Аще не господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии

Пc. 126. 1.

Как сообщает «Интерфакс» глава синодального Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин призвал подумать о том, возможна ли в России «православная» партия. «Церковь позитивно воспринимает перспективу создания христианских или православных партий либо внутрипартийных групп, но не будет оказывать им эксклюзивной поддержки или давать благословения. Церковь - для всех, а не для сторонников одной политической силы», - пишет Чаплин в коллективном блоге «Православная политика». «Создания партий по религиозному признаку не допускает закон, но никто не запретит формировать "православную" или "христианскую" партию без формального упоминания об этом в названии - вспомним, что христианские демократы в Европарламенте именуют себя Европейской народной партией, а умеренные политические мусульмане в Турции - Партией справедливости и развития», - напоминает автор. По его словам, нет препятствий к созданию упомянутых партий и со стороны Церкви. В Основах ее социальной концепции сказано: «Существование христианских (православных) политических организаций, а также христианских (православных) составных частей более широких политических объединений воспринимается Церковью как положительное явление, помогающее мирянам сообща осуществлять политическую и государственную деятельность на основе христианских духовно-нравственных принципов». Как напомнил священник, в том же документе говорится, что упомянутые организации, будучи свободны в своей деятельности, одновременно призываются «к координации действий в области осуществления позиции Церкви по общественным вопросам». http://www.interfax.ru/society/news.asp?id=225537
По этому поводу началась дискуссия. Поддерживая ее, давайте задумаемся, а что такое вообще «христианская партия»? В мире существуют многочисленные христианские партии. Большинство из них протестантского толка, так же как и понятие «христианская партия» есть порождение именно протестантского сознания. Сильно упрощая, можно отметить, что протестантизм формально не знает понятия «Церкви», а значит и не признает никаких структур, обладающих монополией на Истину. Отсюда прямая дорога к «религиозной демократии», то есть свободному поиску Истины в столкновении мнений. В подтверждение этого можно подчеркнуть, что если католическая и православная социальные доктрины под идеальной формой правления государства понимают монархию, единодержавие, Протестантизм (с некоторыми оговорками) подчеркивает свою приверженность демократическим принципам.

Огромное значение общины в протестантизме (люди как всеобщее священство, чего нет в Православии и Католицизме), бесконечные дискуссии на протяжении столетий привели к тому, что Протестантские представления о справедливом государстве, в котором уважаются права человека, свобода и независимость легли в основу политических систем очень многих государств – от Германии до США. Поэтому Протестантская социальная доктрина предписывает в качестве основной функции государства: «…охранять права граждан, независимо от их взглядов на жизнь и отношения к религии». С точки зрения протестантской Церкви, государство вторично по отношению к обществу. Именно поэтому, в отличие от Православия, где ценность человеческой личности базируется на сотериологическом фундаменте, Протестантизм настаивает на том, что ценность личности определяется также социальной и детерминистской составляющей.
Таким образом, необходимо понимать, что создание христианской партии есть попытка перенесения на российскую почву весьма специфического западного явления, не имеющего в России точек опоры ни в политической традиции, ни в конфессиональном, ни в ментальном смысле. Не говоря уже о том, что уже сейчас ясно, что Церковь не станет официально поддерживать такую партию. Иными словами, благословения на политическую деятельность такой партии получить не удастся. Что автоматически сделает эту партию в глазах миллионов православных (даже при формальном одобрении Церкви) полусамочинным сборищем. Это, в свою очередь, породит закономерный вопрос о необходимости отдельной православной партии – ведь во всех партиях есть православные и воцерковленные и что мешает им возвышать голос против социального и политического неустройства с трибуны своей партии?
Еще одна немаловажная деталь – это специфические порядки, обычаи и обряды, характерные для политической жизни России и, мягко говоря, страшно далекие от православного благочестия. Переорать на публичной политической трибуне Жириновского сможет только какой-нибудь зулус с перьями в голове, рыбьей костью в носу и увесистой дубиной в руке или увенчанный дуршлагом представитель Церкви Летающего Чудища из Спагетти, который и не такое видал. Любому уважающему себя православному останется лишь укрощать буйство Жириновского молчанием, вызванным благочестивым погружением в молитву, как делал отец Григория Паламы, не замечавший в своей молитве даже императора Андроника II. Кстати, хороший пример Интернет… Кто определяет темы, социальную и политическую повестку в Интернете (Рунете), кто спорит и дискутирует? Кто угодно, но только не христиане (конфессиональная принадлежность в данном случае значения не имеет). И дело отнюдь не в инертности (хотя и в ней тоже), но прежде всего в том, что любой уважающий себя православный христианин не опустится до тех форм, методов и фольклорных слов, которыми пользуются в этих, с позволения сказать, «спорах» маргинальные дружки Навального и их вождь. Как быть?
Кроме того, депутаты партий, находящихся в Думе, это всегда столкновение политических и, зачастую, финансовых интересов самых разных людей. Любая партия это огромные средства, вложенные в развитие, раскрутку, поддержку. Поскольку Церковь не станет вкладывать эти деньги по определению, значит, это будет делать кто-то другой. То есть у этого «другого» появится неизбежное искушение использовать партию или отдельных депутатов хотя бы отчасти в личных интересах. Как выйти из этого положения? Монахов в нее не изберешь…
Нельзя не сказать и о том, что любые расколы, дрязги, ссоры в такой партии сразу будут восприняты обществом совершенно однозначно: «ну вот, и тут то же самое…», что неизбежно отразится на общем отношении к Церкви и православным. Удастся ли избежать этих дрязг и ссор? Как показывает небольшой опыт, уже имевшийся в России в 1990-е годы, не удастся. Что делать?
Очень важный момент: как донести такой партии свою позицию до общества? Через СМИ, ибо с амвона знакомить прихожан с последними новостями из жизни партий, пусть даже и православных, к счастью не принято. Как известно, все влиятельные политические силы в сегодняшней России в разной степени распределены по СМИ. Все знают о том, что про «Единую Россию» с пиететом говорят на Первом канале, а болотными хомяками восторгается «Коммерсант», а не наоборот. К Церкви большинство СМИ относятся в лучшем случае сдержанно, в худшем они не упускают случая потешить нетребовательную публику каким-нибудь реальным или вымышленным скандальчиком в церковной ограде. Кто будет доносить позицию христианской партии до широких масс? «Фома»? «ЖМП»? «Московские епархиальные ведомости»? «Нескучный сад»? Для этого широкие массы должны их уже сегодня регулярно читать, в чем есть некоторое сомнение.
Все сказанное выше не отменяет необходимости ставить вопрос о концепции христианской партии, о ее стратегии, тактике и, наконец, о создании. Но на возникающие вопросы нужно искать ответы. Сегодня остро ощущается отсутствие мнения Церкви, людей Церкви в ключевых событиях политической и общественной жизни. Уже приходилось писать о том, что на Манежной все могло бы быть иначе, выйди туда духовенство или хотя бы несколько десятков православных с крестами и иконами. Радует, что оценку болотно-сахарным сборищам дали и святейший Патриарх и схиархимандрит Илий и отец Дмитрий Смирнов и отец Всеволод Чаплин, хорошо, что на некоторых московских храмах появились объявления, не благословляющие причисляться к лику пингвинов и хомяков на мероприятиях оппозиции. Поэтому если сейчас начнется процесс строительства малых партий, объединяющих людей вокруг самых разных лидеров и идей, то Церковь должна использовать эту возможность. И, вполне возможно, в результате долгой и сложной работы возникнет политическая христианская партия, которая станет образцом сочетания христианских нравственных принципов и современных передовых методов политической борьбы за свои права и возможности. Хотелось бы, чтобы это получилось.

Похоже, начинается время бурного партийного строительства. Создания партий по религиозному признаку не допускает закон, но никто не запретит формировать «православную» или «христианскую» партию без формального упоминания об этом в названии - вспомним, что христианские демократы в Европарламенте именуют себя Европейской народной партией, а умеренные политические мусульмане в Турции - Партией справедливости и развития.

Нет препятствий к созданию упомянутых партий и со стороны Церкви. В Основах ее социальной концепции читаем: «Существование христианских (православных) политических организаций, а также христианских (православных) составных частей более широких политических объединений воспринимается Церковью как положительное явление, помогающее мирянам сообща осуществлять политическую и государственную деятельность на основе христианских духовно-нравственных принципов. Упомянутые организации, будучи свободны в своей деятельности, одновременно призываются к советованию с церковным Священноначалием, к координации действий в области осуществления позиции Церкви по общественным вопросам» (V.4). Впрочем, в том же пункте документа цитируется постановление Архиерейского Собора 1997 года, говорящее, что организации, участвующие в политическом процессе, «не могут иметь благословения церковного Священноначалия и выступать от имени Церкви. Церковного благословения не могут получить, а в случае его наличия лишаются такового церковно-общественные организации, ведущие предвыборную борьбу, вовлеченные в политическую агитацию».

Другие мнения

I. ОБЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ

Православная партия России - не инструмент борьбы за власть кучки партийных функционеров или государственных чиновников. Православная Партия также не является религиозной организацией, хотя с пониманием и уважением относится к церкви.

Православная Партия России - это политический механизм, главным смыслом существования которого является всемерное содействие становлению в России прочного, последовательно демократического гражданского общества и подчиненного ему здорового государства. Основной ориентир деятельности партии, стабильность общества и государства, достижим через налаживание тесных, полномасштабных взаимоотношений между народом и властью. Эти отношения предполагают, с одной стороны, повседневное участие населения в контроле за деятельностью госучреждений и органов власти, с другой - выполнение чиновниками и народными представителями своих обязательств перед гражданами России. Возвращение нашей Родине мира и стабильности, целостности и независимости возможно только при нравственном объединении всего народа, при едином понимании добра и зла, границы между допустимым и неприемлемым. Реальным фундаментом здорового общества всегда было и остается признание всеми социальными, профессиональными, национальными и прочими группами населения, в том числе и высшими государственными деятелями, общих жизненных ценностей. В России эти жизненные ценности на протяжении целого тысячелетия оберегала и поддерживала Русская православная церковь, благодаря чему наша страна превратилась в могучую мировую державу. Превращение морали в орудие классовой, а затем - конкурентной борьбы, как мы видим, вплотную подвело наше государство к краху.

Сегодня такие традиционные ценности, как справедливость, свобода, порядочность, совесть по-прежнему разделяет подавляющее большинство российского населения. Однако они как никогда нуждаются в поддержке и защите. Как показывает история, в том числе и история ХХ века, единый для всех морально-нравственный и юридический фундамент общественной жизни составляет главное требование к устойчивому развитию любого современного независимого национального государства. В то же время по целому ряду причин необходимость и возможность защиты единства общества из религиозной сферы переместились в область практической политики.

Православная партия России выступает за сплочение всего российского народа вокруг основных жизненных ценностей, прав и свобод, общих и для русского православия, и для последовательной демократии.

II. ПОЛИТИКА

Православная партия России исходит из признания уже сложившейся структуры власти. В то же время совершенно очевидно, что существующее отчуждение власти от населения угрожает реставрацией диктатуры, очередным кровавым переделом власти и собственности. При любых исходах такого передела в выигрыше окажется та же самая элита, в проигрыше - то же самое население. Реальное преодоление отчуждения государства от народа необходимо не только для противодействия новой диктатуре, это первое и главное требование любой демократии.

Демократическое государство не существует отдельно от активной позиции народа, и активность эта не может сводиться к периодическому голосованию за малоизвестных людей. Чем шире участие населения в решении проблем, с которыми власть не справляется, тем скорее происходит выработка демократических навыков совместного управления своим государством, тем успешнее идет процесс становления государства, подчиненного потребностям граждан, умерение аппетитов элиты. Диктатура начинается не с танков на улицах, она начинается с апатии, с неверия людей в свои возможности, с утраты чувства гордости.

Необходима не замена одной правящей группы на другую, а подчинение власти требованиям и ценностным ориентациям общества. Основным направлением деятельности партии в области политики, таким образом, является максимально полное использование возможностей существующей в России политсистемы и ее развитие в соответствии с действующими законами, ценностями православия и требованиями последовательной демократии. Православная партия выступает за тесное сотрудничество с любыми общественными, государственными и иными организациями, в той или иной мере содействующими политической, экономической стабилизации и моральному объединению России. Вместе с тем Партия будет всеми законными методами противодействовать действиям и распространению воззрений, направленных на дальнейшее разобщение российского народа.

Партия не поддерживает политического и духовного экстремизма, иных отклонений от принципов демократии. Одним из самых опасных для России явлений партия считает различные проявления бытового и организованного нацизма, когда национальность человека определяется по "принципу крови" и служит основанием для возникновения того или иного вида неравенства. Не может быть демократии без морали, без уважения людей к себе и к другим.

Православная партия России с пониманием относится к религиозному выбору любого человека, но считает, что те или иные конфессиональные особенности не могут и не должны служить разобщению людей. Религии едины в своей сути, все они исповедуют единение, братство, любовь к ближнему, и поэтому верующие граждане России и их объединения являются естественными союзниками Православной партии. Конечно, христианам и людям с христианскими корнями легче найти общий язык друг с другом, однако возможен и необходим доверительный диалог с представителями иных, даже самых экзотических верований, а также с принципиальными, сознательными атеистами. Принцип свободы совести не отменяет, а предполагает наличие совести. Ни одна мировая религия не исповедует аморальности и человеконенавистничества, все они исходят из гуманистических принципов. Православная партия намерена объединить всех граждан России, верящих в себя, в свой народ, в свою Родину.

III. ЭКОНОМИКА

Православная партия России выступает за экономическую устойчивость и безопасность страны. Использование тех или иных экономических механизмов должно быть подчинено этому безусловному приоритету. Ключевым звеном всей экономики России должен быть национальный частный предприниматель, содержащий свою семью, обеспечивающий работой менее социально активных граждан, а также финансирующий разумные мероприятия, проводимые госаппаратом. Государственные органы, неспособные выполнять свои обязательства перед предпринимателями и другими группами населения, должны занять в экономической системе положение, соответствующее приносимой пользе.

Иностранный капитал, желающий участвовать в российской экономике, должен быть защищен от безответственных действий государственных чиновников и от недозволенных приемов в конкурентной борьбе. Настоящий хозяин страны российский народ, при помощи политических процедур, а также используя прочие возможности, должен обеспечить соблюдение правил гостеприимства. В то же время такие обязательства неотделимы от соблюдения гостем определенных для него правил поведения.

Православная партия считает, что труд, капитал и государство равноважны для процветания нашей страны. Кроме того, эти три понятия существуют не сами по себе, а воплощены в конкретных людях, гражданах России, каждый из которых ценен сам по себе.

Равная важность труда, капитала и государства, однако, не означает их равноправия. Права должны соответствовать обязанностям и ответственности, кому много дано - с того много и спросится. Пока существуют государства, у национального труда и капитала единая с их государством судьба, и потому, в конце концов, единые интересы.

Осознание всеми тремя звеньями экономики единства их судьбы и основных интересов, восстановление разрушенной системы социального партнерства является одним из главных ориентиров деятельности Православной партии в области экономики.

IV. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

В области внешних международных отношений Православная партия придерживается тех же главных принципов, что и во внутренней политике. Любое иностранное государство, международная или национальная организация, уважающая народ России и готовая к взаимовыгодному сотрудничеству, может рассчитывать на встречную активность россиян.

Внешнеэкономическое, политическое и военное сотрудничество должно ориентироваться прежде всего на интересы российского народа. Вместе с тем при определении целей и методов внешнего сотрудничества нельзя не учитывать, что российский народ склонен применять нормы традиционной нравственности и к оценке мировых событий. Несправедливость в отношениях между любыми государствами расценивается как отступление от норм цивилизованной морали, как неуважение мирового общественного мнения и отчасти - как неуважение мнения народа России.

У России есть и постоянные союзники, и постоянные интересы. Православная партия выступает за справедливый мировой порядок, при котором исключено применение любой силы и приемов нечестной конкуренции. Международный диктат одной или нескольких стран или организаций - это показатель двойственности моральных стандартов: для своих граждан и "на экспорт". Иными словами, это начало отхода от принципов демократии. Не может быть прочным мир, в котором люди и народы не уважают друг друга, а сильный, никого не спрашивая, пытается присвоить себе дополнительные права, игнорируя связанные с этим обязанности и ответственность.

Православная партия убеждена, что все люди, все народы исходят в своих поступках из тех же основных жизненных принципов, что и российский народ. И если в каком-либо государстве власть по каким-то причинам игнорирует мнение и интересы своего народа, данное обстоятельство не делает граждан этой страны врагами России.

Православная партия России, как и всякая другая партия, не может не ставить вопрос о власти. Однако, в отличие от подавляющего большинства отечественных политических организаций, Православная партия решает его, исходя из признания приоритета морали над сиюминутной выгодой.

Власть основывается на всеобщем признании права обладания этой властью, и лишь потом подкрепляется силой. В свою очередь, применение силы во имя власти возможно только при ее легитимном характере. В обществе, отказавшемся от тоталитарного устройства, власть дается народом непосредственно, и лишь потом подтверждается в ходе формальных демократических процедур.

Православная партия считает источником реальной власти российский народ, а наиболее целесообразным и справедливым способом получения этой власти - завоевание авторитета в широких слоях общественности и у каждого порядочного гражданина России в отдельности. Временное обладание формальными символами частичной власти не позволит выполнить уставные задачи, более того - совместное ведение политической деятельности с лицами, не придерживающимися установок православной морали, способно дискредитировать идею современного политического православия.

Православная партия, ставящая одной из своих главных целей преодоление отчуждения власти от народа, должна вести повседневную работу с населением, помогая ему осознать свою роль в построении гражданского общества, пользоваться законными правами и возможностями для реализации основных интересов граждан России. Консультации по проблемам, связанным с участием народа в управлении своим государством и иная помощь должна оказываться представителям всех социальных слоев - от наименее социально защищенных до элитарных. Для Православной партии не важно, насколько состоятелен обратившийся к ее помощи гражданин, как не важны его паспортная национальность, вероисповедание и даже политические взгляды. Все мы - народ страны, пытающейся построить демократическое государство. Для этого есть только один путь, и путь этот проходит через создание гражданского общества, где каждый несет ответственность за себя и за своего ближнего, где всем членам общества помогают преодолеть незнание, непонимание, недоверие и занять достойное человека место в жизни.

Православная партия вкладывает в понятие народа свое, христианское содержание. Ни социальное положение, ни материальная обеспеченность, ни даже отношение к основным христианским заповедям не может служить основанием для того, чтобы не считать частью народа того или иного человека, группу или категорию населения. Бедный и богатый, заключенный и прокурор, рабочий, служащий и предприниматель, житель крайнего Севера и высший московский чиновник - все они составляют народ. Настоящий, реальный народ, а не теоретическую схему. Общество составляют самые разные люди, нравится это кому-то или нет.

В полном соответствии с заповедями христианства Православная партия также не считает цвет кожи, паспортную национальность или генеалогические корни человека основанием для прямой или косвенной дискриминации, умаления его человеческого достоинства, для ограничения его основных прав и свобод.

Даже гражданство другой страны не делает человека менее достойным уважения. Скорее наоборот, настоящий хозяин будет предупредителен и окружит гостя особой заботой. Гостю достаточно не забывать, что в стране пребывания он подчиняется правилам поведения, которые могут отличаться от привычных.

Все граждане России равны перед законом и обществом. Никто не может быть выше общественной морали, никому не позволено игнорировать общественное мнение. Нет и не может быть социальных групп, состоящих из граждан "первого сорта", "неприкасаемых". Только дополнительные обязанности и ответственность дают дополнительный объем прав. Судьба человека должна в первую очередь зависеть от его способностей и упорства, от его готовности жить в обществе равных себе.

Из христианского понимания ценности любого отдельно взятого человека вытекает основное требование демократии: подчинение меньшинства большинству. При этом личность противостоит обществу только если она пытается встать над обществом. Демократия не отрицает свободы, однако желающий жить бок о бок с людьми и пользоваться плодами цивилизации, обязан ограничить свои стремления рамками, безопасными для других граждан и для общества в целом. Всякий свободен сделать свой выбор.

Православная партия считает российский народ единым и неделимым. В нем существует огромное множество культурных течений, каждое из которых при демократии имеет безусловное право на существование и развитие. Огромная территория и население подразумевает широкое местное самоуправление, которое, естественно, будет учитывать все особенности того или иного региона. В то же время Православная партия считает любое деление российского народа на национальности, если оно осуществляется с политическими и экономическими целями, крайне опасным и чреватым масштабными потрясениями. После нескольких тысяч лет совместного проживания в России не существует "чистых этносов". Народ - это не единство национальности, а единство истории, территории, судьбы.

VII. НАШЕ БУДУЩЕЕ

Православная партия во всех своих действиях исходит из твердого убеждения, что граждане России могут рассчитывать на жизненный успех только твердо осознав единство своего будущего. Россия - не та страна, где выживают в одиночку, а конец ХХ века - совсем не подходящее для таких экспериментов время.

Трудно не почувствовать надвигающиеся потрясения, результатом которых будет нищета, голод, кровь. Посеянное в душах людей взаимное недоверие и общее неверие в силу добра и в свои силы делают всякого внешнего врага излишним: мы скоро победим сами себя, но при этом останемся навсегда побежденными. Даже нынешняя элита на собственной судьбе ощутит последствия знаменитого своей жестокостью и беспощадностью "русского бунта", помноженного на новые технологические возможности для выражения народного недовольства. Всего лишь несколько тысяч семей высших сановников и связанных с ними бизнесменов смогут начать за границей новую жизнь, к которой они уже подготовились, или думают, что подготовились. Остальные граждане страны, в том числе и почти все, считавшие себя элитой, разделят общую судьбу.

Расчеты на будущую зарубежную помощь в такой ситуации так же беспочвенны, как наивны сегодняшние надежды на получение крупных международных кредитов и западных инвестиций. У каждого иностранного государства, которое в силах оказать такую помощь прямо или через международные организации, есть свое правительство, которое плотно контролируется собственным народом, национальным капиталом и горластыми средствами массовой информации. Никто не согласится отдать нам часть своего национального богатства, хотя бы и в долг, потому что лишних денег не бывает. Никто не обладает свободными средствами в тех объемах, которые нам нужны уже сейчас. Помощь не придет, так как спасение утопающих - всегда дело рук самих утопающих. Никто не собирается принимать и благоустраивать быт новой волны беженцев из бывшего СССР. "Санитарный кордон" вокруг остатков России, чтобы гражданская война не перекинулась западнее - на подобную "помощь" мы действительно можем рассчитывать.

Если мы научимся понимать и уважать друг друга, объединим наши усилия и изгоним ложь и коррупцию из практики государственного управления, примем на себя ответственность не только за себя, но и за свою страну, еще можно предотвратить надвигающуюся трагедию и последующие десятилетия национального унижения. И потомки не проклянут нас еще при нашей жизни.

Людям, далеким от Русской Православной Церкви, а таковых в России большинство, формулировка, вынесенная в заглавие, может показаться, по меньшей мере, искусственной. Мало кто рассматривает РПЦ в качестве реальной политической силы. В советские времена церковь считалась организацией, обособленной от государства в той мере, в какой в тоталитарном обществе вообще можно быть обособленным от верховной власти. В демократической прессе первых постсоветских лет РПЦ упоминалась, как правило, и вовсе в экономическом контексте. Читатель, интересовавшийся проблемами построения в России “гражданского общества”, воспринимал эту организацию, скорее, как совокупного предпринимателя, использующего свои контакты с государством для налаживания собственного крупного бизнеса. Все наслышаны о борьбе РПЦ за безналоговую торговлю сигаретами и спиртными напитками, а также о ее успешной деятельности по приращению собственной недвижимости. И то, и другое, и третье разворачивалось под лозунгами торжества справедливости, поруганной многолетними преследованиями церкви со стороны государства, — казнями и репрессиями, обрушившимися на РПЦ после 1917 года.

Можно по-разному относиться к подобным способам заработка: действительно, сигаретный и спиртной бизнес слабо соотносится с моральными нормами православия. Интересно однако другое: и по сегодняшний день РПЦ является единственной организацией (не говоря уже об отдельных гражданах), которой государство позволяет использовать в своих интересах право реституции. Больше того: в некоторых случаях церковь сумела возвратить на свой баланс объекты недвижимости, которые в советские годы были заняты такими “неприкосновенными” для бизнеса организациями, как школы и другие социальные учреждения. Понятно, что в клановом бизнес-сообществе, каковым стало Российское государство, при заключении такого рода эксклюзивных сделок принято “договариваться” об условиях.

В первые годы перестройки церковь сохраняла ореол организации гонимой, пострадавшей от советской власти. Поэтому общественное мнение, жаждавшее справедливости, воспринимало такие сделки как своего рода возмещение ущерба. Общественность, воодушевленная борьбой с коммунизмом, относилась к РПЦ как к товарищу по несчастью, полагая, что, укрепив свои материальные позиции, церковь направит усилия на борьбу с притеснителями всякого рода духовной несвободы. Тем сильнее стало разочарование, когда вдруг выяснилось, что РПЦ, пострадавшая от преступлений советского государства, выбрала в союзники не те социально-политические силы, которые ратовали за создание в России “гражданского общества”. Для многих, не знакомых с укладом церковной жизни, это стало неожиданностью.

Те, кто возлагали на РПЦ особые надежды, забывали, как мне представляется, один очевидный факт: при всех мыслимых и немыслимых оговорках РПЦ прошла сквозь советское время в качестве единственной легитимной организации, до известной степени противостоящей государству. Причем организации не только крупной, но и жестко-структурированной. В сравнении с ней, все антисоветские объединения, возникавшие на территории бывшего СССР, даже такие авторитетные, как Хельсинкская группа, выглядят достаточно эфемерными. В первую очередь, потому, что в глазах государства их члены никогда не обладали личной неприкосновенностью. В отличие от сотрудников РПЦ. Известно, что церковь, как правило, “стояла” за своих.

Пройдя через советское время, РПЦ сохранила себя как организацию, что дало ей известные преимущества. Не вдаваясь в вопросы о моральности компромиссов с преступной властью, мы должны признать, что за семьдесят “безбожных” лет церковь обрела стратегический и тактический опыт, а также вынужденную и стойкую привычку к компромиссам. Иными словами, научилась использовать ленинскую тактику заключения “политических” договоров в целях использования “попутчиков”.

Конечно, советские годы никто не пережил без потерь. Учитывая, что страна не прошла тотальной “декоммунизации”, с нашей стороны было бы нелепо “бросать камни”. Это однако не значит, что мы должны закрывать глаза на очевидные вещи.

В последнее десятилетие прошедшего века РПЦ действовала в качестве партнера светского государства, причем партнера особого рода. С одной стороны, она позиционировала себя как духовную силу, способную заполнить вакуум, образовавшийся после падения коммунистической идеологии. В этом качестве РПЦ пыталась поставить себя над светским государством. С другой стороны, РПЦ не обрела достаточного морального ресурса, чтобы в действительности, подобно Ватикану, эту позицию занять. Главная причина в том, что церковь от государства зависит. В отличие от некоторых олигархов, вообразивших, что в постсоветском государстве богатство автоматически становится синонимом независимости, деятели РПЦ хорошо изучили нашу историю. Как совокупный олигарх церковь никогда не разделяла такого рода прекраснодушных иллюзий. От иллюзий ее спасала преемственность — “генетический опыт”, впечатанный в сознание и подсознание иерархов: с первых дней “перестройки” и “гласности” церковь отлично понимала, “кто в доме хозяин”. Она воспользовалась кратким периодом безвластия, чтобы “под шумок” укрепить свои позиции и пополнить закрома.

В первые постперестроечные годы, наблюдая процесс смещения РПЦ к левому, а иногда (как, например, в случае с покойным Иоанном, митрополитом Ленинградским и Ладожским, благословлявшим деятельность общества “Память”) и к крайне левому полю, многим казалось, что это — случаи частные, выпадающие из церковного “мейнстрима”. Однако открытая и, как полагают многие, небескорыстная поддержка иерархами церкви нового–старого гимна, их резкие антикатолические и антиевропейские высказывания, позволили обнаружить если не закономерность, то уж, во всяком случае, стойкую и настораживающую тенденцию.

Как бы то ни было, ельцинские и первые путинские годы прошли под знаком взаимного интереса РПЦ и государства. Стороны воспринимали друг друга в качестве партнера, которого можно и нужно использовать. Высшие руководители государства исправно стояли “подсвечниками” на долгих церковных службах, надеясь приобрести моральный авторитет, необходимый им единственно для укрепления своей светской власти. Церковь выторговывала для себя льготные условия бизнеса, округляла владения, время от времени делая беззубые заявления, выдержанные в стилистике “ни нашим, ни вашим”. Характерно, что решительность церковные власти проявляли лишь в тех вопросах, которые, с точки зрения правящей политической элиты, были маргинальными. Ни по одной из подлинно серьезных проблем — международное положение, война в Чечне, обнищание населения, массовые нарушения прав человека — РПЦ, даже в то, относительно свободное время, допускавшее плюрализм мнений, ни разу не высказалась прямо.

Если бросить взгляд в недавнее прошлое, становится очевидным, что короткий промежуток времени, когда слабое государство поглядывало в сторону РПЦ, надеясь воспользоваться в своих целях ее моральным и идеологическим авторитетом, теперь закончился. Государство — с его точки зрения, совершенно правильно — рассудило, что в глазах правящих элит — людей, принимающих решения, — церковь не обладает достаточным влиянием.

Казалось бы, на “нет и суда нет”. Мало ли с кем — по разным соображениям — государство в последние годы “дружило”. Ряд партий, пользовавшихся расположением государства, ушло в политическое небытие. С РПЦ однако дело обстоит сложнее. В первую очередь, потому, что, по сравнению с другими политическими силами, церковь как организация имеет свои особенности.

Главной является та, что в отличие от обычных партий, имеющих в своем арсенале политико-экономические средства, церковь обладает дополнительным и важнейшим ресурсом, который, если говорить коротко, можно обозначить так: она имеет возможность прямого и подлинного воздействия на души людей, мятущиеся, открытые и незащищенные. Именно поэтому любой вопрос, на который церковь дает или не дает ответа, достоин пристального внимания.

В результате дискуссий и статистических исследований специалисты пришли к выводу, что прихожанами РПЦ можно назвать лишь 2–8% российского населения. Это те люди, которые регулярно посещают храмы, исполняют обряды, читают специальную литературу. Данную категорию людей в церкви называют “воцерковленными верующими”. Казалось бы, цифра небольшая. Во всяком случае, она сопоставима с количеством “воцерковленных верующих” в последние годы советской власти. Однако, если продолжить политические сравнения и вообразить, что РПЦ поставит перед собой задачу создания собственного блока в Государственной думе, ее кандидаты, возможно, преодолели бы 5%-ный барьер. Конечно, в ближайшем будущем эта задача не будет поставлена, однако РПЦ будет оказывать идеологическое влияние на подконтрольный ей сектор.

В то же время статистические исследования показывают, что православными считают себя чуть более половины населения России. Иными словами, можно предположить, что, при известных условиях (разочарование в ценностях, навязываемых “обществом потребления”, отсутствие навыков жизни в деидеологизированном обществе и проч.), некоторая доля “латентных православных” обратится к церкви. Вряд ли все они в одночасье станут “воцерковленными верующими”, однако многие из них могут признать авторитетным мнение РПЦ. Учитывая наметившееся отчуждение церкви и государства, это требует осмысления.

Возможно, следующий тезис покажется странным, однако, мне представляется, что, с точки зрения перспектив построения в России гражданского общества, альянс государства и церкви, который мы наблюдали в самом недавнем прошлом, значительно более предпочтителен, нежели их наметившееся отчуждение. Эту мысль следует пояснить. В постперестроечные годы государство объявляло себя главным демократом, делающим отчаянные попытки повернуть страну на “западный” путь развития. РПЦ, дорожившая партнерскими отношениями с государством, была вынуждена держаться — по крайней мере, на официальном уровне, — более или менее центристских позиций. Либералы от церковного руководства могли использовать сотрудничество с государством в качестве рычага сдерживания внутрицерковного фундаментализма. Владыка Кирилл Гундяев, в значительной степени и поныне определяющий внутреннюю и внешнюю политику РПЦ, появлялся на телеэкране в компании с реформаторами. Мне, знавшей его в те времена, когда владыка занимал пост ректора Ленинградской Духовной академии и разделял идеи экуменизма (поиска путей сближения РПЦ с западными конфессиями), трудно сказать, насколько прошедшие двадцать лет изменили его прежде весьма прозападное мировоззрение. Однако, даже если предположить, что в душе он остался “западником” (в чем я, положа руку на сердце, скорее, сомневаюсь), в нынешних политических условиях ему будет трудно проводить в жизнь центристскую политику. Если же допустить, что его взгляды кардинально изменились, ничто не помешает ему отказаться от политики политического сдерживания ради упрочения собственного внутрицерковного авторитета.

По самому своему внутреннему устройству РПЦ (впрочем, как и любая церковь) чужда демократии. Как организация строго иерархическая и консервативная, она веками хранила обособленность от социальной жизни, однако эта обособленность никогда не была полной. Во-первых, и в ее рядах время от времени появлялись инакомыслящие, чьи дальнейшие судьбы, впрочем, складывались по-разному. Истории с Дудко и Якуниным могут служить примерами. Но, в общем говоря, церковь, напуганная последствиями многочисленных ересей и расколов, и в советское время, когда формально состояла в рядах “гонимых”, неприязненно относилась как к церковному, так и к светскому инакомыслию. Это не означает, что церковь была отгорожена от общества глухой, непроницаемой стеной: государство пробивало в этой стене гигантские бреши, принуждая иерархов церкви, особенно на международном уровне, проводить свою — “советскую” — политику. Не имея возможности противостоять государственному давлению, церковь с особым усердием хранила социальную изолированность там, где дело касалось устоев частной жизни. Здесь она действовала в согласии с вековой традицией, которая — как образец и идеал — сложилась в те давние времена, когда формировалась церковная иерархическая структура. Закоснев, традиция закрепила социально-этические нормы, естественные для времени своего формирования. Нет ничего удивительного в том, что на этом “патриархальном”, хочется сказать — “средневековом” — фоне в рамках православной традиции так и не сформировались представления о свободе слова, вероисповедания, терпимого отношения к инородцам, необходимости построения эффективного гражданского общества и т. п. 1 Иными словами, пребывая в рамках закосневшей традиции, РПЦ ни при каких обстоятельствах не сумеет дать адекватные ответы на “вызовы” современного общества.

Традиционно низкий уровень образованности большинства православных священников известен. В XIX веке ряды служителей церкви большей частью пополнялись за счет сыновей провинциальных дьяконов и иереев. Замкнутая среда жестко формировала тип служителя и начетчика, так что среди выпускников семинарий и академий реформаторы были редкостью. По образу своей жизни люди, вставшие на “духовный” путь, не соприкасались с людьми светскими едва ли не до начала XX века, когда бурные социальные процессы, бродящие в обществе, вызвали к жизни новый тип православного пастыря-реформатора. К этому периоду относятся публичные дискуссии, посвященные различным аспектам духовной и светской жизни, в которых и те и другие сходились лицом к лицу.

Советская власть дискуссии прекратила. Больше того: она сознательно способствовала тому, чтобы в духовные академии и семинарии поступали не ленинградцы и москвичи, а выходцы из глубокой провинции. Мне доводилось читать сочинения по русской литературе, написанные студентами различных курсов Ленинградской духовной семинарии и академии, и я могу утверждать, что средний уровень этих сочинений далеко не дотягивал до “школьного”, если иметь в виду, например, ленинградские школы.

Революция и последовавшие за ней десятилетия террора по-своему расправились с “прогрессивным” духовенством. Этот процесс — применительно к России — нельзя назвать уникальным. Церковь постигла та же участь, какая постигла науку, искусство, социальное и политическое строительство, однако, если внутри перечисленных областей время от времени все-таки рождались школы, направления или отдельные личности, новаторы и пионеры, жесткая иерархическая структура церкви таких людей из своих рядов вытесняла, ссылаясь на историю с “живоцерковниками”, десятилетиями наводившую ужас на ее иерархов. Исключения, конечно, были, но здесь мы говорим об общей тенденции. В этом вопросе церкви активно помогало и государство, однако импульс вытеснения реформаторства и инакомыслия был стойким и сильным и внутри самой церкви.

Некоторая надежда на обновление и церковную реформацию возникла в восьмидесятые годы, когда церковь пережила своего рода “интеллигентский призыв”. В поздние советские времена (1960 –1980) в обществе все сильнее обозначилась тенденция “воцерковления”, когда десятки и сотни неофитов, выросших в атеистической среде и достигших зрелого возраста, пытались влиться в ряды церковноверующих. Тогда в РПЦ пришло довольно большое количество образованных людей, проникнутых “прозападными” настроениями. За истекшие годы многие из них сделали церковную карьеру, в большей или меньшей степени удачную, однако, как показала жизнь, не без потерь. Тех, кто не сумел приспособить свое мировоззрение к жестким церковным устоям, церковь под тем или иным предлогом отодвинула в сторону. Для их нейтрализации использовались два сценария: служба в дальнем приходе, либо запрещение в сане, то есть прямое отлучение от активной церковной деятельности.

Особенно острые формы этот процесс принял после 1993 года, когда относительно стройные ряды внутрицерковных интеллектуалов распались на два противоборствующих лагеря: “либералов” и “фундаменталистов”. Первые приняли демократические лозунги, вторые — решительно отвергли. Катализатором, как ни странно, стало подавление попытки государственного переворота в октябре 1993 года — так называемый “расстрел” Белого дома. В результате этих событий русские внецерковные националисты были вытеснены на обочину политической жизни, однако именно они оказали мощную поддержку церковным фундаменталистам.

Оттеснив церковных либералов, современная РПЦ стала идеологически однородной организацией, внимательно отслеживающей любые проявления инакомыслия в собственной среде. В известном смысле она пришла к модели “советской власти без советской власти”, главной целью которой является выживание во враждебном, “инакомыслящем” мире. Способы такого выживания известны: ненависть к инородцам, подавление инакомыслия, развитая система слежки и доносительства, личная зависимость подчиненных от начальства и т. п.

В иной общественно-политической ситуации со всем этим можно было бы разбираться обычными методами, принятыми в демократическом обществе. Нынешняя реальность, однако, не такова. В поисках новой идеологической политики, способной ответить чаяниям большинства, государство все явственнее склоняется к “мифотворчеству”. Трудно сказать: оно ли внедряет в сознание “народа” различные, но неизменно комплиментарные мифы, или само идет на поводу у мифологизированного общественного сознания; скорее всего, этот процесс описывается двумя встречными векторами, однако суть дела заключается в том, что на смену “советской” мифологии приходит мифология “постсоветская”: ее важнейшими компонентами становятся “государственность”, “национальная идея” и “Православие”. Последний элемент триады возник не случайно. Нет сомнений в том, что Русская Православная Церковь освящена вековой традицией. В продолжение многих столетий она оставалась хранительницей нравственных и культурных ценностей, на которых зиждилась история нашей страны. Однако, если иметь в виду роль РПЦ в современном обществе, здесь важно другое: с укреплением своей “мифологической” функции церковь начинает стремительно терять позиции “партнера”, мало-помалу превращаясь в организацию, с которой государство будет не столько считаться, сколько “делать соответствующий вид”.

Все вышесказанное позволяет предположить, что некоторое “уточнение” взаимоотношений церкви и государства, которое наблюдается в последние годы, может иметь далеко идущие последствия. В стране, в которой общество не в состоянии прийти к согласию по важнейшим вопросам социально-политического устройства, а абсолютное большинство населения не готово к усвоению демократических идей, РПЦ в своем нынешнем виде будет объективно способствовать не поиску согласия, а дальнейшему углублению общественного раскола. Понятно, что правящие элиты, от которых зависит выбор дальнейших путей России, вряд ли будут прислушиваться к советам церковного руководства и, тем более, рядовых священников — для этого у них есть другие “вертикали”. Однако “простой народ”, обратившийся к церкви и составляющий определенную долю электората, не станет отворачиваться от мнения батюшек, для которых главным грехом общественной жизни было и остается “инакомыслие”.

1 В этом отношении РПЦ отличается, скажем, от современной Католической церкви, более чуткой к общественным тенденциям.