Часть 1.

В апреле 2010 года исполнится сороколетие Православной Церкви в Америке. Православная Церковь в Америке, самая молодая автокефальная ("самовозглавляемая") церковь в семье православных церквей, началась с миссии Русской Православной Церкви на Аляске (1794 г. ) и, через викарную епископию Аляски (1857 г. ), выросла сначала в епархию Северной Америки и Алеутских островов (1900 г. ). Эта епархия, в свою очередь, превратилась в 1924 году в митрополию Соединенных Штатов и Канады - церковную область, состоящую из нескольких епархий. В 1970 году митрополия получила признание своей автокефалии.
Православная Церковь в Америке в православном мире уникальна. В своей внутренней жизни она руководствуется канонами древней Церкви и свободна от давления как политических режимов, так и определенной национальной группы. Будучи верна православному преданию, она при этом ведет активную миссионерскую деятельность в самом открытом и свободном обществе современности.
На территории Аляски православный апостолат начался еще до того, как американские колонии вступили в свою борьбу за независимость. С открытием Аляски сюда, естественно, хлынули русские промышленники и торговцы. Уже к 1780 г. на Алеутских островах и на побережье Аляски действовало пять русских компаний. С приходом русских начала распространяться и их вера. Участник аляскинской экспедиции Джон Ледиард писал в своем дневнике в 1776 году, что они нашли на Уналяске русскую колонию размером около пятисот человек и были свидетелями того, как ночью русские, алеуты и камчадалы вместе пели вечерние молитвы, как они поняли, по традиции Греческой Церкви.
На призывы промышленников к культурно-религиозной колонизации Аляски откликнулось екатерининское правительство. В 1793 году оно санкционировало посылку миссионерской группы из восьми монахов. Однако ее деятельность на Аляске была коротка. Большинство миссионеров погибло или вернулось домой. Только один из них, монах Герман , остался среди туземцев на всю свою долгую и преисполненную подвигами жизнь. Канонизировав его под именем преподобного Германа Аляскинского в 1970 году, в год провозглашения своей самостоятельности, Православная Церковь в Америке сделала его своим святым покровителем.
Однако организация православной церковной жизни на Аляске связана с именем другого миссионера - сибирского священника Иннокентия Вениаминова . Вениаминов прослужил на Аляске с 1824 года по 1858 год - пятнадцать лет в качестве священника-миссионера и двадцать два года в качестве епископа-миссионера. В 1858 году, после присоединения к его Аляскинской епархии Якутии и Амурской области, резиденция его была перенесена в Благовещенск-на-Амуре. В Новоархангельск на Аляске был назначен викарный епископ.

Будучи человеком большой физической силы, выносливости и многообразной одаренности, Иннокентий своими силами построил церковь, основал школу, создал метеорологическую станцию. Ознакомившись с местным наречием, даже не имевшим письменности, он приспособил к нему кириллицу в качестве азбуки, создал букварь и грамматику и перевел на сформированный им же самим литературный язык алеутов Евангелие от Матфея и Литургию, а также написал на нем краткий катехизис. Несколько раз на собачьих упряжках, либо на самодельной байдарке объезжал он свою аляскинскую епархию. Во время одного из таких путешествий Иннокентий посетил и Сан-Франциско, где подружился с миссионерами-францисканцами, найдя с ними общий язык - латынь. Позднее он прислал им в подарок собственноручно сделанный орган, поскольку католики жаловались, что им не хватает его для богослужения.
Иннокентий был и первым ученым открывателем Аляски. За свои труды по этнографии этого края он был избран членом Российской Академии наук. Благодаря его авторитету и настоятельному давлению местная российская администрация стала проводить в жизнь екатерининское законодательство, запрещавшее применение силы к туземцам и поощрявшее среди них образование. Распространение православия среди алеутов и превращение его в их национальную веру - результат самоотверженной миссионерской деятельности Иннокентия. Апостольское служение Иннокентия обратило на него внимание Священного Синода, и он был единодушно избран на кафедру митрополита Московского - высший церковный чин в Русской Церкви синодального периода до восстановления патриаршества в 1917 году. В этом качестве он не оставлял своего попечения об Аляске и учредил русское миссионерское общество. Митрополит Иннокентий скончался в 1879 году и почти сто лет спустя в 1977 году был канонизирован Московской Патриархией по рекомендации Православной Церкви в Америке, для которой он остается святым апостолом и небесным покровителем.
Митрополиту Иннокентию принадлежало пророческое видение развития православия на американском континенте, для которого он планировал в свое время образование поместной Церкви. Так, в своем письме обер-прокурору Святейшего Синода графу Толстому в связи с продажей Аляски Соединенным Штатам митрополит Иннокентий писал, что видит в этом один из путей Провидения, которым православие может проникнуть в Соединенные Штаты, где, по его наблюдениям, на него "начали обращать серьезное внимание". С этой целью митрополит Иннокентий предложил перевести резиденцию епископа из Аляски в Сан-Франциско, назначить епископом человека, знающего английский язык, равно как и заменить все русское духовенство и причт людьми, знающими английский язык, и дозволить православной Церкви в Америке "отправлять литургию и прочие церковные службы на английском языке; для чего, само собою разумеется, должны быть переведены служебные книги на английский язык, и учредить англоязычные богословские школы для подготовки миссионеров и духовенства в Америке".
Хотя аляскинский миссионер Иннокентий и нарисовал проект постепенного превращения заграничной русской епархии через экзархат в поместную американскую Церковь, прошло более ста лет, прежде чем этот проект осуществился.

Часть 2.

Подобно прочим американским иммигрантам, привезли в Новый Свет свою веру и православные иммигранты из разных стран. Начиная с конца прошлого века, нашли они здесь и некоторые начатки церковной организации, заложенной в Соединенных Штатах миссией Русской Церкви. Хотя первая русская православная часовня (Святой Елены) была основана в Калифорнии, в форте Россе неподалеку от Сан-Франциско, еще в 1812 году, апостольское присутствие Русской Церкви началось лишь после продажи Аляски Соединенным Штатам. Б 1868 году в Сан-Франциско был основан многоязычный - из греков, русских и сербов - Троицкий приход, в котором совершалось богослужение на нескольких языках, в том числе и по-английски и в котором английский был языком приходских собраний. Через два года приход начал издавать многоязычную православную газету "Славянин". Тогда же, в 1870 году, была создана отдельная епархия Аляски и Алеутских островов, епископ которой перевел свою резиденцию в Сан-Франциско. Этот перевод был санкционирован через несколько лет, при его преемнике.
В 1870 году православие появилось и на восточном побережье - в Нью-Йорке. Здесь его проповедником стал о.Николай Бьерринг , бывший католический профессор, который перешел в православие после принятия на Первом Ватиканском соборе догмата "папской непогрешимости". Бьерринг был посвящен в иереи в мае 1870 года в Санкт-Петербургской духовной академии и направлен в Нью-Йорк с православной миссией. В Нью-Йорке он основал домовую Церковь и стал издавать по-английски "Журнал Восточной Церкви". Подобно сан-францискому приходу, обшина о. Бьерринга объединяла разных православных иммигрантов Нью-Йорка: греков, сербов, сирийцев, арабов. Богослужения совершались попеременно по-английски и по-славянски. Имея широкие знакомства в американском обществе (о. Бьерринг был лично знаком с бывшим президентом Соединенных Штатов Грантом), он много сделал для ознакомления американской интеллигенции с православием. В 1884 году он собрал все переводы богослужений на английский язык, публиковавшиеся в его "Журнале Восточной Церкви", и издал их отдельной книгой.
Однако деятельность о. Бьерринга была исключением. Русская православная Церковь еще не была готова к миссионерству в самих Соединенных Штатах. Здесь она оказалась в непривычных для себя политических, культурных к религиозных условиях. Соединенные Штаты с их безграничной личной свободой и инициативой, веротерпимостью и отсутствием всякого давления государства на церкви были легендой даже для Западной Европы, не говоря уже о России. Разница в психологии и политическом сознании усугублялась особым положением русской православной миссии за границей, которая носила скорее характер церковно-дипломатический, дублирующий дипломатическое присутствие русского правительства. Церковная миссия рассматривалась Церковью и, в большей мере имперским аппаратом, как религиозный эмиссариат Российской империи. Не случайно духовенство и епископат, служившие за границей, по возвращении в Россию получали пенсии от министерства иностранных дел. Это накладывало определенный отпечаток на сознание духовенства, которое отчасти воспринимало свою работу за рубежом как временную миссию полудипломатического характера, которая завершится возвращением в Россию и будет вознаграждена соотвественно. Что же касалось епископов, то срок их служения определялся Святейшим Синодом. Епископ считался высоким церковным чиновником, и его назначение утверждалось самим императором. Епископ не принадлежал себе, не мог отказаться от назначения, не мог и продлить срок своего служения. Подобное положение едва ли помогало духовенству проникнуть в специфику американских условий. К тому времени, как епископ начинал осваиваться в Америке, его чаще всего уже отзывали обратно.

Кроме того, в силу американской демократии, между верующими и церковной иерархией складывались совсем иные отношения, чем те, к которым привыкла православная Церковь. Прежде всего, для Российской империи, равно как и для Византии, от которой она унаследовала свою религиозно-политическую организацию, было характерно понятие "священной собственности". То, что принадлежало Церкви, называлось "священной собственностью", находилось в ведении иерархии и не могло быть передано или продано в светские руки. Хотя петровская реформа в России открыла возможности для широкого нарушения этого принципа, она не пыталась упразднить его, что совершила, уже наряду с упразднением всякой собственности, лишь большевистская революция. Такое понимание "священной собственности" было развито в Римско-католической Церкви и даже не оспаривалось православным богословием.
Главной чертой церковной жизни в России и в католических странах было почти полное исключение мирян из всех сторон церковной жизни: духовенство служит, а миряне жертвуют деньги. Миряне не имеют права голоса, не могут выбрать священника, не говоря уже о епископе, у них нет своих собственных выборных должностных лиц и нет контроля над финансами и церковным имуществом. Священники, так же как и епископы, назначались и переводились Синодом без всякого участия приходов.
Такое положение вещей сохранялось веками и было отражением философии, в которой власть всегда понималась как начало, нисходящее свыше, а не принадлежащее народу, или хотя бы как то, на что народ должен изъявить свое согласие. В России, к примеру, всякое должностное лицо назначалось сверху, и вся эта иерархия назначений восходила к императору, который был "самодержцем Божией волей".
В Российской империи над всей социальной тканью доминировал принцип иерархии, либо гражданской, либо церковной. Ни епархии, ни приходы, ни далее мирские организации, вроде консисторий или "старостатов", не имели выборных лиц. Лишь с конца XIX века очень ограниченное приходское самоуправление было допущено в западных районах Российской империи, где сильны были западные влияния и присутствие униатов, имевших традицию самоуправления.
В управлении церковной собственностью государство было не менее произвольно. После реформ Петра Великого в XVIII веке церковную собственность регулировало гражданское и церковное законодательство, отражавшее принципы государственной религии. Хотя теократически церковная собственность принадлежала Церкви, на практике сама Церковь была частью государственного организма, а ее собственность - государственной "священной собственностью".
Совсем иное положение было в Соединенных Штатах. Здесь вообще отсутствует понятие "священной собственности". Церковные здания продаются и покупаются. Любая группа верующих может создать религиозную корпорацию и приобрести собственность, не испрашивая на это ни у кого разрешения. Кроме того, православные иммигранты попадали в условия, в которых открытое обсуждение проблем, голосования, выборы, постоянный контроль избирателей над выбранными деятелями и ответственность должностных лиц были нормальным положением вещей.
Специфика американских условий влияла на создание новых форм церковной жизни, неизвестных в странах государственного православия. Православные иммигранты пошли естественным здесь путем самостоятельной организации своей церковной жизни, формирования религиозных корпораций и приобретения на имя корпорации церковной собственности. Если русская православная иерархия активно не поощряла новый стиль отношений, она не была в силах и особо ему препятствовать. Ему лишь способствовала большая текучесть духовенства и частая перемена епископов.
Несмотря на эти качественно новые условия и плохую подготовленность Русской Церкви для свидетельства перед инославными, русская епархия смогла принять попечение над теми группами православных иммигрантов, которые к ней обращались. Таковыми были, в основном, сербы, арабы, румыны из Трансильвании. Однако основной костяк русской православной епархии суждено было составить выходцам из Австро-Венгрии, карпатороссам, или руссинам.
Так в рамках русской епархии в Соединенных Штатах стали вырастать разноязычные приходы. Разные национальные группы: сербов, арабов, болгар и др. (за исключением греков, которые в массе держались изолированно и независимо), - создавали либо однородные этнически, либо смешанные многоязычные приходы, обращаясь к русскому епископу за антиминсом и с просьбой прислать священника, который мог бы им служить на родном языке или по-английски. Поскольку с древних времен в православном мире соблюдался принцип юрисдикции одного епископа или административной власти одной поместной церкви на территории ее миссии и духовного попечения, то никакие другие поместные православные церкви не претендовали на территорию Америки, которая оказалась в юрисдикции Русской Православной Церкви. Попытки американских греков и арабов получить священников от константинопольского или антиохийского патриархов или от афинского синода были безуспешны. Последние или не интересовались судьбой своих единоплеменников, уехавших в Америку, или не хотели связываться с Российской империей, ревниво соблюдавшей свои церковные права в Америке.
Так, силою вещей русская епархия, беря попечение над различными национальными группами, становилась зародышем американской многонациональной поместной Церкви. Неожиданно через нее нашли свой путь обратно в православие и многие униатские приходы. Если русская иерархия примирилась с положением вещей, при котором церковная собственность принадлежала мирянам, то католическую иерархию в Америке эта ситуация не устраивала. Она требовала полного контроля над церковной собственностью. Это привело к конфликту с ней иммигрантов из Восточной Европы, принадлежавших к унии. В конце прошлого века и начале нынешнего усилилась иммиграция в Америку из восточных областей Австро-Венгерской империи галичан, называемых "карпатороссами", которые уже несколько веков принадлежали к унии. До их прибытия в Америку американская католическая иерархия, состоявшая преимущественно из выходцев из Ирландии, Италии и Польши, не знала униатов. Относясь пренебрежительно к их отличительным чертам - женатому духовенству и византийскому обряду на славянском языке, - американская иерархия вызвала отчуждение униатских общин и их духовенства. Кроме того, униатов, недавних иммигрантов, которые на свои трудовые доходы сами строили церкви, пугало положение вещей, при котором выстроенные ими церкви принадлежали чуждой им психологически иерархии. Обескураженные и раздраженные отношением католической иерархии, униатские приходы стали обращаться к русскому епископу с просьбой принять их в православную епархию, чтобы за ними была сохранена их церковная собственность и приходское самоуправление. Инициатором этого движения был униатский священник протоиерей Товт . В 1890 году он созвал в Пенсильвании первую конференцию венгерских священников, посвященную обсуждению униатских проблем в Америке. В следующем 1891 году организованный о. Алексеем Товтом Покровский приход в Миннеаполисе в штате Миинисота первым перешел в православие, положив начало массовому возвращению униатских приходов. В результате более восьмидесяти из них присоединилось к русской православной епархии. Они принесли с собой традицию самоуправления и общинной организации, которой Православная Церковь в Америке в значительной мере обязана своим существованием.
Здесь нужно сказать особо о традиции братств, которую принесли с собою в Америку галичанские приходы. Американская Церковь с самого начала своего роста использовала готовую форму православного демократизма, введенную еще в XVI веке с целью противостояния униатству. Грамота антиохийского патриарха Иоакима , данная в 1586 году Львовскому братству, предоставила верующему народу право обличать и даже отлучать от церкви неверных и обличать епископов, За Львовом возникли братства в Вильне, Могилеве, Полоцке и других городах. После Брестского собора эти братства стали центрами литературной полемики и богословской работы. Они организовывали школы, открывали типографии, издавали книги.
Участие народа в жизни Церкви, нашедшее свое выражение в братствах, стало отличительной чертой религиозной жизни Западной Руси, даже когда последняя была втянута в униатство. Здесь сохранился дух соборности, угаснувший в русской Церкви под действием петровской бюрократизации. Иммигранты из Галиции привезли с собой эту традицию братств. Нуждаясь во взаимной материальной и нравственной поддержке, они, вспомнив вековой опыт, создали "Греко-католическое общество взаимопомощи", которое имело свои братства в разных городах Соединенных Штатов: Миннеаполисе, Чикаго, Питсбурге и других. В 1895 году Святейший Синод дал свое благословение этой православной федерации братств. Их число вскоре выросло до двухсот, и они покрыли всю страну. Одной из главных задач братств было создание новых приходов. В апогее своей деятельности федерация, переименованная в "Русско-американское православное общество взаимопомощи" имела 224 местные организации с числом членов 9 719. Благодаря деятельности общества число приходов в американской епархии Русской Православной Церкви в Америке выросло до 315 . Православные братства на американской земле характерны для возрождения в условиях политической свободы духа православной соборности. Это возрождение нашло своего выдающегося покровителя в главе американской епархии с 1898 по 1907 год, епископе Тихоне Белавине , впоследствии - патриархе Московском. Тихон начал с организации различных национальных групп в рамках единой епархии. В результате своей поездки в Россию в 1905 году и личного доклада Святейшему Синоду ему удалось добиться превращения епархии в архиепископию с викарными епископами как для территорий, так и для национальных групп. Первым таким викарным епископом, посвященным для возглавления группы православных арабов, стал епископ Бруклинский Рафаил , профессор арабского языка в Казанской духовной академии, приглашенный специально для работы среди арабских иммигрантов в США.
При Тихоне также образовались группы сербских и греческих приходов, для которых он начал подыскивать кандидатуры возможных епископов. Тихон поддержал и инициативу создания группы албанских приходов. За время его управления епархией к православию присоединились тридцать два униатских карпаторосских прихода, возникло три викарных епископии: одна на Аляске с кафедрой в Ситке, другая для сиро-арабской миссии в Бруклине, третья для Канады. Подымался вопрос и о викарных епископах для сербов и греков. Архиепископ Тихон планировал, что со временем все эти группы разовьются в епархии в рамках единой американской Церкви, которая, по его мысли, могла бы дорасти до полной самостоятельности, пройдя вначале через форму русского экзархата, затем автономии. Другой стороной его деятельности было создание в Соединенных Штатах духовного образования, которое готовило бы американцев к православному пасторскому служению. Он усовершенствовал имевшуюся в Миннеаполисе миссионерскую школу и превратил ее в духовную семинарию, воспитанники которой постепенно устранили необходимость выписывать священников из России. При нем же был издан перевод основных православных богослужебных текстов на английский язык.
Наконец, третьей и, возможно, самой существенной стороной деятельности архиепископа Тихона была его попытка придать православную форму тому духу самостоятельности и независимости, который господствовал среди православных общин в США. Движение за возрождение соборности в Русской Православной Церкви началось с революции 1905 года, но идеи, которые привели к этому движению, обсуждались еще и раньше на рубеже века на религиозно-философских собраниях в Петербурге в 1901-1903 годах, где духовенство впервые встретилось с либеральной интеллигенцией и где наряду с различными богословскими вопросами обсуждались и темы демократизации внутреннего устройства Церкви и особенно eе освобождения от власти имперской бюрократии.
В дальнейшем между двумя революциями (1905 и 1917 гг.) эти идеи получили более детальное развитие и привели к созыву Всероссийского поместного собора 1917-1918 гг. , восстановившего патриаршество и избравшего на патриаршую кафедру именно Тихона, к заслугам которого надо отнести то, что он был первым русским архиереем, начавшим успешное возрождение церковной соборности, хотя и не на русской почве, а в условиях американской демократии, которые более способствовали восстановлению церковной соборности, чем русское самодержавие. Накануне своего отъезда из Соединенных Штатов архиепископ Тихон созвал собор православного духовенства в Мейфильде, с которого началась соборная история Православной Церкви в Америке. Начиная с этого собора, русская архиепископия, а затем митрополия будет постепенно возрождать подлинную православную традицию, совершенно исчезнувшую из практики православных церквей. В своей епархии Тихон заложил основы для многонациональной православной федерации в Америке. Он проектировал автономную православную Церковь, управляемую синодом епископов под председательством фактически независимого иерарха, который состоял бы членом правящего синода Русской православной Церкви.
Один из ранних историков Православной Церкви в Америке писал, что "если бы этот план осуществился до войны и в Америке уже была бы создана такого рода автономная православная Церковь, политические события в Европе имели бы малое влияние, или вообще никакого, на церковную жизнь в Америке, за исключением того, что они бы лишь усилили независимость и единство американской Церкви. Печальная дезорганизация и разрушительное разделение Церкви в Америке в результате политических событий в Европе было бы невозможно".
Однако дореволюционное синодальное устройство Церкви и ее имперское сознание не способствовали этому. Да и сама американская епархия в этот период ни финансово, ни идеологически, ни психологически не была готова ни к автономии, ни к автокефалии.
Преемники архиепископа Тихона на кафедре Нью-йоркской архиепископии не были на высоте его понимания положения в Америке и его видения церковных задач. Никто из них не продолжал соборных начинаний Тихона. Следующий собор был созван уже после русской революции, в 1919 году, в экстренном порядке для спасения самой русской церковной организации в Америке.
При преемниках Тихона начала распадаться та многонациональная православная федерация, которую в рамках русской епархии созидал Тихон. Русская имперская психология, привыкшая свысока смотреть на другие национальные православные группы, отсутствие интереса к ним и должного понимания их собственных национальных проблем, недостаточная забота об организации их церковной жизни, - все это вызвало пробуждение этнического церковного сепаратизма, который созрел именно в эти годы, но смог оформиться в различные национальные православные юрисдикции в Америке уже после падения Российской империи, когда под ее обломками и под ударами атеистического режима сама Русская православная Церковь была низведена до такого беспомощного состояния, что не могла и помышлять о защите каких-то своих юрисдикционных прав.
Правда, непосредственный преемник Тихона, архиепископ Платон Рождественский , занимавший кафедру с 1907 по 1914 год, развернул значительную работу среди униатов. Именно при нем в состав русской епархии перешло большинство кариато-росских униатских приходов. При нем же было организовано "Русское эмигрантское общество" в Нью-Йорке, помогавшее иммигрантам на первых порах, и стала издаваться ежедневная газета. На время его архипастырства приходится начало великорусской иммиграции в Соединенные Штаты. До революции 1905-1907 годов Россия не знала эмиграции собственно православного населения. Русская политическая эмиграция была немногочисленна и проживала в Европе, к религии вообще, и к православию в особенности, относилась враждебно. До 1905 года, т. е. до принятия конституции, Российская империя не была правовым государством; православие было государственной религией. Из России в основном эмигрировали евреи и другие бесправные религиозные меньшинства: баптисты, меннониты, толстовцы и пр. Для православного населения не было надобности эмигрировать. Люди с предпринимательскими наклонностями могли начать новую жизнь в самой необъятной России; не нужно было уезжать в страну чужого языка и культуры, достаточно было отправиться куда-нибудь за Урал. Собственно великорусская эмиграция началась после революции 1905-1907 гг , и в основном состояла из элементов, так или иначе вовлеченных в революционное движение.
В годы первой мировой войны уже при преемнике Платона архиепископе Евдокиме в русской церковной среде начали усиливаться антимонархические и антииерархические настроения, тем более что в Соединенных Штатах они находили благодатную почву в американском стиле политической и церковной демократии. В эти годы в США было несколько известных революционеров, в том числе и Лев Троцкий . Естественно, что они имели политическое влияние на русскую эмигрантскую среду, призывая ее к разрыву с Церковью, внутри же Церкви рождая оппозицию мирян и младшего клира по отношению к иерархии. Антицерковному характеру революционной агитации способствовало то, что за два века синодального периода в сознании русского православного народа Церковь нерасторжимо была слита с политической структурой империи. Как в представлении революционеров, так и в представлении духовенства и иерархии, православная Церковь и российская государственность были нераздельны. Потому нет ничего удивительного, что революционный негативизм, вызванный политической ситуацией, распространялся и на Церковь, и в первую очередь, на ее иерархию.
В эмигрантской среде стали организовываться атеистические лекции на темы: "Правда о Боге", "Религия и государство" и т. д. Американское православное духовенство далеко не всегда было готово к ответу. В частности, на лекцию некоего Зорина "Религия и государство" священник, который был приглашен в качестве оппонента, не явился. Впрочем русские революционные настроения имели резонанс лишь в русской эмигрантской среде. Основная масса верующих в епархии уже была достаточно американизирована и чужда российским революционным страстям.
К началу революции Североамериканская епархия была одной из 64 епархий Русской Православной Церкви и по своему церковному размеру считалась восемнадцатой по величине. Она состояла из пяти епископов, 700 приходов и свыше 400 священников всех православных национальностей, имела пять мужских и один женский монастырь и духовную семинарю с 70 воспитанниками. Епархия даже планировала открыть собственное подворье в Петербурге, однако этот проект, как, впрочем, и многие другие, был сорван революцией.

Часть 3.

Революция, нанеся оглушительный удар по Церкви в России, не могла не иметь катастрофических последствий и для ее американской епархии. Однако падение русского самодержавия значило для Церкви много больше, чем потерю государственной поддержки. Оно ознаменовало новую эпоху в жизни Церкви и призвало ее к перерождению всего церковного политического мировосприятия.
Если основная каноническая структура Церкви сформировалась до обращения Римской империи к христианской идеологии и потому оказалась свободной от имперского влияния, то все позднейшее развитие церковного устройства шло в тесном контакте с империей, вначале Византийской, затем Российской. Само понятие "православие" было государственной выдумкой и имело не столько церковное, сколько идеологическое происхождение. Оно впервые появилось в эдикте "О Кафолической вере" римского императора Феодосия Великого (IV в. ), предписывавшем обязательность Никейского символа веры для всех подданых империи .
Начиная с первого идеолога христианской империи епископа Евсевия Кесарийского , введшего в церковный обиход понятие, что "власть императора на земле есть отражение власти Бога на небе", почему монархия и является высшей формой правления, и кончая последним великим идеологом и практиком подчинения Церкви государству - обер-прокурором Святейшего Синода Константином Победоносцевым , утверждавшим, что самодержавная власть императора священна сама по себе в силу своей тотальности и неделимости, - православная Церковь пребывала не только в тисках империи, но и в нерасторжимых духовных узах с нею. Ее политическим сознанием было сознание имперского самодержавия.
Так, уже на рубеже XX века , когда российское общество требовало радикальных политических реформ, православие в лице двух своих наиболее популярных выразителей, - епископа Феофана Затворника и прот. Иоанна Кронштадского , - заявляло о своей преданности византийской идее сакрального царства. С другой стороны, и императоры мыслили себя политическими попечителями Церкви. С того времени как император Константин назвал себя епископом для внешних, и Церковь допустила, что император как "вселенский епископ" может созывать церковные соборы, православные цари, естественно, считали своей миссией насаждение православия и покровительство ему за счет всех остальных религий. От первого христианского императора до последнего русского царя они распространили свою власть на всякого православного христианина на земле. Так, Константин писал персидскому царю в защиту персидских христиан, а российские императоры до конца были верны задаче освобождения всех православных из-под власти турок и объединения их под единодержавным православным скипетром. Потому падение российской монархии означало для православия не только прекращение протекции как в России, так и за рубежом, но и необходимость перестройки всей церковной жизни.
На своей начальной, февральской, стадии революция оказала Русской Церкви величайшее благодеяние, судьбоносное для всей ее будущей истории: был, наконец, созван Всероссийский церковный собор. Хотя подготовка к собору длилась уже давно, с революции и отставки обер-прокурора Святейшего Синода Побдоносцева, и церковные деятели все настойчивее требовали его созыва, царское правительство под разными предлогами его откладывало. Церкви удалось созвать собор, лишь когда к власти пришла самая левая в демократическом спектре фракция Керенского. Собор избрал патриарха и установил новую структуру церковного управления в соответствии с древними церковными канонами и принципами православной экклезиологии. В основу всей административной реформы был положен древнейший канонический принцип - избрание всею Церковью своих пастырей - восстановивший органическое место мирян в жизни церковного тела.

Немалую роль сыграла на соборе и Североамериканская епархия, приславшая двух представителей: протоиереев Александра Кукулевского и Леонида Туркевича. Первый входил в комиссию по выработке приходского устава, и по его предложению комиссия приняла за основу проекта устав американской епархии. Прот. Леонид Туркевич выдвинул кандидатом в патриархи митрополита Тихона Белавина, своего сотрудника и начальника по американской епархии. Последний и был избран Патриархом Московским и Всея Руси. Оба делегата привезли в Америку решения и дух собора. Кукулевский затем председательствовал на Всеамериканском церковном соборе в Кливленде в 1919 году , проходившем в очень тяжелое для епархии время. А Туркевич возглавлял американскую митрополию с 1950 по 1965 год. Большевистский переворот имел катастрофические последствия для американской епархии. Прекратились все нормальные связи с центральной церковной властью. Московская патриархия, лишенная доступа к международному телеграфу и почте, попавшим под монополию нового режима, была напрочь отрезана от своих зарубежных епархий и миссий. Прекратилась финансовая поддержка. Американская епархия, существовавшая на средства, присылаемые Святейшим Синодом, очутилась в безвыходном положении. В этих условиях один из правящих архиереев - Евдоким - пытался поправить дела, потребовав от входивших в русскую епархию сербских церквей передачи их церковной собственности в руки епархиального управления, другой - его преемник епископ Александр - начал отдавать в заклад собственность приходов, которая не принадлежала епархии. Это не могло не вызвать антииерархических бунтов. Почувствовав рост безначалия, активизировалась раскольническая обновленческая группировка, образовавшаяся в октябре 1917 года в Нью-Йорке под началом свящ. Иоанна Кедровского , который повел наступление на руководство русской епархии с попыткой прибрать его к рукам. Для того чтобы утвердить епархиальную власть, был созван в 1919 году всеамериканский собор в Кливленде.

Тем временем в Соединенные Штаты вернулся митрополит Платон (управлявший епархией с 1907 по 1914 год), которого патриарх Тихон назначил главой американской архиепископии еще до своего ареста, устно передав назначение через представителя ИМКИ - Колтона, бывшего тогда в Москве, в присутствии священника Федора Пашковского (впоследствии главы американской митрополии с 1934 по 1950 год - митрополита Феофила ). Пользуясь смутным временем, отсутствием письменного официального утверждения митрополита Платона, вышеназванный Кедровский, ставший в Америке эмиссаром просоветской "Живой Церкви ", выдавая себя за законного архиепископа Нью-Йоркского, начал судебные тяжбы, чтобы отсудить церковную собственность епархии. В результате в руки живоцерковников перешел Николаевский кафедральный собор в Нью-Йорке.
Попытки обновленцев разрушить американскую архиепископию и отнять ее церковную собственность, с одной стороны, и состояние разброда и безначалия - с другой, вынудили иерархию созвать в 1924 году третий всеамериканский собор в Детройте . Собор утвердил митрополита Платона , переименовал архиепископию в митрополию и провозгласил временную автономию американской митрополии вплоть до созыва всероссийского собора русской православной Церкви. Собор также определил структуру церковной власти: во главе митрополии стоит митрополит, который управляет Церковью вместе с синодом епископов и представителями от духовенства и мирян, избираемыми на периодически созываемых всеамериканских соборах.
Это решение Детройтского собора провозгласить автономию и восстановить соборное управление митрополии было принято в соответствии с декретом патриарха Тихона , содержавшим наказ епархиальным архиереям в случае разрыва связи с высшим церковным управлением или прекращения деятельности последнего принять на себя всю полноту власти в своих епархиях и руководить ими с помощью духовенства. Согласно тому же патриаршему декрету, в случае затянувшегося автономного положения епархии епархиальный архиерей должен разделить свою епархию на несколько епархий, дать викарным епископам полные права и поставить новых епископов с учетом того, чтобы впоследствии при восстановлении центральной церковной власти все эти меры были ею утверждены.
Последовав патриаршему декрету, Детройтский собор, вероятно, не осознавая исторической знаменательности своего решения, разорвал с более чем тысячелетней имперской традицией и восстановил на практике каноническую соборную структуру православия. Это провозглашение автономии произошло, когда церковное тело американского православия начало раздираться на изолированные или даже враждующие национальные и политические юрисдикционные группировки.
Церковный разброд, последовавший за революцией в России, отсутствие бесспорной власти, финансовые затруднения, масштаб политической катастрофы - все это отвлекло русскую иерархию американской митрополии от неотложной заботы о других национальных группировках, которые пребывали под ее началом. Послереволюционная неразбериха могла только способствовать окончательному вызреванию духа сепаратизма, кото¬рый рос исподволь в нерусских православных группах, не встре¬чая должного понимания со стороны синодальной Церкви. Если ранее стоявший за русской иерархией авторитет Российской империи сохранял под ее эгидой различные национальные группы православных в Америке, то с её падением тенденции национального сепаратизма вырвались наружу и, не находя достаточного противодействия со стороны русской иерархии, вылились в создание сети параллельных православных юрисдикции.
Как православие с такой легкостью смогло изменить своей канонической церковной природе и своему основополагающему принципу поместности? Как отмечал православный церковный историк и богослов , за века существования православной Церкви в качестве автокефальных церквей в национальных государствах в православии случился распад вселенского сознания. Церковная автокефалия, которой добивались даже не столько церкви, сколько правительства, стала пониматься ими под влиянием государственно-национального сознания в смысле юридической независимости церквей друг от друга. И хотя поместный принцип не был отменен и в теории продолжает оставаться канонической нормой, он на практике подменился национально-политическим пониманием. Пока православные жили на родине, они принадлежали своим поместным церквам. С началом массовой эмиграции образовались национальные анклавы в других странах. Появление "за рубежом" своей страны, т. е. вне территории своей поместной Церкви, сотен тысяч православных с епископами и клириками создало ситуацию, при которой Церковь стала отождествляться с национальной иммигрантской группировкой. Это привело к фактической отмене принципа поместности - основоположного канонического принципа православной Церкви.
Диаспора показала, что, по словам о. Александра Шмемана, национальные церкви по существу превратились в "религиозные проекции данного народа, или, даже данного государства. ... Православная Церковь выродилась в федерацию национальных церквей, взаимоотношения которых строятся по аналогии с отношениями между суверенными государствами: т. е. на принципах "невмешательства" в дела друг друга и "защиты своих прав". Православная диаспора, соответственно, стала строиться по принципу независимых этнических юрисдикции, - "национально-государственно-церковных посольств своих народов за рубежом".
Эти посольства могут сосуществовать бок о бок и друг друга даже не замечать. Этому мог только способствовать общий характер американской религиозности, поскольку Соединенные Штаты - страна иммигрантов, которые имеют возможность сохранить здесь свое национальное культурное лицо.
Вероятно, в еще большей степени, чем другие эмигрантские группы, православные в Америке отражают национальную многоликость своей истории. Отсюда множество православных церквей, каждая из которых представляет небольшой член того церковного тела, голова и туловище которого располагаются на других континентах. Последние полстолетия, принесшие с коммунистическими режимами раскол православия на политической почве, привели к делению уже существовавших национальных церквей на враждующие юрисдикции. Общей чертой всех этих юрисдикции было то, что они образовывались параллельно ухудшению и осложнению положения русской архиепископии в Америке. В период между 20-ми годами и 1970 годом, когда русская архиепископия получила статус автокефалии, православие в Америке существовало в виде множества независимых и часто непризнающих одна другую юрисдикции: одной греческой, трех русских, двух сербских, двух антиохийских, двух румынских, двух болгарских, двух албанских, трех украинских, одной карпаторосской и нескольких меньших церковных гуппировок.
В этой статье мы будем говорить лишь о двух русских юрисдикциях, так называемой "Карловацкой ", или Русской Зарубежной Церкви , и Экзархате Московской Патриархии , поскольку именно эти две юрисдикции в течение нескольких десятилетий оказывали давление на американскую митрополию , стараясь лишить ее самостоятельности или, по меньшей мере, навязать ей собственные церковно-политические установки.
Русская Зарубежная Церковь была образована на съезде эмигрировавших из России епископов в 1923 году в Югославии, в местечке Карловцы (откуда ее другое название "Карловацкая") под покровительством сербского патриарха. Возникнув как временное церковное управление для русских эмигрантов, карловацкий синод вскоре объявил себя русской национальной Церковью в рассеянии. Заняв реставраторскую в политическом отношении позицию (восстановление дома Романовых), он поставил в трудное положение русскую Церковь и патриарха.
Еще до Карловацкого собора, в мае 1922 года , патриарх Тихон официально заявил, что уехавшие в политическую эмиграцию иерархи не имеют права говорить от имени Русской Православной Церкви, что их заявления не представляют собой "официального голоса Русской Православной Церкви ввиду их политического характера и не имеют церковно-канонического значения".
После Карловацкого собора патриарх издал указ, категорически запрещавший карловацкое церковное управление, поручив в то же время управление всеми русскими православными церквами в Западной Европе митрополиту Евлогию с центром в Париже. Однако, ссылаясь на то, что патриарх и церковная иерархия в Советской России находятся под безбожной властью и потому, в лучшем случае, иерархия парализована, в в худшем - сотрудничает с режимом, зарубежный синод епископов не только продолжил свою деятельность, но и провозгласил себя высшим церковным управлением для всей русской Церкви как в России, так и за рубежом.
По существу, как это выразил о. Александр Шмеман, "собор епископов, официально называющий себя "заграничным", т. е. не имещим своей территории, разделил весь мир на епархии и округа и наименовал своих епископов епископами Европы, Америки, Бразилии, Канады, Австралии и т. д. - иными словами, основал поместные церкви" для русских, оказавшихся там. Это было нарушением канонических принципов православия, в основе которорых лежит понятие поместного епископата, и уклонением в филитизм, т. е. создание Церкви по национальному принципу, осужденный в прошлом веке в окружном послании восточных православных патриархов. Если это притязание, при всей своей абсурдности, было просто неосуществимо по отношению к Церкви в России, то в эмиграции оно могло посеять лишь раскол и смуту. Зарубежный синод требовал подчинения от главы русского экзархата в Западной Европе, митрополита Евлогия , и от главы американской митрополии, митрополита Платона , обоих иерархов, назначенных патриархом Тихоном . От Платона Карловацкий синод также требовал отмены автономии, принятой на Детройтском соборе. Эти притязания заставили и Платона и Евлогия выйти из состава синода и порвать с ним. На это синод ответил созданием параллельных юрисдикции в Европе и Америке. Собственно на американской земле синодальная Церковь выросла в более или менее значительную юрисдикцию лишь после войны, начиная с конца 40-х годов. До этого времени большую угрозу для митрополии представляла Московская Патриархия.
После смерти патриарха Тихона при загадочных обстоятельствах в 1925 году и ареста всех назначенных им местоблюстителей патриаршего престола, советская власть остановилась на митрополите Сергии Страгородском - заместителе третьего местоблюстителя, - который после краткого пребывания в тюрьме, под очевидным давление ГПУ, начал идти на неизбежный, быть может, компромисс с режимом, поступаясь шаг за шагом независимостью Церкви. Вскоре после консолидации церковной власти в руках митрополита Сергия он под давлением режима стал пытаться распространить церковную власть Москвы на центры русского православия за рубежом: Западноевропейский экзархат и Американскую митрополию. Очевидной причиной наступления Московской Патриархии было желание советского правительства подчинить своему контролю массы русских политических беженцев в Европе и Америке.
Еще в 1928 году митрополит Сергий потребовал от митрополита Платона подписки о неучастии в политической деятельности, направленной против советского режима. Это требование было снова повторено в 1933 году. Получив от американской митрополии отказ, московское церковное управление послало в Америку епископа с целью создания в США экзархата, подчиненного Москве, и наложила запрещение на митрополита Платона . В тридцатых годах влияние этого экзархата в Америке было еще невелико. Однако давление Московской Патриархии на митрополию продолжалось и при преемнике Платона митрополите Феофиле , избранном в 1934 году на Кливлендском соборе, который подтвердил полную административную независимость митрополии и ее право самостоятельно избирать своего первосвятителя. В ответ на это решение собора Московская Патриархия издала в 1935 году декрет, запрещающий вплоть до покаяния и митрополита Феофила.
Как бы в ответ на это Феофил попытался консолидировать разные русские православные группировки в Америке. Ему удалось заключить союз с карловацкой юрисдикцией и с независимой карпаторосской епархией. Епископы, духовенство и приходы этих групп входили в состав митрополии под началом Феофила при том, что последняя сохраняла свою автономию. Шестой Всеамериканский собор в 1937 году принял статус этого воссоединения. Союз русских православных в Соединенных Штатах продлился до второй мировой войны. К началу войны в американской митрополии было 400 тысяч верующих в 330 , разделенных на восемь епархий .
Военный период оказался новым этапом для роста самосознания митрополии как американской поместной Церкви. В 1943 году в вооруженные силы Соединенных Штатов из числа духовенства митрополии был назначен первый православный капеллан. В 1944 году митрополия отметила 150-летие православия в Америке, принесенного сюда русскими миссионерами и пустившего прочные корни. Во второй мировой войне США и СССР выступили союзниками против общего врага; после двух десятилетий кровавого террора советское правительство признало Церковь, восстановило патриархат, резрешило избрать патриарха, ввело некое подобие религиозной свободы. Избрание митрополита Сергия патриархом в сентябре 1943 года резко изменило отношение союзников к СССР. Воспользовавшись ростом просоветских настроений в США и получив в связи с этим широкую известность, экзарх Московской Патриархии митрополит Веньямин стал энергично вести среди американских православных агитацию за подчинение митрополии Московской Патриархии, поскольку главная причина отделения - гонения на Церковь в России - "перестала существовать". С другой стороны, Зарубежный синод, собравшийся в октябре 1943 года в Вене, оккупированной нацистами, осудил избрание патриарха. Преемник Сергия, патриарх Алексий , избранный в 1945 году , снова потребовал от митрополии подчинения и снова получил от ее епископского синода отказ. Седьмой Всеамериканский собор 1946 года подтвердил автономию митрополии. Не добившись с ее стороны желаемого подчинения, патриарх Алексий, повторив в декабре 1947 года запрещение 1935 года, распространил его на всех епископов митрополии.
Как и предыдущие запрещения, никакого заметного влияния на жизнь митрополии не оказало и это. Конец 40-х годов вообще ознаменовался резким спадом влияния среди американских православных патриаршего экзархата. Возобновление сталинских репрессий в 1948 году с началом грандиозной антисемитской кампании в СССР и началом холодной войны положили этому влиянию естественный конец. Зато в этот период начинается рост раскольнического влияния карловацкой юрисдикции, которое оказалось более длительным и болезненным. С разгромом нацистской Германии, покровительствовавшей Зарубежной синодальной Церкви, последняя перенесла свою штаб-квартиру из Мюнхена в Нью-Йорк без всякого согласования своей акции с руководством американской митрополии. С притоком второй волны беженцев из СССР: участников власовского движения, военнопленных, которым грозили сталинские лагеря, - карловацкая юрисдикция, подчеркивавшая свой антисоветский характер, начала быстро расти в численном отношении и скоро распространилась на Соединенные Штаты и Канаду.
До сегодняшнего дня позиция Карловацкой Церкви остается той же. Она по-прежнему претендует на полноту церковной власти над всеми русскими православными в мире. После получения митрополией автокефалии Карловацкий синод обвинил ее в том, что она подчинилась советской "лже-церкви", с одной стороны, и предалась западническому реформизу - с другой, и запретил всем своим членам всякое общение с нею.
Здесь уместно отметить, что при всей непримиримости своих церковно-политических позиций и Московская Патриархия и Зарубежный синод похожи, как две капли воды. Обе унаследовали от синодальной эпохи Церкви в России раболепие по отношению к государственной власти, обе пронизаны духом имперского великодержавия. Обе мыслят церковную жизнь лишь под покровительством государства. Карловацкая Церковь пребывает в плену у грезы о дореволюционной православной самодержавной монархии и даже канонизировала последнего царя; патриархия находится в плену у советской тоталитарной империи, полностью следуя ее внешней и внутренней политике. Оправдание последней в том, что ее плен реальный, а не выдуманный. Для обеих, как отмечал о. Александр Шмеман, характерны обостренный церковный национализм, подмена церковно-канонического сознания государственным международным правом. Обе консервативны в области богословия и литургической жизни, боятся всяких реформ и обновления, всякого дуновения церковной свободы. Поэтому не случайно, что многие карловацкие архиереи с легкостью переходили в Московскую Патриархию.
Также не случайно, что обе независимо осудили в 1936 году одного из самых плодовитых и разносторонних православных богословов нашего века о. Сергия Булгакова , - профессора православного института преп. Сергия в Париже. В этом осуждении как Карловацкий синод, так и Московская Патриархия, вынесшая осуждение понаслышке, так как труды Булгакова были недоступны в России, пытались нанести удар самому Сергиевскому институту, справедливо названному "первой в истории подлинно свободной русской духовной академией". Сам дух новизны и богословского творчества пугал тех и других.
Однако именно богословскому творчеству Православная Церковь в Америке обязана своим возникновением. Не столько благодаря церковной дипломатии, сколько благодаря усилию богословского и церковного сознания американская митрополия смогла превратиться в поместную автокефальную Церковь. О развитии этого сознания следует сказать несколько слов.
С середины прошлого века в среде русской православной интеллигенции началось богословское пробуждение, сосредоточившееся на раскрытии роли православия в христианской истории и в современном мире и на размышлении о природе Церкви. Древние вселенские соборы не богословствовали на тему Церкви. Единая кафолическая Церковь была самоочевидной для христианской экзистенции данностью. Соборы лишь определяли канонические контуры этой данности. Их основными темами были вопросы Бога и Богочеловека: тринитология и христология .
В новое время проблема Церкви встала перед русским богословием как реакция на плачевное состояние Церкви под властью созданной Петром имперской бюрократии, в частности, и как реакция на трагическую разделенность христианского мира и на взаимную отчужденность, если не враждебность, христианских церквей вообще. Начавшееся славянофилами Киреевским и Хомяковым , продолженное Владимиром Соловьевым , а затем плеядой религиозных мыслителей начала XX века , это богословское возрождение постепенно захватило широкие круги церковных деятелей и создало почву для церковных реформ и обновления. Но православной мысли в России не суждено было принести зрелые плоды. Революция вместе с нормальной церковной жизнью прервала естественное развитие православной мысли. Однако это развитие смогло продолжиться в изгнании. Его центром сделался русский православный богословский институт Преподобного Сергия в Париже, в котором собрались светила русской богословской мысли, оказавшиеся в эмиграции. Среди многих богословских тем институт сказал новое слово и в учении о Церкви, экклезиологии. Заслуга переосмысления православного учения о Церкви принадлежала профессору института о. Николаю Афанасьеву , который задался вопросом, что означало понятие "кафолическая церковь" в раннем христианском сознании. Согласно его исследованиям, понятие "кафоличности" означало не географическое распространение Церкви, а ее онтологическое всеприсутствие, которое актуализируется за каждой литургией, за каждым евхаристическим собранием, на котором председательствует епископ, окруженный клиром и верующим народом Божиим. Там, где совершается евхаристия, присутствует Христос с Церковью святых, в которой и дана полнота "вселенской", или "кафолической", Церкви. Епископская благодать есть прежде всего благодать евхаристического предстояния, из которого проистекает право святительства, поставления священников как евхаристических делегатов епископа и дьяконов как служителей поместной Церкви. Потому в каждом епископе явлена полнота апостольской харизмы и в этом смысле все епископы равны. Названия "митрополии" или "патриархии" относятся не к кафолической природе Церкви, а к ее геополитическим и демографическим аспектам. Потому патриарх или митрополит в каждой поместной Церкви не столько поставлен над Церковью, сколько является ее первосвятителем, первым среди равных в коллегии епископата.
Это понимание, заложенное в литургической и канонической практике и теории православия, подготовило почву для преодоления юрисдикционного подхода, согласно которому епископ географически большей области или более важного административного центра (митрополит или патриарх) осуществляет власть над епископами меньших областей. Так евхаристическая эккле-зиология пришла на смену юрисдикционному пониманию Церкви как учреждения, возглавляемого иерархией.
Однако экклезиологическое учение о. Афанасьева не сразу принесло свои практические плоды. Понадобились долгие годы воспитания церковного сознания иерарахии и народа, чтобы это понимание начало определять церковную жизнь. Богословом, развивавшим и популяризовавшим это учение в Америке, был ректор Святовладимирской семинарии в Нью-Йорке, отец Александр Шмеман , сам ученик Афанасьева по парижскому богословскому институту. После войны в Америку приехали и стали преподавать в Свято-владимирской семинарии такие корифеи русского богословия, как о. Георгий Флоровский , Георгий Федотов , Николай Лосский , Николай Арсеньев , - последний выборный ректор свободного Петроградского университета. Практическим приложением евхаристической экклезиологии стала книга Боголепова, профессора канонического права, "На путях к американской автокефалии ". Ее тезис был следующим: поскольку полнота Церкви там, где епископ во главе церковной общины совершает евхаристию, а для посвящения епископа нужно три епископа этой области, так как, согласно православным канонам, трое епископов необходимы для рукоположения четвертого, то значит, что любой церковный округ, в котором существуют три епархии с минимальным числом трех епископов и богословская школа для подготовки духовенства, можно считать церковно самодостаточным и, в этом смысле, готовым для автокефалии, т. е. самоуправления.
Проблема автокефалии есть проблема не церковной власти, а церковной самодостаточности. В древней Церкви каждая церковная область могла считаться автокефальной в той степени, в какой она могла обеспечить себя новыми епископами, поскольку через рукоположение епископа, избранного церковным народом, собранием других епископов, выражается принцип православной соборности. Евхаристическое общение православного епископата между собой характеризует единство православной веры и свидетельствует о нем. Через него реализуется единство поместных церквей в множественности их своеобразных национальных и исторических традиций.
Наличие в американской митрополии шести епископов, могущих рукопологать новых епископов, и богословских школ, готовящих духовенство, свидетельствовало о том, что американская Церковь де факто является автокефальной, поскольку самодостаточна. Это практическое приложение принципов евхаристического богословия в области экклезиологии дало американской митрополии церковно-канонические основания, чтобы добиваться юридического признания своей независимости, которую силою обстоятельств она провозгласила в 1924 году, а затем последовательно защищала.
Книга Боголепова "На путях к американской автокефалии" вышла в 1963 году. Вслед за ней обсуждение этой темы стало все настойчивее вестись в православной американской прессе, в богословских и церковных кругах. В конце концов, требование автокефалии было выдвинуто в беседе с представителями Московской Патриархии. В результате переговоров, которые длились несколько лет, руководство Московской Патриархией пришло к выводу, что дарование автокефалии американской митрополии неизбежно и есть лишь дело времени, что американская митрополия самостоятельна, автокефальна де факто, что ее возврат под московскую юрисдикцию принципиально невозможен, что сам факт пятидесятилетнего развития и расцвета русской епархии, провозгласившей свою автономию, свидетельствует о ее жизнеспособности.
При всех этих возможных соображениях существенную роль сыграла и благоприятная совокупность как внутрицерковных, так и политических событий в СССР. Патриарх Алексий и члены правящего синода Русской Православной Церкви кое-чему научились с 1946 года, со времени последнего запрещения, наложенного патриархом на митрополию. Как ветром сдуло церковно-имперский гонор, возрожденный со сталинским конкордатом.
Неожиданное хрущевское гонение на религию 1959-1964 годов, росчерком пера отнявшее две трети всего того, что Церкви с таким трудом удалось восстановить в послевоенные годы, послужило уроком Московской Патриархии, что не имея сторонников и защитников у себя дома, надо искать и создавать их за рубежом. Именно этим была продиктована политика на экуменической и межправославной арене тогдашнего председателя отдела внешних сношений Московской Патриархии, митрополита Никодима , Можно сказать, что в своей деятельности он следовал притче Господней о неверном управителе (Лк. 16: 1-9) с ее советом: "приобретайте себе друзей богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители". Но не только эти соображения, но и безусловная церковно-дипломатическая гениальность митрополита Никодима подсказала ему решение согласиться на американские требования автокефалии. Митрополит Никодим понимал, что Москва бессильна подчинить себе опять русскую митрополию в Америке. С другой стороны знал он и о юрисдикционной черезполосицы православных в западном мире. Русская митрополия, затерянная среди этих национальных юрисдикций, при всей своей самодостаточности, оставалась бы незначительной пешкой. Возведение ее в статус автокефальной церкви в Америке проводило эту пешку в ферзя. Даровав ей автокефалию Московский патрирхат получил бы новое и беспрецендентное преимущество на международной православной арене, а создание свободной православной автокефальной церкви в Америке, церкви с русскими корнями и связанной дочерними связями с матерью-Церковью Российской, меняло положение всего православия уже и на экуменической, все-христианской мировой арене. В свободном мире, наряду с западными церквами возникала западная же, свободная, автокефальная, поместная православная церковь. Так митрополит Никодим, председатель отдела внешних церковных сношений Московской патриархии убедил Патриарха и синод согласиться на требования русской митрополии в Америке.
Однако этой готовности Московской Патриархии было бы недостаточно, не сложись в СССР в это время благоприятной обстановки политической неуверенности. Еще непрочно уселось у власти сбросившее Хрущева брежневское руководство. Пражская весна и возникновение правозащитного движения в СССР в 1968 году способствовали этой неуверенности. Во внешней политике советский режим искал прекращения холодной войны, стремился к разрядке. Советские танки в Праге требовали искупления, режиму хотелось показать свою способность быть либеральным. Все эти факторы помогли советскому правительству проморгать, или же позволить независимый акт Московской Патриархии, которым она одновременно отказывалась от своего притязания на юрисдикцию над американской митрополией и сокращала свои претензии на юрисдикцию над Японской Церковью, предоставив ей автономию.
Так 10 апреля 1970 года Русская Православная Церковь даровала американской митрополии канонический статус автокефалии . Это была огромная победа митрополита Никодима, его блестящий шахматный ход – проведения пешки в ферзя. Томос об автокефалии был подписан патриархом Алексием за шесть дней до смерти. Патриарх закончил свою долгую и полную компромиссов жизнь бравым актом. Делегация митрополии во главе с Феодосией, епископом аляскинским, с 1978 года главой Православной Церкви в Америке, отправилась в Москву и приняла томас об автокефалии уже после смерти патриарха Алексия из рук патриаршего местоблюстителя митрополита Пимена , который вскоре после этого стал патриархом.
Созванный в октябре того же года 14-й Всеамериканский собор митрополии официально провозгласил ее автокефалию с названием Православной Церкви в Америке , став таким образом первым собором поместной Православной Церкви в Америке. Возникновение Православной Церкви в Америке, как и следовало ожидать, вызвало целую бурю как в американской православной диаспоре с ее этническими юрисдикциями, так и по всему православному миру. Наиболее враждебно к этому отнеслись Константинопольский патриарх и Карловацкая юрисдикция, которые отказались признать Православную Церковь в Америке по противоположным соображениям. Однако в Америке целый ряд церковных групп, таких как албанская, румынская и болгарская, избрали путь вступления в Православную Церковь в Америке с сохранением своей национальной автономии на манер экзархатов внутри единой православной иерархии. Их епископы вошли в состав синода Православной Церкви в Америке. Православная Церковь в Америке пользуется признанием и равноправием в семье православных церквей. Лишь Константинопольский, а также Иерусалимский и Александрийский патриархаты, связанные с Константинопольским, все еще не признают ее автокефального статуса.
Православная Церковь в Америке находится в авангарде современного движения за сближение христиан, что далось ей далеко не автоматически. Русская Церковь представляла собой наиболее изолированную ветвь европейского христианства. Даже к началу нашего века лишь небольшое число церковных деятелей было знакомо с западными исповеданиями. Только после революции 1905 года стали расти контакты Русской Православной Церкви с христианским Западом. Крайности православного изоляционизма были унаследованы Русской Зарубежной Церковью, которая своими постоянными осуждениями экуменизма иллюстрирует почти параноическую боязнь встречи и диалога с западным христианством.
Однако революция и изгнание на Запад вынудили наиболее просвещенную часть церковной интеллигенции преодолевать этот изоляционизм и искать встречи и сотрудничества с западными христианами не только на практических путях, но и на путях богословского обсуждения. С самого начала экуменического движения в 20-х годах активную роль в нем играли русские богословы из Парижского Святосергиевского института. Богословские делегации института практически участвовали во всех крупных конференциях движения. Один из ветеранов этого движения - Николай Аксеньев , участвовавший в нем с 1925 года в составе православной делегации, впоследствии преподавал в Святовладимирской семинарии. Двое будущих ректоров этой семинарии, известные своей творческой ролью в экуменическом движении, о. Георгий Флоровский и участвовали в открытии конференции Всемирного Совета Церквей в Амстердаме в 1948 году. За долгие годы своей преподавательской, пастырской и писательской деятельности в США они воспитали несколько поколений церковных деятелей, для которых стали естественными богословская открытость к проблемам христианства в современном мире и участие в диалоге с инославными. Православная Церковь в Америке - член Американского Совета Церквей . Одно время председателем этого совета был клирик Православной Церкви в Америке, прот. Леонид Кишковский . Голос Православной Церкви в Америке - сейчас один из самых веских православных голосов в экуменическом движении.
С середины 50-х годов митрополия начала терять свой этнический характер. Английский язык стал официальным языком митрополии, ее прессы, преподавания, богослужения, Сознание нового поколения верующих и духовенства было обращено в первую очередь к миссии, православному свидетельству в американском обществе. Также с середины 50-х годов усиливается приток к православию американцев, обращающихся из неверия или из других исповеданий. Этот приток значительно возрос с 1970 года, т. е. с провозглашения автокефалии, которая открыла путь в православие не только отдельным индивидам, не и целым церковным единицам: приходам, монастырям. Так, в Православную Церковь в Америке вошла целая старокатолическая (т. е. не признающая папу) мексиканская епархия , перешедшая в православие. На ее основе был создан мексиканский экзархат Православной Церкви в Америке.
Опрос пятисот верующих, обратившихся в православие за последние 30 лет, проведенный к Седьмому собору Православной Церкви в Америке, показал, что около 60 процентов обращенных перешли в последние годы, по мере того как Православная Церковь в Америке как поместная Церковь стала получать все большую известность в американском обществе. Таким образом, образование поместной Церкви открыло двери в православие западным людям, приходящим из других религиозно-культурных традиций.
В настоящее время в Православной Церкви в Америке 14 епархий, из которых одиннадцать территориальных и три - этнические: албанская, болгарская и румынская, один заграничный экзархат - Мексиканский - и отдельные приходы в Австралии и Латинской Америке. Во главе Церкви стоит митрополит, архиепископ Вашингтонский и Всея Америки и Канады, избираемый поместным собором Православной Церкви в Америке, который управляет Церковью между соборами совместно с синодом епископов и митрополичьим советом, избираемым из духовенства и мирян. Согласно древнему правилу, синод епископов встречается дважды в год: осенью и весной. В настоящее время глава Православной Церкви в Америке архиепископ Вашингтонский - митрополит Йона , урожденный американец, обратившийся в зрелом возрасте в православие. Собственной личностью свидетельствует он о миссионерском характере нашей Церкви.
По недавней статистике, в Православной Церкви в Америке - 589 священников и дьяконов, служащих в 549 приходах, из которых 468 находятся на территории США, а остальные 81 - за границей: в Канаде, Мексике, Южной Америке и Австралии.
Церковь имеет высшую богословскую школу - Святовладимирскую Духовную Академию , обладающую высокой академической репутацией во всем православном мире, и две духовные семинарии - Святотихоновскую в Пенсильвании и Святогермановскую - на Аляске. У нее есть также несколько мужских и женских ставропигиальных монастырей и отдельные епархиальные монастыри и скиты. Православная Церковь в Америке - 15-я по счету автокефальная , т. е. "самовозглавляемая", православная Церковь в мире. Она пользуется полной свободой, которую предоставляет американская демократическая система религиозным организациям, и управляется в соответствии с православными нормами регулярно созываемыми соборами (теперь - каждые три года) епископата, духовенства и делегатов от мирян.
Возникновение поместной американской Церкви означало революцию в православии. В лице Православной Церкви в Америке православие преодолело свой тысячелетний плен государственности и национализма. Исторические катаклизмы нашего века помогли ей разорвать крепчайшие путы, которые связывали ее, как часть русской Церкви, с православной империей. Среди американских православных группировок только Православная Церковь в Америке встала на путь полной американизации и освобождения как от заграничных влияний и диктатов, так и от этнического детерминизма. В лице Православной Церкви в Америке православие показывает свою способность органически существовать в условиях свободы и плюрализма западного общества. Православная Церковь в Америке не является образцом церковного совершенства, но она есть выражение жизненности Православия.

Послесловие.

(Это очерк написан в целом в середине 1980-х годов и отражает положение вещей при разделении мира на западный и коммунистический. После падения коммунистического режима резко изменилось положение и русской церкви как в России, так и за рубежом, и положение православия в целом. Примирилась с Московской патриархией и Русская Зарубежная церковь, тем самым залечив рану раскола среди всего православного мира. Но в целом, история остается историей, и современность только её подтверждает, поскольку из неё же и вырастает. Автор этого очерка в настоящее время работает над более полной и доведенной до сегодняшнего дня версией этой истории, основой которой тем не менее остаются события, отраженные в этом очерке).

О том, в чем специфические отличия Православия на американской земле и с какими вызовами оно сейчас сталкивается, – продолжение беседы с протоиереем Петром Перекрестовым , ключарем собора в честь иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте» в Сан-Франциско.

В Америке нет понятия «зайти в храм»

– Отец Петр, а каково сейчас быть православным в Америке? Исповедовать православную веру в последнее время стало сложнее, или принципиально ничего не изменилось?

– Многие люди не знают, но Православие в Америке сегодня на подъеме. В Православие переходит немало американцев. Приведу хотя бы такой пример: на юге США был очень почитаемый архиерей-американец Православной Церкви в Америке архиепископ Димитрий (Ройстер), он за 30 лет открыл в южных штатах около 60 совершенно новых православных американских приходов. Владыка Димитрий, действительно, считается «апостолом» южных штатов США.

Южные штаты – Миссисипи, Юта, Алабама, Луизиана, Южная Каролина, Теннесси, Арканзас, Джорджия, Северная Каролина и Оклахома – это вам не Голливуд и не Америка больших городов. Они образуют так называемый «Библейский пояс», который главным образом составляют баптисты. Баптисты, как правило, люди, искренне любящие (пусть по-своему и вне истинной Церкви) Христа и Священное Писание, и в этом «Библейском поясе» огромный потенциал для Православия. Когда эти баптисты переходят в Православие, у них остаются та же любовь ко Христу, то же знание Священного Писания, что было прежде, но они теперь приобретают и подлинную Церковь, соборную и апостольскую, им открывается церковная полнота, в том числе и мир святых отцов. Эти новообращенцы из баптистов активно проповедают Православие, рассказывают о вере своим друзьям и коллегам на работе, соседям. Плюс, если раньше у баптистов они давали десятину, то в обязательном порядке будут давать десятую часть дохода уже на свой новый православный приход. Эта материальная поддержка позволяет миссионерскому делу расти.

Еще пример. У нас в Сан-Франциско регент славянского хора на ранней Литургии не выходец из России и не потомок старых эмигрантов, а чистокровный американец, Джон. Он сам изучил церковнославянский язык и церковный устав и теперь управляет церковным хором, который поет именно на церковнославянском. За 6–7 лет управления хором он ни разу не пропустил Литургию (разве что когда был в отпуске) и не опоздал на нее. Он женат на православной вдове, тоже американке, у них трое детей.

Словом, в Америке совершенно удивительные люди переходят в Православие, у каждого уникальный путь, уникальная история. Я удивляюсь тому, насколько они, как правило, интеллигентны и насколько осознанно приняли решение о переходе в Православие. Ведь для них Православие – не традиция, не часть своей, американской культуры; они порой сталкиваются с недопониманием со стороны своих близких, в своих семьях, от них члены семьи иногда даже отказываются…

У нас в епархии половина духовенства – американцы

У нас в соборе служба большей частью на церковнославянском языке. Казалось бы, зачем этим православным американцам такая «головная боль»: длинные службы, все стоят, язык непонятный. Но у этих православных американцев удивительная любовь к русскому Православию, да и через Православие – к России! . Он чистокровный американец, приехал на постоянное жительство в Россию, у него восемь человек детей. Он для американцев создал новый потрясающе интересный сайт на английском языке – о Православии, сайт называется «Russian Faith» .

Еще лет 25 назад говорили, что Православие в Америке – самая большая тайна! А сейчас практически в каждом более или менее крупном городе есть православные храмы. У нас в епархии половина духовенства – американцы, выходцы из Католической или Англиканской церквей. Отчасти благодаря интернету многое можно легко узнать и увидеть.

– А с чем связано то, что так много американцев стало переходить в Православие?

– Американцы в целом – религиозные люди. Вы знаете, в Америке, например, нет понятия «зайти в храм». То есть человек в храм приходит не свечку поставить или посидеть на лавочке, а приходит именно на богослужение. Согласно официальной статистике, в США около 40% американцев еженедельно ходят (не «заходят») на богослужения (в Англии, например, 1% процент населения это делает!), причем присутствуют на службе с начала и до конца.

– А почему люди все-таки переходят именно в Православие? Или, в принципе, так же много переходит и в католичество?

– Хочу уточнить: когда говорят, что многие переходят в Православие, имеют в виду это «многие» не в количественном отношении, а в процентном.

Я дружу с православным священником в Солт-Лейк-Сити, в этом году в Великую субботу он крестил сразу 28 человек, все взрослые, прошедшие катехизацию. Другой мой знакомый священник, из города Риверсайд (близ Лос-Анджелеса), – очень смелый человек; у него 10 детей, все они получили домашнее образование, и у него катехизис – подготовка к крещению – длится круглый год: 12 месяцев. Если кто не желает проходить катехизис, этот священник таких людей не крестит, говорит: «Идите в другой храм». Его оглашенные весь год должны ходить каждую среду на катехизические беседы, а каждое воскресенье в обязательном порядке приходить на Литургию. И он также крестит взрослых раз в год – в Великую субботу. У него еще 50 человек не набиралось, но по 40 человек за один год бывало не раз. Представьте себе: 40 человек в год – это 400 человек за 10 лет, причем сознательных и активных верующих!

Люди не могут оставаться в церкви, подгоняющей Священное Писание под себя, и поиск Истины приводит к Православию

Почему переходят именно в Православие? Порой некоторые католические или протестантские общины отходят от традиционных устоев, особенно что касается браков и гендерных вопросов. И для некоторых прихожан это просто убийственно. Они не могут больше оставаться в церкви, которая подгоняет Священное Писание под себя. И тогда у этих людей начинается некий кризис и вместе с тем поиск, в результате которого они и могут прийти к Православию.

К каждому человеку, приходящему в храм, у нас индивидуальный подход. Православная Церковь не делает политических заявлений, не занимается морализаторством. Традиция Церкви – учение Христово, и Православная Церковь старается быть верной этой Традиции. Правда, в Америке есть разные православные юрисдикции, в том числе более либеральные, некоторые представители таковых идут на уступки. Довольно грустно, когда из уст православных священников раздаются неожиданные призывы, которые могут быть истолкованы как уступки в вопросах брака и гендера. Так, недавно митрополит Каллист (Уэр) написал предисловие к очередному выпуску журнала «The Wheel», в котором обсуждался вопрос однополых «браков». Весьма прискорбно, что он в этом тексте высказался довольно двусмысленно и соблазнительно. Возможно, причина в том, что он из академической среды. Людям, которые преподают в известных учебных заведениях или в них учились, очень важно, чтобы их признавали в этой среде. Там такие давление и прессинг, что им очень трудно сопротивляться: либо надо молчать, а если высказываться, то идти на компромиссы.

Бывает даже такое. Иногда к нам в Сан-Франциско приезжают люди и плачут, описывая, что у них происходит на приходе, кого у них (например «зарегистрированные» однополые пары) допускают к Причастию… Этих приехавших такое явление весьма смущает. Слава Богу, что это пока у православных исключение, как я полагаю.

Теперь в любом городском храме (и не только) у прихожан сын или дочь могут заявить о своей, как это принято говорить, «нетрадиционной ориентации». А если таких детей уже несколько среди прихожан? Что тут делать? Как не оттолкнуть их от Церкви, как священникам поступать, как не идти на компромисс, как найти нужные слова и подход, чтобы людям дать возможность пребывания в Церкви и спасения?..

– Так те, кто выбрал для себя эту «нетрадиционную ориентацию», сами же отошли от Церкви! А что, бывает, что их допускают к Причастию?

– Увы, в каких-то случаях уже допускают. Даже людей, которые открыто состоят в сожительстве со своим «партнером». Пока это еще не мощное какое-то движение, но оно имеет место быть в некоторых либеральных юрисдикциях Поместных Православных Церквей. Это такой вызов, и мы должны найти язык, как достойно говорить на эту тему, и вместе с тем найти путь к сердцам людей, чтобы они придерживались учения Христова. Господь же пришел не праведников спасать, а грешников; Господь призывает не к жертве, а к милости. И грешников Христос всегда наставляет: «Иди, и больше не греши!»

Что такое Православие? Это неизменяемая Христова вера в изменяемом мире. И в каждое время Церковь и ее представители должны находить подходящий язык для общения с людьми, должны найти подход, с одной стороны, бескомпромиссный, а с другой стороны, такой, что трогает сердца и зажигает желанием жить по-евангельски.

Брак – не лицензия на вседозволенность в интимном плане

– Но тот, кто начинает придерживаться «нетрадиционной ориентации», уже отступает от учения Христова.

– Увы, это в принципе делает каждый человек, который вступает в блудное сожительство или просто совершает грех блуда. Ведь блуд для христианина – нетрадиционная в Евангелии ориентация, нам чуждая. В принципе и блуд, и «нетрадиционная ориентация» – из одной и той же категории – категории плотской страсти, хотя, конечно, есть разница. Но разве блуд – это поступок для христианина естественный?

По моему мнению, все начинается с разрушения института семьи, где у нас настоящий провал. Мы разводимся, мы не создаем домашней Церкви, мы изменяем, мы увлекаемся порнографией… Мне кажется, что ключевой момент в нашем отношении к семье и к гендерному вопросу – проблема целомудрия. Это главный вопрос. Когда мы получаем ответ именно на этот вопрос: «Каково место целомудрия в учении Христовом, в жизни христиан?», все становится на свои места.

Еще следует учесть, что порой в наших православных семьях есть извращения в интимной жизни супругов. Об этом замалчивается, и об этом мы не говорим с амвона, не можем… Есть извращения, после которых, по правилам Никодима Святогорца, шесть лет нельзя причащаться! И наши православные люди об этом не знают, а может, и не подозревают! Или говорят: «А мне / моему мужу это нравится!» Современные фильмы часто показывают это извращение. Если раньше в кино любовная сцена начиналась с поцелуя, то сейчас с другого…

Когда люди вступают в брак, мы молимся, чтобы Господь сохранил их ложе нескверно. Брак – это не лицензия на вседозволенность в интимном плане. Когда мы сами извращаем в семейной жизни эту близость, неудивительно, что извращение проникает все дальше и дальше и ведет к еще большим извращениям, в том числе и к извращению в «однополом» плане.

– То есть кризис идентичности начинается с семьи?

Идет процесс феминизации мужчин: они безответственны, перестали быть лидерами в семье

– Меня поражает, как это современный человек может не знать, кто он – мужчина или женщина! Как мы дошли до такого состояния? Когда я рос, вообще не задавался этот вопрос: кто я – мужчина или женщина? Уже немало лет на Западе идет процесс феминизации мужчин: мужчины становятся безответственными, нерешительными, они перестали быть лидерами в семье. Я знаю взрослых людей, которые занимают высокие должности, получают хорошие зарплаты, но играют в видеоигры, смотрят порнографию. Как можно строить семью и общество на таком мужчине? Это проблема и российская, правда, внешне мужчины «мужеподобные», но в плане решительности, ответственности, лидерства, примера в воздержании и умеренности – полный кризис.

И, наоборот, многие женщины теперь стали мужеподобными. Не в плане подвижническом, по подвигу, как в богослужебных текстах, а агрессивными, перестали быть нежными, кроткими, добиваются своего, пилят своих мужей и прочее. Правда, из-за того, что мужчины «сдали» свои позиции как лидеры, как примеры, как охранители, женщинам поневоле пришлось исполнять роль не только матери, но и брать на себя роль отца! И вот дети живут в таком обществе, где слабый, женообразный, поверженный страстями мужчина и мама принимает все решения. Может быть, она вынуждена это делать, но получается каша, разрушается структура семьи как домашней Церкви. А диавол пользуется этой кашей. Отсюда, в частности, и современный кризис идентичности.

Чтобы человеку понять свое место в мире, нужна отправная точка, и эта точка – Бог

Сегодня тема идентичности – практически тема № 1 на Западе: кто я? Поскольку человек отошел от Бога, он ищет: кто я – мужчина, или женщина, или что-либо иное? где мое место в мире сем? Современный человек, если куда едет без своего телефона, растерян: без навигатора он тут же теряет дорогу, не знает, где он, куда ему надо ехать и когда он туда доедет. Но наш действительный «навигатор­» по жизни – это, конечно, Господь Бог. И пока Господь Бог был нашим Навигатором, люди знали, кто они, где они, знали свое место, знали, куда они направляются и как туда добраться. Чтобы человеку в полной мере понять свою человечность и свое место в этом мире, нужна отправная точка – и эта точка, разумеется, Бог. А ныне немалая часть человечества отказалась от этого Навигатора!

– А вообще в Америке нет пока такого, чтобы неприятие гей-браков и тому подобного как-то сказывалось на возможности придерживаться своей веры, ходить в храм?

– На возможности ходить в храм – абсолютно никак. Сан-Франциско – довольно либеральный город. Я однажды подумал: что бы я ответил человеку, который пришел бы к нам и сказал, что вы такие-сякие отсталые и ваш храм надо закрыть? Я, наверное, сказал бы следующее: «Во-первых, будьте немного более толерантными. Если вы говорите, что наш храм надо убрать, значит, у вас нет никакой толерантности. Если вы действительно хотите разнообразия в нашем городе, не закрывайте наш храм, в обратном случае все люди будут одинаковыми и город перестанет быть “толерантным”». Еще я порой этим людям могу сказать: «Будьте немного более широко мыслящими!» И это, конечно, их бесит. Им ведь кажется, что это они самые широко мыслящие, а мы – узкие ретрограды.

У нас в Русской Зарубежной Церкви православное духовенство, как правило, всегда ходит по улице в подрясниках. Я не могу говорить про всю Америку, только про Калифорнию, но отношение ко мне как к священнику весьма доброжелательное. Правда, меня в Сан-Франциско иногда воспринимают как… старого хиппи. Я «крутой», потому что у меня длинные волосы и этот «халат» – он тоже интересный. У нас любят интересных, разнообразных и колоритных людей.

Господь поставил в эту ситуацию, и мы должны находить выход

– Но это же разнообразие в строго установленных рамках, и эта толерантность, мне кажется, имеет свои четкие границы, за пределами которых превращается в свою противоположность – в нетерпимость к тому, что за ними находится. То есть это весьма хитрая идеология: разнообразие без настоящего разнообразия.

– Да, но Господь нас поставил в эту ситуацию, и мы должны как-то находить выход. У нас нет выбора. В России больше выбора. Если взять Москву, в ней тысячи храмов и большое разнообразие. Есть очень разные священники, порою с совершенно полярными взглядами.

Я сам оказался в Сан-Франциско не благодаря сознательному выбору, а волею судеб. И раз Господь меня сюда поставил, то я должен совершать свое спасение в данных условиях и по возможности помогать в этом другим людям. Среди приходящих в наш собор (в том числе и гостей из России) есть и люди с «нетрадиционной ориентацией». Мы должны их выслушать и определить, есть ли у них желание жить в чистоте и следовать Слову Божию, есть ли покаяние и жажда новой жизни, и если да, то им на этом пути помочь. Впрочем, известно ли вам, что до своего перехода в Православие Евгений Роуз – будущий иеромонах Серафим – страдал и поддавался «нетрадиционным» пристрастиям?

– Нет, не знал.

– Об этом он пишет в своих письмах, которые опубликованы. Однако когда Евгений Роуз перешел в Православие, он, естественно, совершенно отказался от этих пристрастий и пребывал в чистоте. Была ли, продолжалась ли у него внутренняя борьба с этой страстью и греховными помыслами, это под вопросом, не мне знать. Но даже про многих святых, которых мы видим на стенах храма, мы не знаем, какая у них была главная страсть, с чем они боролись. Отец Серафим преодолел свои страсти, отрекся от «ветхого человека» и стал верным ревнителем Православия и миссионером, достиг настоящих высот духовной жизни.

Конечно, сегодня общество, особенно в крупных городах, подталкивает людей к такому образу жизни. Модно среди девушек иметь «такого» друга мужского пола, потому что он не является для них угрозой. Плюс он приоткрывает девочкам секреты мужского мира, что девочкам особенно интересно. Но если мы можем сказать молодым людям, поддавшимся этому влечению, этой страсти, что такой ревнитель благочестия, как отец Серафим (Роуз), тоже этим в молодости страдал, что у него, как у тебя, тоже были похожие искушения, но он их с Божией помощью преодолел, то это будет для молодежи большой помощью и подаст надежду. Таким людям тоже нужны герои, которые побороли свои страсти.

Немало американцев внутренне чувствуют, что их страна коренным образом меняется и порой уже изменилась, что происходит что-то нехорошее, и они стараются этому плохому сопротивляться.

Слово «образование» происходит от слова «образ». Чем ближе мы к образу Божиему, тем больше ОБРАЗованы

– И получается сопротивляться этим пагубным переменам? Каким образом?

– К примеру, в Америке сейчас очень мощное движение домашнего обучения детей. Официально больше 2 миллионов детей обучаются дома. Это свидетельствует о том, что уровень образования падает, порой обучение превращается в индоктринацию. А также говорит и о желании родителей взять формирование и воспитание детей в свои руки, а не слепо доверять системе. Для нас, христиан, слово «образование» происходит от слова «образ». Чем ближе мы к образу Божиему, тем больше мы ОБРАЗованы.

У нас в Западно-Американской епархии есть приход, который состоит главным образом из бывших протестантов. Приход открыл полноправную частную приходскую школу (что-то вроде православных гимназий в России) в своем регионе, а там довольно много агностиков и людей либо равнодушных к религии, либо увлекающихся движением нью-эйдж. И вдруг к этой школе, а там тогда училось около 30–40 детей, начало проявлять активный интерес местное население. У священника и школьной администрации возник вопрос: принимать ли в приходскую школу неправославных детей? Решили принимать. Сейчас в эту школу очередь, запись, строится второй корпус, столько желающих в ней учиться. И уже четыре неверующих семьи, которые послали своих детей в эту школу, перешли в Православие.

А проблема «нетрадиционной ориентации», о которой мы сейчас немало говорили, ­– не актуальна для нашего прихода. Она на данном этапе скорее проблема современного общества, с которой приходится сталкиваться нашим семьям и нашим детям.

– Извините, я задам такой, возможно, не очень приятный вопрос: а вдруг ситуация дойдет до того, что из Америки придется бежать, уезжать? Может такое быть, что давление дойдет уже до крайней степени?

– Я предпочитаю не думать слишком много о будущем, наперед. Предпочитаю действовать по-евангельски: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний день сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы» (Мф. 6: 33–34).

Я вообще не люблю сравнивать, где лучше, где хуже. После 55 лет жизни, как мне кажется, везде становится хорошо. Для меня достаточно прожить сегодняшний день, мне самому уже надо к смерти готовиться. Я люблю Калифорнию, люблю Россию, люблю Святую Землю и Афон – везде хорошо, и везде можно чему-то научиться. А если настанут трудные времена (а не живет ли мир постоянно в кризисах и трудных временах?), то буду надеяться, что Господь Бог нам укажет, что делать и что говорить. Но учтите, что военному нельзя бежать со своего поста и семьянину бросать своих детей.

На днях мне знакомый говорит: «У вас в Калифорнии землетрясения. Вы не боитесь?» Я ответил ему: «Боюсь – не боюсь… но если Господь меня сюда поставил, как я могу бросить мощи владыки Иоанна? Я, что, убегу, а все прихожане и духовные чада погибнут? Это как-то не очень хорошо для пастыря, не по-евангельски».

В Америке Православие новое, как ребеночек

– А какие еще есть специфические особенности или проблемы, характерные для Православия в Америке?

– Американское Православие весьма разнообразное. В России, можно сказать, Православие зрелое, историческое, ему уже больше тысячи лет. В России – древние обители, многочисленные мощи; русская земля пропитана кровью новомучеников – это что-то потрясающее. Но вместе с тем здесь Церковь очень сильно связана с государством. Такое явление неизбежно, это в православных странах норма, как, например, и в Греции или на Кипре. А в Америке Православие новое, как ребеночек. Да, дети делают немало ошибок, но вместе с тем в них есть какая-то непосредственность, открытость и доверчивость. Покойный митрополит Филипп (Салиба) как-то на съезде своей антиохийской Американской архиепископии сказал: «Я был на многих торжествах и на многих торжественных службах, где были тысячи верующих, был в Ливане, в Троице-Сергиевой Лавре и разных местах, но более динамичной Православной Церкви, чем в Америке, я не видел».

Каждая Поместная Православная Церковь имеет свое лицо и свой «почерк». Наш приснопамятный архиепископ Антоний (Медведев) любил повторять слова архимандрита Киприана (Керна) о том, что каждая Поместная Церковь делает свой вклад во Вселенскую: греки дали вселенскому Православию богословие, русские – благочестие, а сербы – защитники Православия: сербы могут в храм не ходить, но положат жизнь свою за свою Православную Церковь. И американское Православие тоже имеет, что предложить этому вселенскому букету – свежеть и динамичность.

Я думаю и верю, что в будущем рост Православия в Америке продолжится. Пока рано ставить крест на Америке, на Канаде – с Божией помощью все возможно в этом мире.

Вообще у меня настрой совершенно не пессимистический: я вижу вокруг себя очень много положительного, и люди меня порой очень удивляют. Может быть, я наивен… Но вы же знаете слова старца Паисия о том, что пчела, летая над полем навоза, находит цветочек, в отличие от мухи, которая находит навоз среди поля цветов. Вот я в определенный момент своей жизни решил, что хочу быть пчелкой.

Апостол Павел говорит: «Радуйтесь радостью неизреченной», а пасхальный прокимен гласит: «Сей день, егоже сотвори Господь, возрадуемся и возвеселимся в онь». «Сей» день – без оговорок, хороший ли он, плохой ли, опасный ли. Господь сотворил сей день, дал нам жизнь именно в этот день, и мы должны в этих обстоятельствах, в которых находимся, спасаться, задавая себе вопрос: «Что Господь Бог от меня желает в сегодняшний день?». Аминь.

Иеромонахом Макарием и другими) первой православной миссии в Америке. Своим апостолом американские православные считают преподобного Германа Аляскинского († 1837 год).

С 1907 года именовалась Русской Православной Греко-Кафолической Церковью в Северной Америке под юрисдикцией священноначалия от Церкви Российской .

В 1935 году новый глава Митрополии, митрополит Феофил (Пашковский) , подписал «Временное Положение о Русской Православной Церкви заграницей», которым она вошла в подчинение Архиерейскому Синоду в Сремских Карловцах в вопросах веры и канонического порядка, сохраняя за собой внутреннюю автономию.

К началу Второй мировой войны в Американской митрополии было около 400 тысяч верующих в 330 приходах, разделённых на восемь епархий .

В 1950-х годы началась американизация Северо-Американской митрополии, которая постепенно утрачивала эмигрантский характер и становилась одной из многих американских религиозных общин. Всё большее число приходов митрополии переходило в богослужении на английский язык ; среди прихожан преобладали потомки выходцев из Российской империи , из Галиции и Карпатской Руси , родным языком которых являлся уже английский. Все более заметную часть её паствы составляли обращённые в православие американцы, никак не связанные своим происхождением с Россией .

В 1963 году председатель Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) попытался восстановить отношения с Американской Митрополией, в этом году он встретился с митрополитом Леонтием (Туркевичем). Но болезнь и вскоре последовавшая кончина последнего на время прервала дальнейшие попытки к улучшению отношений .

6 мая 1967 года в Покровском соборе Митрополии (Нью-Йорк) в архиерейской хиротонии Феодосия (Лазор) (впоследствии предстоятель Церкви) принимали участие 2 епископа, состоящих в юрисдикции , что вызвало осуждение со стороны Московского Патриархата и письмо Патриарха Алексия I Патриарху Афинагору с указанием того, что «изложенное событие не является одиночным» .

Православная Церковь в Америке

9 апреля 1970 года Синод Русской православной церкви восстановил общение с «Североамериканской Митрополией», сняв прежний запрет с её иерархов, а 10 апреля Патриаршим томосом даровал Русской Православной Греко-Кафолической Церкви в Америке автокефалию . Значительную роль в подготовке этого решения со стороны РПЦ сыграл митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) , со стороны «Североамериканской Митрополии» - протоиерей (затем протопресвитер) Александр Шмеман . 44 прихода, не пожелавших войти в новую автокефальную Церковь, были объединены в Патриаршие приходы в США . Предоставление Русской церковью автокефалии «Североамериканской Митрополии» вошло в конфликт с видением будущего для православия в Северной Америке, имевшимся у Константинопольского Патриархата .

1 сентября 1982 года Православная Церковь в Америке официально перешла на новоюлианский календарь, оставив при этом приходам право выбора каким календарём им руководствоваться в богослужебной жизни. Не все приходы приняли новый стиль; так, Аляскинская епархия сохранила юлианский календарь. Некоторые приходы, особенно в Пенсильвании, ушли в РПЦЗ.

С 2002 до 4 сентября 2008 года предстоятелем Церкви был Блаженнейший митрополит

Статья из энциклопедии "Древо": сайт

Православие в Америке - представлено рядом юрисдикций Поместных Церквей преимущественно окормляющих свою историческую диаспору , а также с более миссионерской направленностью. Вопрос об объединении многочисленных параллельных юрисдикций в Америке воедино является одной из важнейших проблем православной диаспоры.

История

Предпосылки

Укрепление Православия и обустройство Аляски повлекло за собой в году учреждение самостоятельной Камчатской епархии с центром на Аляске, в Новоархангельске (ныне Ситка). После перемещения кафедры на Евразийский континент, для окормления Американских владений была учреждена викарная Новоархангельская кафедра, ставшая самостоятельной епархией после продажи Русской Америки США в году. В последующие годы, несмотря на потерю государственной поддержки и активное противодействие со стороны протестантских проповедников, Аляскинская епархия (см. подробнее) поддерживала Православие на Аляске, которая сделалась своего рода святой землей для православных Америки.

Первая волна иммигрантов и ви́дение святого Тихона

Усугубляющееся размножение параллельных юрисдикций и расколов неизменно признавалось нежелательным и в принципе неприемлемым состоянием для Православной Церкви в Америке. Вдобавок к некоторым видным поборникам церковного объединения всех православных в единой юрисдикции, смена поколений и обращение разноплеменных американцев в Православие постепенно создавали почву для все-американской православной общности. Еще во время Второй мировой войны объединенные усилия православных юрисдикций привели к государственному признанию Православия как единой религии со стороны светских властей США в целях создания службы православных военных священников . В 1960-х годах была создана Постоянная Конференция Канонических Православных Епископов в Америке (SCOBA), которая объединила предстоятелей большинства православных юрисдикций в Америке на консультативной основе.

В результате переговоров между «Американской митрополией» и Московским Патриархатом было предпринято преобразование с целью достижения юрисдикционного единства – в году Патриархат даровал «митрополии» автокефалию в пределах Северной Америки с наименованием последней «Православной Церковью в Америке ». Новообразованная независимая Церковь была призвана объединить все юрисдикции и стать всеохватывающей Американской Церковью с миссионерской направленностью. Поддержка со стороны Русской Церкви обеспечила признание новой автокефалии со стороны Грузинской , Болгарской , Польской и Чехословацкой Поместных Церквей, многообещающее начинание было поддержано в Америке многочисленными румынами, болгарами и албанцами, присоединившимися к Православной Церкви в Америке на правах особых национальных епархий. Однако, одностороннее дарование автокефалии Московским Патриархатом получило резкий отпор со стороны греческих Церквей, особенно Константинопольского Патриархата , который настоял на своих исключительных прерогативах в диаспоре. Не признали новой автокефалии и наиболее значительные негреческие Церкви – Румынская , Антиохийская , Сербская , - предпочитая сохранять свои собственные епархии в диаспоре.

Статистика

Современное положение

После падения атеистических режимов в бывшем соцлагере, разделения, вызванные вмешательством безбожных властей в жизнь Церкви, стали излечиваться. Последним и важнейшим из этих примирений было восстановление канонического общения между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью в году. Новая волна эмигрантов из традиционно православных земель, преимущественно из стран бывшего соцлагеря, снова стала преображать состав Православной Церкви на Американских континентах.

Ныне на Американских континентах существуют следующие канонические подразделения:

• Американская (Греческая) архиепископия включающая ряд митрополий

Православные русские люди, оказавшись волею судеб за пределами своего земного Отечества, всегда стремились к тому, чтобы сохранить традиционный уклад жизни, где бы они ни находились. Разговорный русский язык и церковно-славянское богослужение – два главных сокровища православного русского человека за границей, которые он готов свято и бережно хранить. Русское зарубежье сохранило эти сокровища, которые нам, людям, живущим в России, кажутся самими собой разумеющимися.

Селение Джорданвиль в штате Нью-Йорк небольшое, но для русского человека за границей оно значит очень много. Именно здесь располагается одна из главных монашеских обителей Русской Зарубежной Церкви – Свято-Троицкий монастырь и Свято-Троицкая духовная семинария, созданные в 1948 году для нужд Русской Православной Церкви заграницей.

Русское православие в Америке Иеромонах Серафим (Роуз)

Православная семинария в Джорданвиле – это главное духовное учебное заведение Русской Зарубежной Церкви. Для православных христиан в России Джорданвиль делал очень многое – когда у нас совершенно невозможно было издавать религиозную литературу, типография в Джорданвиле печатала множество различных изданий, которые затем безвозмездно отправлялись в Россию, называвшуюся тогда Советским Союзом. Сегодня проблема с православным книгоизданием в России, можно сказать, решена, типографские мощности джорданвильской печатни кажутся мизерными, однако еще несколько десятилетий назад этот «мизер» утолял духовный голод страждущего российского народа. Конечно, мы должны об этом вспоминать с благодарностью.

Имена архиепископа Аверкия (Таушева), архимандрита Константина (Зайцева), протопресвитера Михаила Помазанского, Н.Д. Тальберга, И.М. Андреевского, безусловно, известны всем тем православным христианам, кто, так или иначе, пытался постигать премудрость богословских дисциплин. Владыка Аверкий, будучи настоятелем монастыря и ректором семинарии, положил много сил для того, чтобы Джорданвиль стал воистину хранителем русского церковного уклада жизни.

Отличительная особенность учебного процесса в Джорданвильской семинарии заключается в том, что обучение здесь проходит строго на русском языке. В былые времена, как рассказывают, за услышанную английскую речь можно было получить «на поклоны», так строго блюлись правила. Но и в этом были свои плюсы, нынешний первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Иларион выучил русский язык во время обучения в Джорданвиле. И он не единственный, для многих и многих будущих пастырей Русской Зарубежной Церкви Джорданвиль открыл дверь в сокровищницу русской православной культуры, которая совершенно немыслима без русского языка и церковно-славянского богослужения.

Семя православия, посеянное на американской земле русскими людьми, стало давать всходы. И уже не только русские люди хотят жить согласно православной вере – уже множество других народов, которые населяют многонациональную Америку, обращают свой взор к Православной Церкви, с надеждой, что она станет для них незамутненным источником истинного вероучения.

Те американцы, которые, встретившись с истиной Православия, уже не могли с ней расстаться, были вынуждены изучать русский язык, русскую культуру, церковно-славянское богослужение. Одним из ярчайших примеров здесь можно привести приснопамятного иеромонаха Серафима (Роуза), весьма почитаемого церковным народом как в Америке, так и в России. Иеромонах Серафим не является выпускником джорданвильской семинарии и он не был насельником Свято-Троицкого монастыря, но он прошел путь типичный для тех американцев, которые обратились в православие из неправославия, и которых принято называть английском словом convert.

Русская Церковь всегда была и остается Церковью миссионерской, а это значит, что она готова принять человека во всем многообразии его народных и культурных традиций. Православные миссионеры, которые шли проповедовать истину Православия алеутам, корякам, чукчам и прочим народам дальнего Севера, всегда с уважением относились к местным культурным особенностям. Главная проблема, которая вставала перед миссионером – это проблема языка и понимания текстов Священного Писания, богослужения и молитв. Согласно заветам величайшего миссионера Русской Церкви, апостола Сибири и Америки, Святителя Иннокентия Московского, первейшей задачей миссионера должны стать труды по переводу текстов Священного Писания и богослужения на местные языки. Задача миссионера заключается не в том, чтобы насадить чуждую для местных народов культурную традицию, а в том, чтобы Христова истина смогла прорасти в местных культурных условиях.

Русская Зарубежная Церковь первоначально ставила перед собой задачу быть Церковью для русского народа, оказавшегося в силу обстояний в изгнании. Но с течением времени, если даже не сразу, стало очевидным, что ее миссия гораздо шире этого понимания. Аромат истинного православия, как любил говорить иеромонах Серафим (Роуз), не мог не привлекать к себе другие народы, которые, так или иначе, соприкасались с православным христианством.

По слову одного из ныне почивших иерархов Русской Зарубежной Церкви семинария в Джорданвиле – есть «школа положительной мысли, правильной мысли, правомыслия». Джорданвильские семинаристы имели возможность постигать правомыслие не только на лекциях, но и непосредственно общаясь с живыми носителями истинно-православного мировоззрения. Память владыки митрополита Лавра, пятого первоиерарха Зарубежной Церкви, с благоговением почитается в стенах обители и духовной школы. Владыка Лавр, будучи настоятелем монастыря и долгое время ректором семинарии, был живым свидетелем подлинного православного мировосприятия жизни. Ничто так не вдохновляет как живой пример, а пример, который подавал владыка Лавр, и поныне дает силы для служения Церкви.

В былые годы, когда Зарубежная Церковь была так или иначе обособлена от всего остального православного мира, в восприятии многих людей она представала хранительницей истинного православия, неповрежденного православного вероучения, ревнительницей соблюдения догматов и канонов. Несомненно, что подобное ее восприятие привлекало не то чтобы множество, но достаточное количество людей в лоно Русской Зарубежной Церкви. Истинное православие неизменно ассоциировалось с русскостью, с сохранением традиций свойственных дореволюционной России. Для монастыря и семинарии в Джорданвиле это было золотое время. В эти годы складывались традиции как монастыря, так и духовной школы, которая воистину стала главным духовным университетом для Русской Зарубежной Церкви, а монастырь – ее лаврой.

Сегодня ситуация с организацией учебного процесса довольно сложная, набор студентов за последние годы резко сократился, и сейчас положение спасает присутствие студентов из российских духовных школ. Очевидно, что решать проблему с набором исключительно за счет учащихся российских семинарий было бы не вполне разумно, но в тоже время выучить русский язык американцу все равно, что русскому китайский – интерес большой, но сложность языка не дает возможность всем его освоить.

Настоятель Свято-Троицкого монастыря и ректор семинарии архимандрит Лука (Мурьянка) осознает эту проблему именно как проблему. Отцы-основатели обители заповедали сохранить русское православное богослужение на церковно-славянском языке, но сегодня все большее количество американцев хочет узнать о православном христианстве. Заставлять их для этого учить русский язык выглядело бы более чем неразумно. В свое время главной задачей русского присутствия за рубежом было сохранение традиционной русской культуры. Нельзя сказать, что на сегодня эта задача исчерпана, но вместе с ней нельзя мешать местным жителям узнавать и принимать православие. Очевидно, что русское православное присутствие в Америке должно выполнять не только охранительные функции, оно должно быть, прежде всего, миссионерским, то есть открытым для всех народов, которые желают принять христианскую Истину во всей ее полноте.

Сегодня для русского православия в Америке это главный вызов. От того, сможет ли оно найти в себе силы, чтобы дать достойный ответ на него, или нет, зависит будущее православного присутствия на Северо-Американском континенте.