. Как-то я с ней сидел рядом в автобусе, ехали из Эгерстауна и разговорились. Мне она понравилась. Правда, нос у нее длинный, и ногти обкусаны до крови, и в лифчик что-то подложено, чтоб торчало во все стороны, но ее почему-то было жалко. Понравилось мне то, что она тебе не вкручивала, какой у нее замечательный папаша. Наверно, сама знала, что он трепло несусветное.

Не пошел я на поле и забрался на гору, так как только что вернулся из Нью-Йорка с командой фехтовальщиков. Я капитан этой вонючей команды. Важная шишка. Поехали мы в Нью-Йорк на состязание со школой Мак-Берни. Только состязание не состоялось. Я забыл рапиры, и костюмы, и вообще всю эту петрушку в вагоне метро. Но я не совсем виноват. Приходилось все время вскакивать, смотреть на схему, где нам выходить. Словом, вернулись мы в Пэнси не к обеду, а уже в половине третьего. Ребята меня бойкотировали всю дорогу. Даже смешно.

И еще я не пошел на футбол оттого, что собрался зайти к старику Спенсеру, моему учителю истории, попрощаться перед отъездом. У него был грипп, и я сообразил, что до начала рождественских каникул я его не увижу. А он мне прислал записку, что хочет меня видеть до того, как я уеду домой, Он знал, что я не вернусь.

Да, забыл сказать - меня вытурили из школы. После рождества мне уже не надо было возвращаться, потому что я провалился по четырем предметам и вообще не занимался и все такое. Меня сто раз предупреждали - старайся, учись. А моих родителей среди четверти вызывали к старому Термеру, но я все равно не занимался. Меня и вытурили. Они много кого выгоняют из Пэнси. У них очень высокая академическая успеваемость, серьезно, очень высокая.

Словом, дело было в декабре, и холодно, как у ведьмы за пазухой, особенно на этой треклятой горке. На мне была только куртка - ни перчаток, ни черта. На прошлой неделе кто-то спер мое верблюжье пальто прямо из комнаты, вместе с теплыми перчатками - они там и были, в кармане. В этой школе полно жулья. У многих ребят родители богачи, но все равно там полно жулья. Чем дороже школа, тем в ней больше ворюг. Словом, стоял я у этой дурацкой пушки, чуть зад не отморозил. Но на матч я почти и не смотрел. А стоял я там потому, что хотелось почувствовать, что я с этой школой прощаюсь. Вообще я часто откуда-нибудь уезжаю, но никогда и не думаю ни про какое прощание. Я это ненавижу. Я не задумываюсь, грустно ли мне уезжать, неприятно ли. Но когда я расстаюсь с каким-нибудь местом, мне надо почувствовать, что я с ним действительно расстаюсь. А то становится еще неприятней.

Мне повезло. Вдруг я вспомнил про одну штуку и сразу почувствовал, что я отсюда уезжаю навсегда. Я вдруг вспомнил, как мы однажды, в октябре, втроем - я, Роберт Тичнер и Пол Кембл - гоняли мяч перед учебным корпусом. Они славные ребята, особенно Тичнер. Время шло к обеду, совсем стемнело, но мы все гоняли мяч и гоняли. Стало уже совсем темно, мы и мяч-то почти не видели, но ужасно не хотелось бросать. И все-таки пришлось. Наш учитель биологии, мистер Зембизи, высунул голову из окна учебного корпуса и велел идти в общежитие, одеваться к обеду. Как вспомнишь такую штуку, так сразу почувствуешь: тебе ничего не стоит уехать отсюда навсегда, - у меня по крайней мере почти всегда так бывает. И только я понял, что уезжаю навсегда, я повернулся и побежал вниз с горы, прямо к дому старика Спенсера. Он жил не при школе. Он жил на улице Энтони Уэйна.

Я бежал всю дорогу, до главного выхода, а потом переждал, пока не отдышался. У меня дыхание короткое, по правде говоря. Во-первых, я курю, как паровоз, то есть раньше курил. Тут, в санатории, заставили бросить. И еще - я за прошлый год вырос на шесть с половиной дюймов. Наверно, от этого я и заболел туберкулезом и попал сюда на проверку и на это дурацкое лечение. А в общем я довольно здоровый.

Словом, как только я отдышался, я побежал через дорогу на улицу Уэйна. Дорога вся обледенела до черта, и я чуть не грохнулся. Не знаю, зачем я бежал, наверно, просто так. Когда я перебежал через дорогу, мне вдруг показалось, что я исчез. День был какой-то сумасшедший, жуткий холод, ни проблеска солнца, ничего, и казалось, стоит тебе пересечь дорогу, как ты сразу исчезнешь навек.

Ух, и звонил же я в звонок, когда добежал до старика Спенсера! Промерз я насквозь. Уши болели, пальцем пошевельнуть не мог. «Ну, скорей, скорей!» - говорю чуть ли не вслух. - Открывайте!» Наконец старушка Спенсер мне открыла. У них прислуги нет и вообще никого нет, они всегда сами открывают двери. Денег у них в обрез.

Холден! - сказала миссис Спенсер. - Как я рада тебя видеть! Входи, милый! Ты, наверно, закоченел до смерти?

Мне кажется, она и вправду была рада меня видеть. Она меня любила. По крайней мере, мне так казалось.

Я пулей влетел к ним в дом.

Как вы поживаете, миссис Спенсер? - говорю. - Как здоровье мистера Спенсера?

Дай твою куртку, милый! - говорит она. Она и не слышала, что я спросил про мистера Спенсера. Она была немножко глуховата.

Она повесила мою куртку в шкаф в прихожей, и я пригладил волосы ладонью. Вообще я ношу короткий ежик, мне причесываться почти не приходится.

Как же вы живете, миссис Спенсер? - спрашиваю, но на этот раз громче, чтобы она услыхала.

Прекрасно, Холден. - Она закрыла шкаф в прихожей. - А ты-то как живешь?

Отлично, - говорю. - А как мистер Спенсер? Кончился у него грипп?

Кончился? Холден, он себя ведет как… как не знаю кто!.. Он у себя, милый, иди прямо к нему.

У них у каждого была своя комната. Лет им было под семьдесят, а то и больше. И все-таки они получали удовольствие от жизни, хоть одной ногой и стояли в могиле. Знаю, свинство так говорить, но я вовсе не о том. Просто я хочу сказать, что я много думал про старика Спенсера, а если про него слишком много думать, начинаешь удивляться - за каким чертом он еще живет. Понимаете, он весь сгорбленный и еле ходит, а если он в классе уронит мел, так кому-нибудь с первой парты приходится нагибаться и подавать ему. По-моему, это ужасно. Но если не слишком разбираться, а просто так подумать, то выходит, что он вовсе не плохо живет. Например, один раз, в воскресенье, когда он меня и еще нескольких других ребят угощал горячим шоколадом, он нам показал потрепанное индейское одеяло - они с миссис Спенсер купили его у какого-то индейца в Йеллоустонском парке. Видно было, что старик Спенсер от этой покупки в восторге. Вы понимаете, о чем я? Живет себе такой человек вроде старого Спенсера, из него уже песок сыплется, а он все еще приходит в восторг от какого-то одеяла.

Дверь к нему была открыта, но я все же постучался, просто из вежливости. Я видел его - он сидел в большом кожаном кресле, закутанный в то самое одеяло, про которое я говорил. Он обернулся, когда я постучал.

Кто там? - заорал он. - Ты, Колфилд? Входи, мальчик, входи!

Он всегда орал дома, не то что в классе. На нервы действовало, серьезно.

Только я вошел - и уже пожалел, зачем меня принесло. Он читал «Атлантик мансли», и везде стояли какие-то пузырьки, пилюли, все пахло каплями от насморка. Тоску нагоняло. Я вообще-то не слишком люблю больных. И все казалось еще унылее оттого, что на старом Спенсере был ужасно жалкий, потертый, старый халат - наверно, он его носил с самого рождения, честное слово. Не люблю я стариков в пижамах или в халатах. Вечно у них грудь наружу, все их старые ребра видны. И ноги жуткие. Видали стариков на пляжах, какие у них ноги белые, безволосые?

Здравствуйте, сэр! - говорю. - Я получил вашу записку. Спасибо вам большое. - Он мне написал записку, чтобы я к нему зашел проститься перед каникулами; знал, что я больше не вернусь. - Вы напрасно писали, я бы все равно зашел попрощаться.

Садись вон туда, мальчик, - сказал старый Спенсер. Он показал на кровать.

Я сел на кровать.

Как ваш грипп, сэр?

Знаешь, мой мальчик, если бы я себя чувствовал лучше, пришлось бы послать за доктором! - Старик сам себя рассмешил. Он стал хихикать, как сумасшедший. Наконец отдышался и спросил: - А почему ты не на матче? Кажется, сегодня финал?

Да. Но я только что вернулся из Нью-Йорка с фехтовальной командой.

Господи, ну и постель! Настоящий камень!

Он вдруг напустил на себя страшную строгость - я знал, что так будет.

Значит, ты уходишь от нас? - спрашивает.

Да, сэр, похоже на то.

Тут он начал качать головой. В жизни не видел, чтобы человек столько времени подряд мог качать головой. Не поймешь, оттого ли он качает головой, что задумался, или просто потому, что он уже совсем старикашка и ни хрена не понимает.

А о чем с тобой говорил доктор Термер, мой мальчик? Я слыхал, что у вас был долгий разговор.

Да, был. Поговорили. Я просидел у него в кабинете часа два, если не больше.

Что же он тебе сказал?

Ну… всякое. Что жизнь - это честная игра. И что надо играть по правилам. Он хорошо говорил. То есть ничего особенного он не сказал. Все насчет того же, что жизнь - это игра и всякое такое. Да вы сами знаете.

Но жизнь действительно игра, мой мальчик, и играть надо по правилам.

Да, сэр. Знаю. Я все это знаю.

Тоже сравнили! Хороша игра! Попадешь в ту партию, где классные игроки, - тогда ладно, куда ни шло, тут действительно игра. А если попасть на д р у г у ю сторону, где одни мазилы, - какая уж тут игра? Ни черта похожего. Никакой игры не выйдет.

А доктор Термер уже написал твоим родителям? - спросил старик Спенсер.

Нет, он собирается написать им в понедельник.

А ты сам им ничего не сообщил?

Нет, сэр, я им ничего не сообщил, увижу их в среду вечером, когда приеду домой.

Как же, по-твоему, они отнесутся к этому известию?

Как сказать… Рассердятся, наверно, - говорю. - Должно быть, рассердятся. Ведь я уже в четвертой школе учусь.

И я тряхнул головой. Это у меня привычка такая.

Эх! - говорю. Это тоже привычка - говорить «Эх!» или «Ух ты!», отчасти потому, что у меня не хватает слов, а отчасти потому, что я иногда веду себя совсем не по возрасту. Мне тогда было шестнадцать, а теперь мне уже семнадцать, но иногда я так держусь, будто мне лет тринадцать, не больше. Ужасно нелепо выходит, особенно потому, что во мне шесть футов и два с половиной дюйма, да и волосы у меня с проседью. Это правда. У меня на одной стороне, справа, миллион седых волос. С самого детства. И все-таки иногда я держусь, будто мне лет двенадцать. Так про меня все говорят, особенно отец. Отчасти это верно, но не совсем. А люди всегда думают, что они тебя видят насквозь. Мне-то наплевать, хотя тоска берет, когда тебя поучают - веди себя как взрослый. Иногда я веду себя так, будто я куда старше своих лет, но этого-то люди не замечают. Вообще ни черта они не замечают.

Старый Спенсер опять начал качать головой. И при этом ковырял в носу. Он старался делать вид, будто потирает нос, но на самом деле он весь палец туда запустил. Наверно, он думал, что это можно, потому что, кроме меня, никого тут не было. Мне-то все равно, хоть и противно видеть, как ковыряют в носу.

Потом он заговорил:

Я имел честь познакомиться с твоей матушкой и с твоим отцом, когда они приезжали побеседовать с доктором Термером несколько недель назад. Они изумительные люди.

Да, конечно. Они хорошие.

«Изумительные». Ненавижу это слово! Ужасная пошлятина. Мутит, когда слышишь такие слова.

И вдруг у старого Спенсера стало такое лицо, будто он сейчас скажет что-то очень хорошее, умное. Он выпрямился в кресле, сел поудобнее. Оказалось, ложная тревога. Просто он взял журнал с колен и хотел кинуть его на кровать, где я сидел. И не попал. Кровать была в двух дюймах от него, а он все равно не попал. Пришлось мне встать, поднять журнал и положить на кровать. И вдруг мне захотелось бежать к чертям из этой комнаты. Я чувствовал, сейчас начнется жуткая проповедь. Вообще-то я не возражаю, пусть говорит, но чтобы тебя отчитывали, а кругом воняло лекарствами и старый Спенсер сидел перед тобой в пижаме и халате - это уж слишком. Не хотелось слушать.

Тут и началось.

Что ты с собой делаешь, мальчик? - сказал старый Спенсер. Он заговорил очень строго, так он раньше не разговаривал. - Сколько предметов ты сдавал в этой четверти?

Пять, сэр.

Пять. А сколько завалил?

Четыре. - Я поерзал на кровати. На такой жесткой кровати я еще никогда в жизни не сидел. Английский я хорошо сдал, потому что я учил Беовульфа и «Лорд Рэндал, мой сын» и всю эту штуку еще в Хуттонской школе. Английским мне приходилось заниматься, только когда задавали сочинения.

Он меня даже не слушал. Он никогда не слушал, что ему говорили.

Я провалил тебя по истории, потому что ты совершенно ничего не учил.

Понимаю, сэр. Отлично понимаю. Что вам было делать?

Совершенно ничего не учил! - повторял он. Меня злит, когда люди повторяют то, с чем ты сразу согласился. А он и в третий раз повторил: - Совершенно ничего не учил! Сомневаюсь, открывал ли ты учебник хоть раз за всю четверть. Открывал? Только говори правду, мальчик!

Нет, я, конечно, просматривал его раза два, - говорю. Не хотелось его обижать. Он был помешан на своей истории.

Ах, просматривал? - сказал он очень ядовито. - Твоя, с позволения сказать, экзаменационная работа вон там, на полке. Сверху, на тетрадях. Дай ее сюда, пожалуйста!

Это было ужасное свинство с его стороны, но я взял свою тетрадку и подал ему - больше ничего делать не оставалось. Потом я опять сел на эту бетонную кровать. Вы себе и представить не можете, как я жалел, что зашел к нему проститься!

Джером Д. Сэлинджер. Над пропастью во ржи. Книга. Читать онлайн. 16 Сен 2017 admin

Я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом - ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело - ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.

Anyway, I keep picturing all these little kids playing some game in this big field of rye and all. Thousands of little kids, and nobody"s around - nobody big, I mean - except me. And I"m standing on the edge of some crazy cliff. What I have to do, I have to catch everybody if they start to go over the cliff - I mean if they"re running and they don"t look where they"re going I have to come out from somewhere and catch them. That"s all I"d do all day. I"d just be the catcher in the rye and all. I know it"s crazy, but that"s the only thing I"d really like to be. I know it"s crazy.

Вечно я говорю «очень приятно с вами познакомиться», когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.

Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи

Если человек умер, его нельзя перестать любить, черт возьми. Особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?

Just because somebody"s dead, you don"t just stop liking them, for God"s sake - especially if they were about a thousand times nicer than the people you know that"re alive and all.

Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи

А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца - так сразу подумаешь: хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочется.

What really knocks me out is a book that, when you"re all done reading it, you wish the author that wrote it was a terrific friend of yours and you could call him up on the phone whenever you felt like it.

Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи

Пропасть, в которую ты летишь, - ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти.

Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи

Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застекленную витрину и не трогать.

Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи

Если девушка приходит на свидание красивая - кто будет расстраиваться, что она опоздала? Никто!

Джером Дэвид Сэлинджер. Над пропастью во ржи

Я… машин не люблю. Понимаешь, мне неинтересно. Лучше бы я себе завёл лошадь, чёрт побери. В лошадях хоть есть что-то человеческое. С лошадью хоть поговорить можно…

Американский писатель, произведения которого увидели свет в журнале The New Yorker во 2-й половине 1940-х и в 1950-е годы. Сэлинджер вырос на Манхэттене, начал писать рассказы в средней школе.

Родился в Нью-Йорке. Окончил военное училище в городе Вэлли-Фордж, штат Пенсильвания. Здесь он сочинил свои первые рассказы. Слушал лекции в Нью-Йоркском университете, посещал лекции в Урсинус-колледже (Пенсильвания), затем поступил Колумбийский университет, где слушал курс лекций о коротком рассказе. Однако ни одно из высших учебных заведений он так и не окончил.

В 1942 году был призван в армию, окончил офицерско-сержантскую школу войск связи, а затем в чине сержанта был переведён в контрразведку и направлен в город Нэшвилл (Теннесси). Работал с военнопленными, принимал участие в освобождении нескольких концлагерей.

Писательская карьера Сэлинджера началась с публикации коротких рассказов в нью-йоркских журналах. Его первый рассказ «Молодые люди» был опубликован в 1940 году. А спустя одиннадцать лет после первой публикации Сэлинджер выпустил свой единственный роман «Над пропастью во ржи», который встретил дружное одобрение критики и до сих пор сохраняет популярность.

В последние годы жизни он практически никак не общался с внешним миром, живя в особняке в городке Корниш, штат Нью-Гэмпшир, и занимаясь разнообразными духовными практиками и нетрадиционной медициной.
Джером Дэвид Сэлинджер умер естественной смертью в своем доме в Нью-Гэмпшире в возрасте 91 года.

“Н ад пропастью во ржи”

Роман американского писателя Джерома Сэлинджера. В нём от лица 16-летнего юноши по имени Холден откровенно рассказывается о его обострённом восприятии американской действительности и неприятии общих канонов и морали современного общества. Произведение имело огромную популярность как среди молодёжи, так и среди взрослого населения, оказав существенное влияние на мировую культуру второй половины XX века.

Роман был переведён почти на все мировые языки. В 2005 году журнал Time включил роман в список 100 лучших англоязычных романов, написанных начиная с 1923 года, а издательство Modern Library включило его в список 100 лучших англоязычных романов 20-го столетия. Однако несмотря на это, в США роман часто подвергался критике и запрету из-за большого количества нецензурной лексики.

Первыми предшественниками «Над пропастью во ржи» стали ранние рассказы Сэлинджера, во многих из которых намечаются темы, впоследствии поднятые писателем в романе. Во время обучения в Колумбийском университете им был написан рассказ «Молодые ребята», одна из героинь которого описывалась исследователями как «едва очерченный прототип Салли Хейс». В ноябре 1941 года был написан рассказ под названием «Лёгкий бунт на Мэдисон-авеню», который впоследствии превратился в семнадцатую главу романа: в нём описывается ссора Холдена с Салли после катка и его встреча с Карлом Льюсом. «Лёгкий бунт на Мэдисон-авеню» стал первым произведением Сэлинджера, в котором появился персонаж по имени Холден Колфилд. Другой рассказ, под названием «Я сумасшедший», содержит в себе наброски двух эпизодов из «Над пропастью во ржи» (прощание Холдена с учителем истории и его разговор с матерью одного из одноклассников по дороге из школы в Нью-Йорк); его главный герой тоже носит имя Холдена Колфилда. В рассказе «День перед прощанием» (1944 год), к главному герою Джону Глэдуоллеру приезжает его друг, Винсент Колфилд, который рассказывает о своем младшем брате Холдене, «которого сто раз выгоняли из школы». Из повествования следует, что Холден служил в армии и пропал без вести, когда ему не было и 20 лет. В 1949 году The New Yorker принял к печати девяностостраничную рукопись под авторством Сэлинджера, главным героем которой был опять же Холден Колфилд, но впоследствии сам писатель отозвал текст обратно. Окончательный вариант романа был выпущен издательством Little, Brown and Company в 1951 году.

“Н ад пропастью во ржи” краткое содержание

Роман написан от лица шестнадцатилетнего Холдена Колфилда, находящегося на лечении в клинике: он рассказывает об истории, случившейся с ним прошлой зимой и предшествовавшей его болезни. События, о которых он повествует, разворачиваются в предрождественские дни декабря 1949 года. Воспоминания юноши начинаются со дня его отбытия из закрытой школы Пэнси, откуда он был отчислен за неуспеваемость.

Семнадцатилетний Холден Колфилд, находящийся в санатории, вспоминает «ту сумасшедшую историю, которая случилась прошлым Рождеством», после чего он «чуть не отдал концы», долго болел, а теперь вот проходит курс лечения и вскоре надеется вернуться домой.

Его воспоминания начинаются с того самого дня, когда он ушёл из Пэнси, закрытой средней школы в Эгерстауне, штат Пенсильвания. Собственно ушёл он не по своей воле - его отчислили за академическую неуспеваемость - из девяти предметов в ту четверть он завалил пять. Положение осложняется тем, что Пэнси - не первая школа, которую оставляет юный герой. До этого он уже бросил Элктон-хилл, поскольку, по его убеждению, «там была одна сплошная липа». Впрочем, ощущение того, что вокруг него «липа» - фальшь, притворство и показуха, - не отпускает Колфилда на протяжении всего романа. И взрослые, и сверстники, с которыми он встречается, вызывают в нем раздражение, но и одному ему оставаться невмоготу.

Последний день в школе изобилует конфликтами. Он возвращается в Пэнси из Нью-Йорка, куда ездил в качестве капитана фехтовальной команды на матч, который не состоялся по его вине - он забыл в вагоне метро спортивное снаряжение. Сосед по комнате Стрэдлейтер просит его написать за него сочинение - описать дом или комнату, но Колфилд, любящий делать все по-своему, повествует о бейсбольной перчатке своего покойного брата Алли, который исписал её стихами и читал их во время матчей. Стрэдлейтер, прочитав текст, обижается на отклонившегося от темы автора, заявляя, что тот подложил ему свинью, но и Колфилд, огорчённый тем, что Стрэдлейтер ходил на свидание с девушкой, которая нравилась и ему самому, не остаётся в долгу. Дело кончается потасовкой и разбитым носом Колфилда.

Оказавшись в Нью-Йорке, он понимает, что не может явиться домой и сообщить родителям о том, что его исключили. Он садится в такси и едет в отель. По дороге он задаёт свой излюбленный вопрос, который не даёт ему покоя: «Куда деваются утки в Центральном парке, когда пруд замерзает?» Таксист, разумеется, удивлён вопросом и интересуется, не смеётся ли над ним пассажир. Но тот и не думает издеваться, впрочем, вопрос насчёт уток, скорее, проявление растерянности Холдена Колфилда перед сложностью окружающего мира, нежели интерес к зоологии.

Этот мир и гнетёт его, и притягивает. С людьми ему тяжело, без них - невыносимо. Он пытается развлечься в ночном клубе при гостинице, но ничего хорошего из этого не выходит, да и официант отказывается подать ему спиртное как несовершеннолетнему. Он отправляется в ночной бар в Гринич-Виллидж, где любил бывать его старший брат Д. Б., талантливый писатель, соблазнившийся большими гонорарами сценариста в Голливуде. По дороге он задаёт вопрос про уток очередному таксисту, снова не получая вразумительного ответа. В баре он встречает знакомую Д. Б. с каким-то моряком. Девица эта вызывает в нем такую неприязнь, что он поскорее покидает бар и отправляется пешком в отель.

Лифтёр отеля интересуется, не желает ли он девочку - пять долларов на время, пятнадцать на ночь. Холден договаривается «на время», но когда девица появляется в его номере, не находит в себе сил расстаться со своей невинностью. Ему хочется поболтать с ней, но она пришла работать, а коль скоро клиент не готов соответствовать, требует с него десять долларов. Тот напоминает, что договор был насчёт пятёрки. Та удаляется и вскоре возвращается с лифтёром. Очередная стычка заканчивается очередным поражением героя.

Наутро он договаривается о встрече с Салли Хейс, покидает негостеприимный отель, сдаёт чемоданы в камеру хранения и начинает жизнь бездомного. В красной охотничьей шапке задом наперёд, купленной в Нью-Йорке в тот злосчастный день, когда он забыл в метро фехтовальное снаряжение, Холден Колфилд слоняется по холодным улицам большого города. Посещение театра с Салли не приносит ему радости. Пьеса кажется дурацкой, публика, восхищающаяся знаменитыми актёрами Лантами, кошмарной. Спутница тоже раздражает его все больше и больше.

Вскоре, как и следовало ожидать, случается ссора. После спектакля Холден и Салли отправляются покататься на коньках, и потом, в баре, герой даёт волю переполнявшим его истерзанную душу чувствам. Объясняясь в нелюбви ко всему, что его окружает: «Я ненавижу… Господи, до чего я все это ненавижу! И не только школу, все ненавижу. Такси ненавижу, автобусы, где кондуктор орёт на тебя, чтобы ты выходил через заднюю площадку, ненавижу знакомиться с ломаками, которые называют Лантов „ангелами“, ненавижу ездить в лифтах, когда просто хочется выйти на улицу, ненавижу мерить костюмы у Брукса…»

Его порядком раздражает, что Салли не разделяет его негативного отношения к тому, что ему столь немило, а главное, к школе. Когда же он предлагает ей взять машину и уехать недельки на две покататься по новым местам, а она отвечает отказом, рассудительно напоминая, что «мы, в сущности, ещё дети», происходит непоправимое: Холден произносит оскорбительные слова, и Салли удаляется в слезах.

Новая встреча - новые разочарования. Карл Льюс, студент из Принстона, слишком сосредоточен на своей особе, чтобы проявить сочувствие к Холдену, и тот, оставшись один, напивается, звонит Салли, просит у неё прощения, а потом бредёт по холодному Нью-Йорку и в Центральном парке, возле того самого пруда с утками, роняет пластинку, купленную в подарок младшей сестрёнке Фиби.

Вернувшись-таки домой - и к своему облегчению, обнаружив, что родители ушли в гости, - он вручает Фиби лишь осколки. Но она не сердится. Она вообще, несмотря на свои малые годы, отлично понимает состояние брата и догадывается, почему он вернулся домой раньше срока. Именно в разговоре с Фиби Холден выражает свою мечту: «Я себе представляю, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле во ржи. Тысячи малышей, а кругом ни души, ни одного взрослого, кроме меня… И моё дело - ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть».

Впрочем, Холден не готов к встрече с родителями, и, одолжив у сестрёнки деньги, отложенные ею на рождественские подарки, он отправляется к своему прежнему преподавателю мистеру Антолини. Несмотря на поздний час, тот принимает его, устраивает на ночь. Как истинный наставник, он пытается дать ему ряд полезных советов, как строить отношения с окружающим миром, но Холден слишком устал, чтобы воспринимать разумные изречения. Затем вдруг он просыпается среди ночи и обнаруживает у своей кровати учителя, который гладит ему лоб. Заподозрив мистера Антолини в дурных намерениях, Холден покидает его дом и ночует на Центральном вокзале.

Впрочем, он довольно скоро понимает, что неверно истолковал поведение педагога, свалял дурака, и это ещё больше усиливает его тоску.

Размышляя, как жить дальше, Холден принимает решение податься куда-нибудь на Запад и там в соответствии с давней американской традицией постараться начать все сначала. Он посылает Фиби записку, где сообщает о своём намерении уехать, и просит её прийти в условленное место, так как хочет вернуть одолженные у неё деньги. Но сестрёнка появляется с чемоданом и заявляет, что едет на Запад с братом. Вольно или невольно маленькая Фиби разыгрывает перед Холденом его самого - она заявляет, что и в школу больше не пойдёт, и вообще эта жизнь ей надоела. Холдену, напротив, приходится поневоле стать на точку зрения здравого смысла, забыв на время о своём всеотрицании. Он проявляет благоразумие и ответственность и убеждает сестрёнку отказаться от своего намерения, уверяя её, что сам никуда не поедет. Он ведёт Фиби в зоосад, и там она катается на карусели, а он любуется ею.

Ц итаты и афоризмы

Странные люди эти девчонки. Каждый раз, когда упоминаешь какого-нибудь чистокровного гада – очень подлого или очень самовлюблённого, каждый раз, как про него заговоришь с девчонкой, она непременно скажет, что у него “комплекс неполноценности”. Может быть, это и верно, но это не мешает ему быть гадом. Да, девчонки. Один раз я познакомил подругу Роберты Уолш с одним моим приятелем. Его звали Боб Робинсон, вот у него по-настоящему был комплекс неполноценности. Сразу было видно, что он стесняется своих родителей, потому что они говорили “хочут” или “хочете”, и всё в таком роде, а кроме того, они были довольно бедные. Но сам он был вовсе не из худших. Очень славный малый, но подруге Роберты Уолш он совершенно не понравился. Она сказала Роберте, что он задаётся, а решила она, что он задается..

По-моему, он сам уже не разбирается, хорошо он играет или нет. Но он тут ни при чем. Виноваты эти болваны, которые ему хлопают, - они кого угодно испортят, им только дай волю.

Если человек умер, его нельзя перестать любить, черт возьми. Особенно если он был лучше всех живых, понимаешь?

Больше всего я ненавижу ложиться спать, когда ничуть не устал.

Нельзя найти спокойное, тихое место – нет его на свете. Иногда подумаешь – а может, есть, но пока ты туда доберёшься, кто-нибудь прокрадётся перед тобой и напишет похабщину прямо перед твоим носом. Проверьте сами. Мне иногда кажется – вот я умру, попаду на кладбище, поставят надо мной памятник, напишут “Холден Колфилд”, и год рождения, и год смерти, а под всем этим кто-нибудь нацарапает похабщину. Уверен, что так оно и будет.

Вечно я говорю «очень приятно с вами познакомиться», когда мне ничуть не приятно. Но если хочешь жить с людьми, приходится говорить всякое.

Вообще я очень необразованный, но читаю много.

Just because somebody’s dead, you don’t just stop liking them, for God’s sake - especially if they were about a thousand times nicer than the people you know that’re alive and all.

Лучше бы некоторые вещи не менялись. Хорошо, если б их можно было поставить в застекленную витрину и не трогать.

А увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца - так сразу подумаешь: хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочется.

Не смей называть меня «детка»! Черт! Я тебе в отцы гожусь, дуралей!
- Нет, не годишься!.. Во-первых, я бы тебя в свой дом на порог не пустил…

Когда настроения нет, все равно ничего не выйдет.

Anyway, I keep picturing all these little kids playing some game in this big field of rye and all. Thousands of little kids, and nobody’s around - nobody big, I mean - except me. And I’m standing on the edge of some crazy cliff. What I have to do, I have to catch everybody if they start to go over the cliff - I mean if they’re running and they don’t look where they’re going I have to come out from somewhere and catch them. That’s all I’d do all day. I’d just be the catcher in the rye and all. I know it’s crazy, but that’s the only thing I’d really like to be. I know it’s crazy.

Я решил сделать вот что: притвориться глухонемым. Тогда не надо будет ни с кем заводить всякие ненужные глупые разговоры. Если кто-нибудь захочет со мной поговорить, ему придётся писать на бумажке и показывать мне. Им это так в конце концов осточертеет, что я на всю жизнь избавлюсь от разговоров. Все будут считать, что я несчастный глухонемой дурачок, и оставят меня в покое.

Плохо то, что иногда всякие глупости доставляют удовольствие.

Беда мне с этими девчонками. Иногда на неё и смотреть не хочется, видишь, что она дура дурой, но стоит ей сделать что-нибудь мило, я уже влюбляюсь. Ох эти девчонки, чёрт бы их подрал. С ума могут свести.

Я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом - ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело - ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.

Если девушка приходит на свидание красивая - кто будет расстраиваться, что она опоздала? Никто!

Чертовы деньги. Вечно из-за них расстраиваешься.

Вообще я часто откуда-нибудь уезжаю, но никогда и не думаю ни про какое прощание. Я это ненавижу. Я не задумываюсь, грустно ли мне уезжать, неприятно ли. Но когда я расстаюсь с каким-нибудь местом, мне надо почувствовать, что я с ним действительно расстаюсь. А то становится ещё неприятней.

Пропасть, в которую ты летишь, - ужасная пропасть, опасная. Тот, кто в нее падает, никогда не почувствует дна. Он падает, падает без конца. Это бывает с людьми, которые в какой-то момент своей жизни стали искать то, чего им не может дать их привычное окружение. Вернее, они думали, что в привычном окружении они ничего для себя найти не могут. И они перестали искать. Перестали искать, даже не делая попытки что-нибудь найти.

Увлекают меня такие книжки, что как их дочитаешь до конца – так сразу подумаешь: хорошо бы, если бы этот писатель стал твоим лучшим другом и чтоб с ним можно было поговорить по телефону, когда захочется. Но это редко бывает.

Я… машин не люблю. Понимаешь, мне неинтересно. Лучше бы я себе завёл лошадь, чёрт побери. В лошадях хоть есть что-то человеческое. С лошадью хоть поговорить можно…

Некрасивым девушкам очень плохо приходится. Мне их иногда до того жалко, что я даже смотреть на них не могу, особенно когда они сидят с каким-нибудь шизиком, который рассказывает им про свой идиотский футбол.

Он ненавидел, когда его обзывали кретином. Все кретины ненавидят, когда их называют кретинами.

Только мы обнялись покрепче, я ей вдруг говорю, что я её люблю и всё такое. Конечно, это было враньё, но соль в том, что я сам в ту минуту был уверен в этом. Нет, я ненормальный! Клянусь богом, я сумасшедший!

Вообще, если взять десять человек из тех, кто смотрит липовую картину и ревёт в три ручья, так поручиться можно, что из них девять окажутся в душе самыми прожжёнными сволочами. Я вам серьёзно говорю.

Источник – Википедия, allsoch.ru, librebook.me