Дата рождения: 13 января 1892 г. Страна: Россия Биография:

Митрополит Николай (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич) родился 31 декабря 1891 года (по новому стилю 13 января 1892 года) в городе Ковне, в семье настоятеля Александро-Невского собора протоиерея Дорофея Ярушевича.

Окончил петербургскую гимназию с золотой медалью. Прошел первый курс физико-математического факультета в Санкт-Петербургском университете и поступил в , которую окончил в 1914 году со степенью кандидата богословия.

23 октября того же года пострижен в монашество; 24 октября рукоположен во иеродиакона, 25 октября — во иеромонаха. Вскоре после своего рукоположения в священный сан он выехал на фронт — сначала сопровождающим санитарный поезд, затем священником лейб-гвардии Финляндского полка.

С 1915 года преподавал Литургику, Гомилетику, Практическое руководство для пастырей, Церковную археологию и немецкий язык в Санкт-Петербургской духовной семинарии.

В 1917 году удостоен степени магистра богословия за диссертацию «Церковный суд в России до издания Соборного уложения Алексея Михайловича 1649 года» (этот труд был его кандидатским сочинением).

В 1918 году — настоятель Петергофского собора.

Весной 1919 года был возведен в сан архимандрита. В том же году стал наместником .

В 1935 году возведен в сан архиепископа и поставлен архиепископом Петергофским с предоставлением прав епархиального архиерея.

С 1936 по 1940 год, оставаясь архиепископом Петергофским, по поручению управлял и епархиями.

В 1940 году — архиепископ Волынский и Луцкий, экзарх Украины и Белоруссии.

С февраля 1942 года по сентябрь 1943 года — заместитель Патриаршего местоблюстителя по управлению Московской епархией и управляющий делами Московской Патриархии на время эвакуации митрополита Сергия в Ульяновск. После его возвращения в Москву продолжал оставаться управляющим Московской епархией, одновременно занимаясь и церковными делами Украины. За патриотическую деятельность в столице награжден медалью «За оборону Москвы».

2 ноября 1942 года указом Президиума Верховного Совета СССР назначен членом Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и его сообщников.

С 1943 года — член редакционной комиссии «Журнала Московской Патриархии». В 1946-1960 годах возглавлял Издательский отдел при Священном Синоде, являлся главным редактором «Журнала Московской Патриархии».

В апреле 1946 года был назначен председателем вновь созданного при Священном Синоде .

25 марта 1947 года в ознаменование 25-летнего служения в епископском сане митрополиту Николаю присвоен титул Крутицкого и Коломенского.

11 апреля 1949 года удостоен ученой степени доктора богословия за совокупность богословских трудов.

4 февраля 1950 года Богословским Евангелическим факультетом имени Яна Гуса в Праге ему присвоена степень доктора богословия honoris causa.

В 1952 году избран доктором богословских наук Софийской духовной академии.

12 мая 1952 года награжден панагией с украшениями за труды по организации и проведению конференции всех Церквей и религиозных объединений в СССР.

31 октября 1953 года стал почетным доктором богословских наук Венгерской Реформатской Церкви.

В 1954 году избран доктором богословия .

Святейшим Патриархом Алексием I на него были возлагаемы многие ответственные церковные поручения. Кроме того, как представитель Русской Православной Церкви, он состоял членом Советского комитета защиты мира, членом Палестинского общества при Академии наук СССР и членом Славянского комитета СССР. Автор многих богословских трудов и выдающийся проповедник.

19 сентября 1960 года освобожден от должности митрополита Крутицкого и Коломенского, согласно прошению.

Научные труды, публикации:

диссертация «Церковный суд в России до издания Соборного уложения Алексея Михайловича 1649 года» (1917 г.)

Награды:

• медаль «За оборону Москвы»
• орден Трудового Красного знамени (6 августа 1955 г.)

"... Воистину неисповедимы пути Господни - еще в 1920 году архимандрит Николай (Ярушевич), будучи наместником Александро-Невской Лавры, постриг в монашество Василия Николаевича Муравьева, а спустя всего несколько лет епископ Николай (Ярушевич) стал духовным сыном старца иеросхимонаха Серафима (Муравьева) ..."

- из книги: "Святой преподобный Серафим Вырицкий и русская голгофа." стр.82, Филимонов В.П,"САТИСЪ",СПб. 2004.

Высокопреосвященный митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич) , родился 13 января 1892 года в губернском городе Ковно (ныне Каунас) в белорусской семье потомственного священника, который по окончании Санкт-Петербургской Духовной Академии в 1887 году был назначен настоятелем Александро-Невского собора в Ковно Отец Дорофей, энергичный и любознательный человек, отличался редкой доброжелательностью, широтой и прогрессивностью взглядов и многосторонней образованностью. Библиотека отца Дорофея считалась едва ли ни самым большим частным книжным собранием в Ковно
Семья Ярушевичей была одной из самых образованных и уважаемых в городе. В доме всегда царило доброе настроение, атмосфера любви и взаимной поддержки, доверие, искренность.
Мать Владыки Николая Екатерина Николаевна, уроженка Тверской губернии, происходила из духовной семьи. В народе ее называли благочестивой. Она щедро помогала убогим, странникам, больным... И сына она учила: "Добро, Боря, надо делать так, чтобы всем было легко, а то и добрым поступком можно ранить человека. Добро надо делать так, как дышишь".
В 1908 году отца Дорофея перевели служить в Санкт-Петербург. Вместе с родителями сюда переехал и юный Борис Ярушевич. Здесь весной 1909 года он закончил гимназию с золотой медалью, и, хотя душа его стремилась к духовному образованию и служению Церкви в священном сане, родители настояли на получении сначала светского образования, тем более что с детства он проявил любовь к поэзии, музыке и математике.
Поступив на физико-математический факультет Петербургского университета, уже на следующий год в течение летних каникул он прошел весь курс Духовной Семинарии и блестяще, первым, сдал экзамены в Петербургскую Духовную Академию.
Одновременно для усовершенствования в знании церковного и гражданского права он поступил на юридический факультет университета.
Во время летних каникул студент Академии Борис Ярушевич ежегодно совершал паломническое путешествие в Валаамский монастырь, где нес различные послушания и был келейником у старцев-схимников в Предтеченском скиту, известном особенно строгим уставом. Знакомясь с монашеской жизнью, практически изучая отречение от своей воли и подчиняя себя монашеской дисциплине, он учился духовной мудрости и исподволь готовил себя к будущему монашескому служению.
Окончив третий курс, Борис отправился в Оптину пустынь. С трепетом внимал юноша поучениям и наставлениям Оптинских старцев (Анатолия, Нектария, Варсонофия): "Разве можно принимать исповедь человека, голос его совести, его сомнения, боль, жалобу, обиду со спокойной душой? У нас иногда слишком поспешно опускают епитрахиль на голову исповедника. Бог сподобит вас стать священнослужителем. Помните, что самое страшное для нас и непростительное - равнодушие. Не "привыкайте" к алтарю!"
В эти же годы Борис встретился еще с одним человеком, оказавшим на него большое влияние,- епископом Анастасием (Александровым; 1918), назначенным 30 мая 1913 года ректором Академии. Борис стал одним из любимых его учеников. Аскетическая жизнь Владыки Анастасия, его многогранный ум, широта взглядов, большой опыт влекли к себе жаждавшего познания юношу. Всеми уважаемый архипастырь, известный ученый, в прошлом профессор и декан историко-филологического факультета Казанского университета, доктор сравнительного языковедения и церковной истории, Владыка Анастасий и молодой Борис Ярушевич духовно сблизились. Их частые вечерние беседы носили характер общения двух ищущих душ.
"Бог - есть любовь. Как дивно это сказано! Но из любви соткано и человеческое сердце. Оно лишь может быть ущербно, уязвлено, ожесточено, и наше дело снять нагар, отмыть сердце, добраться до живой его ткани. Церковь сильна связью с жизнью, с народом. Христианство потому и охватило весь мир, что заветы Христа ответили самым сокровенным чаяниям людей. И мы, священнослужители, вслед за Первоучителем, не избранники старой Иудеи, не жрецы языческие, не каста. Наш долг служить народу, облегчать его страдания",слова наставника подтверждали юношеские размышления Бориса.
Часто по утрам, еще до рассвета, епископ Анастасий будил своих учеников и отправлялся с ними на Невскую заставу, на Охту, на Черную речку, на глухие городские окраины, где ютились "обитатели дна", проповедовать слово Божие. Не всегда приветливо встречали их, приходилось слышать и брань, и насмешливые слова, а иногда и угрозы. Все это они переносили, понимая, что злоба здесь от несчастья и горя. Но чаще доброе слово имело действие и люди, если не обретали спасительную веру, то находили утешение и душевный мир. Позже студенты стали ходить в трущобы одни, без Владыки Анастасия.
Теснее становилось общение Бориса с епископом Анастасием, глубже и доверительнее их беседы, в которых молодой человек все чаще говорил о монашестве. "Две дороги открываются перед принявшим постриг, сказал наставник, одна дорога затворничества, аскетизма, личного совершенствования и спасения. Но это духовная забота о самом себе. А есть другая дорога с делом личного спасения сочетать высокую задачу служения обществу, народу. Труден монашеский обет, но и много сил дает он". Часто думал над этим молодой студент и решил избрать путь более трудный.
Борис продолжал добросовестно посещать лекции, без отсрочек сдавать курсовые экзамены. Одаренный блестящими способностями, он заметно выделялся среди товарищей. Однокурсники любили его. За четыре года учебы в Академии никто не слышал от него дерзкого слова, в его присутствии не позволяли себе нескромного поступка стеснялись оскорбить своего сокурсника, снисходительного, впрочем, к их немощам
Окончив в 1914 году первым по списку Академию по отделениям историческому и западных исповеданий, он получил степень кандидата богословия.
23 октября того же года ректор Академии епископ Анастасий в академическом храме постриг двадцатидвухлетнего Бориса Ярушевича в монашество с именем Николай, в честь и память Святителя и Чудотворца Николая, архиепископа Мир Ликийских На второй день в храме Иоанновского женского монастыря на Карповке Владыка Анастасий рукоположил инока Николая в сан иеродиакона У гробницы Всероссийского молитвенника отца Иоанна Кронштадтского, воплотившего в себе идеал православного пастыря, молодой иеродиакон получил благословение на новый жизненный путь В воскресенье 25 октября в академическом храме иеродиакон Николай был хиротонисан в иеромонаха.
В самом начале первой мировой войны иеромонаха Николая направляют в санитарный поезд в качестве духовника-проповедника, а 20 ноября отец Николай командируется в действующую армию для исполнения пастырских обязанностей в лейб-гвардии Финляндском полку. 22-летний иеромонах Николай прибыл на фронт, туда, где кровь, где муки, где боль и смерть, где душа человеческая, покидая земные пределы, томится о последнем напутствии пастыря
В наспех вырытой землянке, в лесном шалаше, в сарае оставленного хутора звучит вдохновенная речь молодого проповедника. И все шире в солдатском мире разносится весть о необыкновенном батюшке, который не поучает, а наставляет, не указывает, а как-то особенно согревает душу человеческую теплом участия, понимания, любви и ласки
Недолго длилась служба отца Николая на фронте. Под секущим, колючим дождем и декабрьским ветром отец Николай заболевает тяжелой формой ревматизма с осложнением на сердце. Следы этой болезни остались на всю жизнь.
В связи с тяжелым заболеванием иеромонаха Николая отзывают с фронта, и он возвращается к научно-педагогической работе в Академии. 19 августа 1915 года иеромонах Николай назначается преподавателем литургики, гомилетики, церковной археологии, практического руководства для пастырей, немецкого языка в Петербургской Духовной Семинарии.
Наряду с педагогической деятельностью молодой инок одновременно напряженно трудится над магистерской диссертацией, защита которой состоялась 16 декабря 1917 года Капитальный труд "Церковный суд в России до издания Соборного уложения Алексея Михайловича (1649)" был высоко оценен Советом Петроградской Духовной Академии и удостоен Макарьевской премии. 22 апреля 1918 года ко дню Святой Пасхи иеромонах Николай награжден золотым наперсным крестом Еще до защиты магистерской диссертации, иеромонах Николай был известен своими публикациями, подписанными: Б. Ярушевич "О проповеднической импровизации. К вопросу о живом слове и нормативных методах проповедничества (Гомилетический этюд)". Чернигов, 1913; "Роль мирян в управлении церковным имуществом с точки зрения канонов Древней Вселенской Церкви". Чернигов, 1914.
В декабре 1916 года отца Николая назначили священником церкви Святителя и Чудотворца Николая при Николаевской детской больнице. После обхода врача отец Николай совершал свой обход маленьких пациентов, золотым ключиком любви открывая детские сердца. С радостью встречали они того, кто нес им столько ласки и нежности
20 декабря 1918 года иеромонаха Николая назначают настоятелем Петропавловского собора, бывшего придворного, где не было прихода и надо было заново налаживать приходскую жизнь. Новый настоятель принялся обходить квартиры православных Петергофа, заполняя опросные карточки для составления приходской книги. Принимали его радушно, чувствуя в нем отмеченного Десницею Всевышнего доброго пастыря. Заполнение "опросных карточек" позволило отцу Николаю лично познакомиться со своими прихожанами и побеседовать с теми, кто позже составил его паству. С назначением отца Николая приходская жизнь Нового Петергофа быстро оживает. Его частые торжественные богослужения, неопустительное вдохновенное слово, помощь прихожанам, посещение их домов для утешения и ободрения, щедрая тайная благотворительность, ласковость, приветливость, доброта, скромность, молитвенность сближают его с православным населением Петергофа, и сердца верующих загораются искренней преданностью к нему и горячей любовью.
Энергичная деятельность иеромонаха Николая по устроению церковной жизни Нового Петергофа была отмечена епархиальной властью. Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский; +1918, причисленный к лику святых на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви, состоявшемся 31 марта - 5 апреля 1992 года в Московском Свято-Даниловом монастыре) призывает отца Николая к новому ответственному служению. 14 декабря 1919 года он был назначен наместником Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры с возведением в сан архимандрита.
И в Петергофе, и в Лавре отец Николай организовывает для детей кружки по изучению Закона Божия, о чем и поныне с благодарностью и теплотой вспоминают бывшие ученики. По приглашению различных петроградских организаций архимандрит Николай выступает с лекциями и докладами и приобретает славу просвещенного и вдохновенного оратора.
Под руководством молодого наместника Александро-Невская Лавра стала центром церковно-просветительной работы: издавались "Листки", проводились внебогослужебныые беседы. По воскресеньям сотни людей собирались на религиозно-философские, богословские и церковно-общественные чтения. Богословско-пастырское училище в Лавре заменило закрывшуюся Петроградскую Духовную Семинарию. С первых дней его образования (в октябре 1918 года) отец Николай вошел в корпорацию преподавателей училища и в течение трех лет читал лекции по литургике, гомилетике, церковному проповедничеству. До 22 июня 1920 года архимандрит Николай преподавал пастырское богословие в Петроградском Богословском институте. 27 марта 1922 года резолюцией Святейшего Патриарха Тихона (ныне причисленного к лику святых) архимандрит Николай назначается епископом на вновь открытую Петергофскую кафедру.
7 апреля (25 марта) 1922 года в праздник Благовещения Пресвятой Богородицы в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры состоялась хиротония тридцатилетнего архимандрита Николая во епископа Петергофского с оставлением его наместником Лавры. Хиротонию совершали митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин и викарные епископы Ямбургский Алексий (впоследствии Святейший Патриарх), Лужский Артемий и Кронштадтский Венедикт.
Все богослужения, которые совершал Владыка Николай, обязательно сопровождались его проповедями. Живое слово Владыки захватывало всех и покоряло своей убедительностью и силой проникновения в тайники человеческой души. Владыка Николай беседовал со своими слушателями как отец, горячо любящий своих детей, как добрый пастырь, которому дорого спасение пасомых.
Владыка Николай обладал и замечательными ораторскими данными: прекрасной дикцией и красивым тембром голоса. Где бы слушатель ни стоял, даже в самом удаленном уголке огромного храма,- везде был слышен необыкновенный, в душу проникающий голос Владыки, и слушать его было величайшим духовным наслаждением. "Новый Златоуст" называли его.
В Петроградской (с 1924 года Ленинградской) епархии Владыка Николай совершал епископское служение более полутора десятка лет в трудное время церковных расколов и нестроений. Группа белого духовенства образовала самочинное церковное управление, положив начало обновленческому расколу Церкви Жертвой интриг обновленческих лидеров стал митрополит Вениамин (Казанский). Управление Петроградской епархией выпало на долю епископов Ямбургского Алексия и Петергофского Николая. И хотя раскол застал Владыку Николая только что рукоположенным епископом, он проявил себя ревнителем чистоты Православия. Во время церковной смуты он получил согласие властей на создание "Петергофской автокефалии", которая, с одной стороны, заявляла о своей непричастности к контрреволюционным группировкам, в том числе к Карловацкому Собору, а с другой не признала обновленческий орган Высшего церковного управления. Автокефалию возглавили епископы Алексий и Николай Их поддержало петроградское духовенство, в среде которого появились мужественные ревнители Православия: протоиереи Василий Сокольский, Михаил Тихомиров, Александр Беляев, Михаил Прудников и другие Обновленцы теряли храм за храмом. Владыка Николай ездил по храмам, совершая богослужения, произносил пламенные проповеди Николо-Богоявленский, Спасо-Преображенский соборы, Благовещенская церковь на Васильевском острове, церковь "Спаса на водах" стали очагами Православия в Петрограде Число их увеличивалось, из ведения живоцерковного Петроградского епархиального управления храмы возвращались в юрисдикцию Православной Церкви.
Петроградская автокефалия просуществовала всего год. После ареста епископа Алексия Владыка Николай еще несколько месяцев находился на свободе, управляя единолично епархией.
В феврале 1923 года Владыка Николай в 24 часа был выслан в Зырянский край, город Усть-Колом, где провел три года в очень тяжелых условиях, терпя голод, холод, унижения. В это время обострился тяжелый фронтовой ревматизм, плохо было с глазами. Здесь, под северным небом, Божия Матерь вдохновила Владыку написать Ей акафист, который он и совершал позднее перед Ее святой иконой, именуемой "Млекопитательница".
Он вернулся в Ленинград через три года. Великим постом, вышел к встречавшим его на Московском вокзале с приветливой улыбкой, немного смуглый от северного ветра. Первую службу по возвращении Владыка совершил в храме Воскресения на Крови, что на канале Грибоедова, при большом стечении молящихся. Когда Владыка входил в храм, все опустились на колени...
В 1935 году епископ Николай возводится в сан архиепископа Петергофского. С 1936 по 1940 год одновременно управляет Новгородской и Псковской епархиями.
Среди напряженной церковной работы Владыка Николай находит время для углубления своего образования Его по-прежнему интересует медицина. Все новые и новые книги по медицине появляются на его письменном столе, создается в дополнение к общей уникальная медицинская библиотека. К сожалению, все книги, как и рукопись докторской диссертации "О бессмертии души", погибли во время ленинградской блокады
Патриарший Местоблюститель Митрополит Сергий (Страгородский; +1944) неоднократно хотел перевести Петергофского архиерея на более высокую кафедру, но в Москву сразу же отправлялись делегации от верующих, и паства сохраняла любимого архипастыря.
В марте 1935 года из города на Неве начались выселения "чуждого элемента" в 24 часа в самые отдаленные районы Выслан был последний наместник Лавры епископ Амвросий (Либин; +1941), протоиерей Николай Чуков (будущий митрополит Ленинградский и Ладожский Григорий, +1955), большая часть ленинградского духовенства с семьями своими. В 1938-1939 годах из 96 церквей, не считая домовых, в городе осталось пять. Архиепископ Николай лишился викариатства, так как все церкви в Петергофе и районе были закрыты. Он служил в Никольском соборе приписным священником: служил иерейским чином, без диакона, исповедовал, совершал требы, очень редко возлагая на себя архиерейское облачение. Проповеди были запрещены, и "Златоуст" вынужден был замолчать. Проживать в городе Владыке запретили, и он переехал в поселок Татьянино под Гатчиной.
В 1939 году в состав Советского Союза вошли западные области Украины и Белоруссии. Владыка Николай был назначен архиепископом Волынским и Луцким, Патриаршим Экзархом. В марте 1940 года, в субботу Великого поста, в Николо-Богоявленском соборе Владыка служил всенощное бдение.
По окончании службы он вышел из алтаря и, не поднимая глаз, обратился к молящимся. Он сказал, что направляется в командировку, после которой "если Бог благословит, будем опять вместе молиться". У присутствующих было тревожное чувство, что прощание с Владыкой навсегда. В среду храм не вмещал всех прихожан. Но еще в понедельник Владыка Николай был вызван в Москву, и оттуда во исполнение послушания, данного Митрополитом Сергием, срочно выехал в Белоруссию.
В короткий срок Владыке Николаю удалось провести воссоединение западных украинских и белорусских епархий с Русской Православной Церковью
В марте 1941 года Митрополит Сергий возвел архиепископа Николая в сан митрополита.
Украина и Белоруссия первыми приняли на себя удары немецкой армии в июне 1941-го. Начало войны застало Владыку в Луцке, недалеко от границы. После захвата города фашистами он продолжал духовно окормлять свою паству в прифронтовой полосе, где с риском для жизни совершал богослужения. После сдачи немцам Луцка он переселился в Киев, но к осени 1941 года Киев также оказался в осаде. В осажденном городе митрополит страдал вместе с беженцами, и, наконец, сам присоединился к ним, не успев взять с собой ничего, кроме посоха.
По пути сапоги его развалились; полубосой, голодный, кое-как добрался до столицы. Переживания оставили свой след: в 49 лет волосы стали как снег..
С февраля 1942 года до сентября 1943 года он, по поручению Блаженнейшего Митрополита Сергия, находившегося в эвакуации в Ульяновске, управляет Московской епархией и является управляющим делами Московской Патриархии.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года митрополит Николай назначен членом Чрезвычайной Государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков С риском для жизни он лично посетил много пострадавших районов, превращенных врагом в "зону пустыни".
Активное участие принял митрополит Николай в подготовке Собора епископов Русской Православной Церкви в сентябре 1943 года, где был избран Патриархом Московским и всея Руси Митрополит Сергий и образован Священный Синод, постоянным членом которого стал митрополит Николай
В марте 1944 года Владыка Николай выезжает на фронт для передачи Красной Армии танковой колонны имени Димитрия Донского - дара Русской Православной Церкви
С сентября 1943 года начал издаваться "Журнал Московской Патриархии". Митрополит Николай был сначала членом редколлегии, а затем до 1960 года и председателем Издательского отдела. В этом журнале печатались его многочисленные статьи, проповеди, речи. К 1957 году было издано четыре тома "Слов и речей" митрополита Николая, переведенные на многие языки.
В мае 1945 года в составе паломнической группы во главе с Патриархом Алексием митрополит Николай посетил Святую Землю.
4 апреля 1946 года был создан Отдел внешних церковных сношений Московского Патриархата, председателем которого стал митрополит Николай.
Неоднократно предпринимал он поездки за рубеж и многое сделал для воссоединения русских православных людей с Матерью-Церковью.
Эта миссия была сопряжена с большими трудностями Но сила христианской любви, спокойная уверенность, которая исходила от Владыки, истовость и торжественность его богослужений, исключительное личное обаяние, благородная простота в обращении и особенно захватывающая сила, глубина и убедительность его проповедей - все это вызывало глубокое уважение, доверие и любовь к нему исстрадавшихся на чужбине русских людей
Будучи председателем Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, митрополит Николай полагал большие усилия на устроение жизни зарубежных учреждений Русской Православной Церкви, экзархатов, епархий, Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, благочинии, подворий.. Усилиями Владыки Николая были воссоединены с Матерью-Церковью из раскола многие учреждения Русской Православной Церкви за рубежом. На Владыку выпала нелегкая задача восстановления нормальных отношений с братскими Поместными Православными Церквами, затрудненных в 20 - 30-е годы и в период второй мировой войны. Владыка митрополит Николай вместе со Святейшим Патриархом Алексием был инициатором празднования в июле 1948 года 500-летия автокефалии Русской Православной Церкви и Совещания глав и представителей Поместных Православных Церквей для обсуждения нескольких насущных вопросов общеправославной жизни. Он возглавлял организацию всех выдающихся событий в жизни Полноты Православия. Митрополит Николай восстанавливал и развивал также дружеские отношения с многими инославными Церквами и религиозными объединениями. Владыка Николай стоял у истоков создания Конференции Европейских Церквей; им было положено начало подготовки к вступлению Русской Православной Церкви во Всемирный Совет Церквей. С его участием началось создание Христианской Мирной Конференции.
Начиная с 1949 года, митрополит Николай представлял Русскую Православную Церковь во всемирном движении сторонников мира, был избран в состав Советского комитета защиты мира, был членом Всемирного Совета Мира и на протяжении более 10 лет многократно выступал на международных форумах, произносил горячие речи в защиту мира, исходя из христианского учения о любви.
За многолетнюю патриотическую деятельность и активное участие в борьбе за мир митрополит Николай награжден медалями "За оборону Москвы", "За доблестный труд в Великой Отечественной войне" и орденом "Трудового Красного Знамени". Кроме того, он имел много орденов и медалей, полученных в других странах.
10 мая 1949 года Московская Духовная Академия присвоила митрополиту Николаю степень доктора богословия за совокупность богословских трудов. А затем митрополит Николай стал первым русским архиереем, удостоенным почетной степени доктора богословия шестью зарубежными академиями и институтами.
19 июня 1952 года, Совет Ленинградской (ныне Петербургской) Духовной Академии избрал митрополита Николая почетным членом ЛДА.
47 лет отдал Владыка Николай служению Церкви Божией как неутомимый труженик на ниве Христовой (26 лет из них он служил в Петергофе и Ленинграде).
Несмотря на блестящую, казалось бы, международную "карьеру", жил Владыка Николай очень скромно, в ветхом деревянном домике по Бауманскому переулку, 6. Ему прислуживали две старушки: готовили пищу, убирали. Простая железная кровать, угольник с образами, множество книг в шкафу, на полках, на полу. В доме невозможно было сделать ремонт - негде разместить вещи, книги, а на просьбу архиерея дать ему временное жилище, хотя бы в Новодевичьем монастыре, последовал отказ.
Газеты конца 50-х годов пестрели фельетонами, направленными против верующих, закрывались храмы, из восьми Духовных Семинарий были закрыты пять. Во всех городах России, Сибири, Поволжья были закрыты те церкви, которые открыли в военные годы. В антирелигиозных брошюрах прямо утверждалось, что "религия в СССР доживает последние дни" В это тяжелое время "бархатный" митрополит, как порой называли Владыку Николая, мягкий и осторожный, почувствовав эфемерность надежд на укрепление Церкви, становится неузнаваемым. "Жалкие безбожники! Они подбрасывают вверх свои спутники, которые вспыхивают и, погаснув, падают на землю, как спички; и они бросают вызов Богу, зажегшему солнце и звезды, которые вечно горят на горизонте",- говорил Владыка. У митрополита начинают портиться отношения с представителями власти. Особенно раздражала их непреклонность митрополита в отношении закрытия некоторых сельских церквей Московской епархии.
В 1960 году борьба против Церкви в СССР достигла кульминационной точки. Владыка Николай тяжело переживал очевидное фиаско политики "примирения непримиримых". В феврале 1960 года на Конференции советской общественности по разоружению, проходившей в помещении Кремлевского театра, от имени Православной Церкви Патриарху полагалось произнести традиционную речь. Митрополит Николай решил воспользоваться моментом, чтобы побудить Святейшего Патриарха открыто защищать Церковь.
В речи-декларации Святейший Патриарх Алексий I, в частности, сказал: "Моими устами говорит с вами Русская Православная Церковь, объединяющая миллионы православных христиан - граждан нашего государства. Примите ее приветствие и благопожелания.
Как свидетельствует история, это есть та самая Церковь, которая на заре русской государственности содействовала устроению гражданского порядка на Руси, укрепляла христианским назиданием правовые основы семьи, утверждала гражданскую правоспособность женщины, осуждала ростовщичество и рабовладение, воспитывала в людях чувство ответственности и долга и своим законодательством нередко восполняла пробелы государственного закона.
Это та самая Церковь, которая создала замечательные памятники, обогатившие русскую культуру и доныне являющиеся национальной гордостью нашего народа.
Это та самая Церковь, которая в период удельного раздробления Русской земли помогала объединению Руси в одно целое, отстаивая значение Москвы как единственного церковного и гражданского средоточия Русской земли.
Это та самая Церковь, которая в тяжкие времена татарского ига умиротворяла ордынских ханов, ограждая русский народ от новых набегов и разорения.
Это она, наша Церковь, укрепляла тогда дух народа верой в грядущее избавление, поддерживая в нем чувство национального достоинства и нравственной бодрости.
Это она служила опорой русскому государству в борьбе против иноземных захватчиков в годы Смутного времени и в Отечественную войну 1812 года. И она же оставалась вместе с народом во время последней мировой войны, всеми мерами способствуя нашей победе и достижению мира.
Словом, это та самая Русская Православная Церковь, которая на протяжении веков служила нравственному становлению нашего народа, а в прошлом - и его государственному устройству...
Несмотря на все это,- сказал в заключение Святейший Патриарх,- Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и тем не менее она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата ада не одолеют ее (Матф. 16, 18)".
Власти решили отстранить митрополита Николая от участия в управлении Церковью. 21 июня последовала его отставка с поста председателя ОВЦС. Патриарху было предложено удалить митрополита Николая из Москвы. Уступив давлению, он предложил Владыке Николаю перейти на другую кафедру - в Ленинград или Новосибирск. Митрополит отказался.
Здоровье Владыки было сильно подорвано, и в сентябре он собрался провести отпуск в Сухуми. Перед отъездом ему предложили написать прошение об уходе на покой. Как потомок интеллигентов, не привыкший вступать в пререкания, Владыка написал прошение об увольнении на покой по состоянию здоровья. Однако "уход" митрополита Николая на покой произошел с нарушением этикета. Архиерей, уходящий на покой, всегда прощается со своей паствой, в последний раз служит литургию, произносит прощальную речь, преподает пастве прощальное благословение. В нарушение древнего обычая митрополиту Николаю отказали даже в этом. Когда месячный отпуск подошел к концу, он неожиданно получил из Патриархии письмо с сообщением о продлении отпуска еще на месяц и денежный перевод. Позже оказалось, что приехавшие в Москву иностранцы хотели повидаться с Владыкой. Это и явилось причиной задержки его в Сухуми. Здесь же он получил известие, что переведен на пенсию.
Лишь в начале ноября 1960 года митрополит Николай вернулся в Москву. На вокзале его встретили бывший секретарь и бывший иподиакон. С вокзала Владыка поехал в свою "резиденцию" - деревянный, ветхий дом в Бауманском переулке, где ему предстояло провести последний год жизни. Владыку хотели услать в один из сохранившихся монастырей, но он отказался. Ему же отказали в служении. Со времени ухода на покой митрополит Николай служил лишь дважды - в Рождественскую ночь 1961 года в Елоховском соборе, где сослужил Патриарху, и Божественную литургию в четверг Светлой Седмицы в Трапезном храме Троице-Сергиевой Лавры.
"Мне скоро семьдесят лет, - делился Владыка со своей духовной дочерью, - но сколько во мне сил и желания продолжать работу... Здоровье мое, слава Богу, держится, но отрыв от алтаря бесконечно тяжел". Перед Пасхой 1961 года он просил разрешения Патриарха Алексия I где-нибудь послужить. Ему обещали Рязань. До пасхальной ночи он ждал телефонного звонка и разрешения выехать, но телефонная связь прервалась. Владыка сам пошел на телефонную станцию, добился восстановления связи, но звонка не дождался. Тогда Владыка сказал жившей у него старице: "Дарья, иди в храм, я облачусь и буду служить дома!" В начале ноября митрополит Николай заболел. Врач подставил диагноз - сильный приступ стенокардии. В воскресенье утром приезжал профессор Евгений Вотчил. Ни уколы, ни нитроглицерин болей не снимали, необходима была госпитализация.
Приехавшие врач и санитары выносили Владыку через окно, так как дверь была очень узкой. В Боткинской больнице Владыка в течение месяца находился в полной изоляции: к нему не пускали близких, он был лишен возможности причащаться Святых Христовых Тайн. Но однажды ему все-таки передали Преждеос-вященные Дары. В начале декабря начался отек правого легкого, от уколов воспалился язык, губы сохли, Владыка очень слабел. В ночь на 13 декабря поднялась высокая температура.
В 4 часа 45 минут Владыка Николай вздохнул в последний раз. 14 декабря его облачили и, положив в гроб, повезли в Лавру. Отпевали при большом стечении народа в Трапезном храме, где несколько месяцев назад Владыка отслужил свою последнюю литургию. Служили митрополит Крутицкий и Коломенский Питирим (Свиридов; +1963), архиепископ Херсонский и Одесский Борис (Вик; +1965) и епископ Дмитровский Киприан (Зернов; +1987). На отпевание вышел взволнованный Патриарх Алексий I, сказал прощальное слово, и народ стал прощаться с архипастырем.
Люди, знавшие Владыку Николая, не раз задавались вопросом: в чем секрет той силы, которой обладал архипастырь? И ответ находили лишь один: Тот, Который сказал, что без Него продолжатели Его дела не смогут ничего сделать, поддерживал человеческие силы Владыки, так необходимые для блага Русской Православной Церкви.

...В последнее свое посещение Валаама, уже заканчивая Академию, Борис Ярушевич, будущий митрополит Николай, пришел проститься со старцем Исаией. Тот дал ему семь конфет, велел раздать их родным и знакомым и низко поклонился ему. Борис тогда не понял смысла этого поступка и лишь много лет спустя, получил письмо старца с объяснением. Старец Исаия сказал тогда своему келейнику: "Этот юноша пройдет семь ступеней монашества". Так и случилось; сначала инок, потом иеромонах, игумен, архимандрит, епископ, архиепископ и, наконец, митрополит.

Гробница Владыки находится в крипте Смоленской Церкви в Троице-Сергиевой Лавре Сергиева Посада.

Татьяна ВЕСЕЛКИНА, Мария АНФИМОВА
(http://www.jarushevich.narod.ru/ZHITIE/zhitie.htm)

...С первого дня войны иерархи в своих посланиях выразили отношение Церкви к начавшейся войне как освободительной и справедливой, благословили защитников Родины. Послания утешали верующих в скорби, призывали их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживали веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников.

С патриотическими посланиями к пастве обращался и митрополит Николай (Ярушевич), который часто выезжал на передовую, совершая богослужения в местных церквах, произнося проповеди, которыми утешал исстрадавшийся народ, вселяя надежду на всемогущую помощь Божию, призывая паству к верности Отечеству. В первую годовщину начала Великой Отечественной войны, 22 июня 1942 г., митрополит Николай обратился с посланием к пастве, жившей на территории, оккупированной немцами: "Исполнился год, как фашистский зверь заливает кровью нашу родную землю. Этот ворог подвергает осквернению наши святые храмы Божии. И кровь убиенных, и разоренные святыни, и разрушенные храмы Божии – все вопиет к небу об отмщении!.. Святая Церковь радуется, что среди вас на святое дело спасения Родины от врага восстают народные герои – славные партизаны, для которых нет выше счастья, как бороться за Родину и, если нужно, и умереть за нее" ...

Дивный духовный подвиг совершил во время Великой Отечественной войны преподобный Серафим Вырицкий . Подражая преподобному Серафиму Саровскому, молился он в саду на камне перед его иконой о прощении грехов людских и об избавлении России от нашествия супостатов. С горячими слезами умолял Господа великий старец о возрождении Русской Православной Церкви и о спасении всего мира. Этот подвиг требовал от святого неизреченного мужества и терпения, это было воистину мученичество ради любви к ближним. Из рассказов родных подвижника: "…В 1941 г. дедушке шел уже 76-й год. К тому времени болезнь очень сильно его ослабила, и он практически не мог передвигаться без посторонней помощи. В саду, за домом, метрах в пятидесяти, выступал из земли гранитный валун, перед которым росла небольшая яблонька. Вот на этом-то камне и возносил ко Господу свои прошения отец Серафим. К месту моления его вели под руки, а иногда просто несли. На яблоньке укреплялась икона, а дедушка вставал своими больными коленями на камень и простирал руки к небу… Чего ему это стоило! Ведь он страдал хроническими заболеваниями ног, сердца, сосудов и легких. Видимо, Сам Господь помогал ему, но без слез на все это смотреть было невозможно. Неоднократно умоляли мы его оставить этот подвиг – ведь можно было молиться и в келье, но в этом случае он был беспощаден и к себе, и к нам. Молился отец Серафим столько, насколько хватало сил – иногда час, иногда два, а порою и несколько часов кряду, отдавал себя всецело, без остатка – это был воистину вопль к Богу! Верим, что молитвами таких подвижников выстояла Россия и был спасен Петербург. Помним: дедушка говорил нам, что один молитвенник за страну может спасти все города и веси… Невзирая на холод и зной, ветер и дождь, на многие тяжкие болезни, настойчиво требовал старец помочь добраться ему до камня. Так изо дня в день, в течение всех долгих изнурительных военных лет…" .

Обратилось тогда к Богу и множество простых людей, военнослужащих, тех, кто в годы гонений отошел от Бога. Их молитва была искренна и носила зачастую покаянный характер "благоразумного разбойника". Один из связистов, принимавших по радио боевые донесения русских военных летчиков, говорил: "Когда летчики в подбитых самолетах видели для себя неминуемую гибель, их последними словами часто были: "Господи, прими мою душу"". Неоднократно свои религиозные чувства публично проявлял командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А.Говоров, после Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н.Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К.Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном "Битве народов" с наполеоновской армией...

Война подвергла переоценке все стороны жизни советского государства, вернула людей к реальностям жизни и смерти. Переоценка происходила не только на уровне рядовых граждан, но и на уровне правительства. Анализ международного положения и религиозной ситуации на оккупированной территории убедили Сталина, что необходимо поддержать возглавлявшуюся Митрополитом Сергием Русскую Православную Церковь. 4 сентября 1943 г. митрополиты Сергий, Алексий и Николай были приглашены в Кремль для встречи с И.В.Сталиным. В результате этой встречи было получено разрешение на созыв Архиерейского Собора, избрание на нем Патриарха и решение некоторых других церковных проблем. На Архиерейском Соборе 8 сентября 1943 г. Святейшим Патриархом был избран Митрополит Сергий. 7 октября 1943 г. был образован Совет по делам РПЦ при Совнаркоме СССР, что косвенным образом свидетельствовало о признании правительством факта существования Русской Православной Церкви и желании урегулировать с ней отношения.

В своих действиях Церковь руководствовалась причастностью к полноте нравственного совершенства и любви, присущих Богу, апостольским преданием: "Умоляем также вас, братия, вразумляйте бесчинных, утешайте малодушных, поддерживайте слабых, будьте долготерпеливы ко всем. Смотрите, чтобы кто кому не воздавал злом за зло; но всегда ищите добра и друг другу, и всем" (1 Фес. 5:14–15).
Сохранить этот дух значило и значит остаться Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью.

священник Александр Колесов

Русская Православная Церковь в период Великой Отечественной войны

МОСКОВСКИЕ ЕПАРХИАЛЬНЫЕ ВЕДОМОСТИ № 3-4 2005 г.:
(http://www.meparh.ru/publications/periodicals/mev/2005_3_4/14.htm)

Святейший Патриарх cовершил панихиду у гробницы митрополита Николая (Ярушевича) и всенощное бдение в храме св. Филарета Милостивого в Патриарших покоях Троице-Сергиевой Лавры

13 декабря 2005г, в 44-ю годовщину кончины митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича; 13 января 1892 – 13 декабря 1961), Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II cовершил традиционную панихиду у гробницы митрополита Николая в крипте храма в честь Смоленской иконы Божией Матери в Троице-Сергиевой Лавре.

За панихидой молились архиепископ Верейский Евгений, председатель Учебного комитета при Священном Синоде, ректор Московских Духовных академии и семинарии, епископ Южно-Сахалинский и Курильский Даниил, епископ Сергиево-Посадский Феогност, наместник Троице-Сергиевой лавры.

Перед началом панихиды Святейший Патриарх Алексий обратился к собравшимся со словом о приснопамятном владыке митрополите Николае.

По окончании заупокойного богослужения Его Святейшество совершил всенощное бдение в крестовом храме во имя святого праведного Филарета Милостивого в Патриарших покоях Троице-Сергиевой Лавры по случаю престольного праздника домовой церкви.

Седмица.Ru,
http://www.sedmitza.ru/index.html?did=29035
http://www.rusk.ru/newsdata.php?idar=207582

13.12.2005
Слово Святейшего Патриарха Алексия в Смоленском храме Троице-Сергиевой Лавры в день 44-й годовщины со дня кончины митрополита Николая (Ярушевича)

Преосвященные архипастыри, всечестные отцы, дорогие братья и сестры!

Сегодня – 44-я годовщина со дня кончины приснопамятного Преосвященного митрополита Николая, которого помнят и любят, который оставил свой след в истории нашей Церкви. Он совершал свое служение в архиерейском сане с 1922 год, в самые трудные десятилетия в жизни нашей Церкви.
В этот день мы всегда совершаем молитвенное поминовение покойного архипастыря, благодаря Господа за то, что Он посылал в эти тяжелые годы репрессий, гонений и испытаний таких мужественных людей, которые совершали свое служение, делали все для того, чтобы голос Русской Православной Церкви был бы слышен, чтобы к нему относились с уважением. Деятельность митрополита Николая в защиту мира на международной арене во многом облегчала участь Церкви в родной стране. Его служение в храмах Москвы, особенно в Преображенском храме, привлекало многих людей, которые усердно молились в те годы, прося Господа за Церковь Святую, за наше Отечество, и молитвенно желая сил и помощи Божией этому мужественному архипастырю совершать его служение.
44 года отделяют нас от дня кончины митрополита Николая. Сегодня, в день его преставления, мы вновь молитвенно совершаем его поминовение и просим, чтобы Господь, простив ему все согрешения вольные и невольные, упокоил его там, где нет ни болезни, ни печали, ни воздыхания, но жизнь безконечная. Об этом мы вознесем наши молитвы здесь, у места упокоения почившего архипастыря, мужественно и твердо совершавшего свое святительское служение.
. О Николае Крутицком я знал только то, что печаталось и говорилось, то есть речи, проповеди, какие-нибудь документы, и у меня было самое тяжелое впечатление о нем. Я приехал в Голландию. В Гааге было богослужение, я принимал в нем участие, и скажу сначала о богослужении. Церковь - малюсенькая, алтарь такой, что между престолом и вратами можно одному человеку стоять, вокруг несколько человек, и пройти никуда нельзя было. Там стоял Владыка Николай Крутицкий, митрополит Николай из Парижа, я, настоятель гаагского прихода и пара священников. В самом храме было что-то очень страшное, по-моему. Туда пришла горсточка наших прихожан, а кроме них - все, кто хотел следить за Николаем Крутицким: не скажет ли он, не сделает ли он что-нибудь, в ответ на что можно будет объявить: он советский шпион, он агент… И атмосфера была просто жуткая. Знаете: Владыка Николай стоял, молился и служил, как будто он один перед Богом, а в храме была такая чересполосица различных чувств, переживаний, что мне представилось: это Голгофа. Распятый Христос, рядом с Ним Божия Матерь и один ученик, на каком-то отдалении несколько женщин, которые не могли подойти, но остались сердцем и всем существом верны; а вокруг толпа. В ней - первосвященники, которые над Ним смеялись, воины, которые прибили Его ко кресту и разделяли Его одежду между собой: они ремесленники, им дела не было до того, кто умирает; народ, среди которого одни пришли посмотреть, как умирает человек (это бывает везде; когда во Франции еще работала гильотина, люди ходили в пять часов утра смотреть, как обезглавливают человека). Были там люди, которые думали, а вдруг Он сойдет с креста, и я смогу стать верующим без риска: Он победитель, я за победителем пойду!.. Были такие, которые, наверное, думали: только бы Он не сошел с креста, потому что если это произойдет, я должен подчиниться этому страшному Евангелию жертвенной любви, крестной любви!.. И просто народ, пришедший посмотреть, продавцы лимонада, прочий базар… И вот такое чувство у меня было в этом храме: что в сердцевине один человек стоит только с Богом. Я не стоял так, потому что я переживал и его и окружение, - я знал это окружение. А он стоял и молился. Когда я выходил, одна голландка (Анс Ватерройс, я даже помню ее) сказала: “Что это за человек? вокруг него буря, а он стоит, как утес”. В конце службы он сказал проповедь, и к одной фразе прицепились все враги: “С этого священного места я лгать не стану…” И что пронесли? - “с любого другого места он нам будет лгать…” Они восприняли это не так, что каждое слово он говорил перед лицом Божиим и не мог соврать, а так, будто в другом месте он солжет.

Назавтра я ему служил переводчиком целый день. К концу дня мы оба устали, и когда последний человек ушел, он встал: “Ну, Владыко, до свидания”. Я ему говорю: “Нет, Владыко, я приехал в Голландию не ради того, чтобы вам служить переводчиком, я приехал для того, чтобы с вами поговорить”. - “Я слишком устал”. - “Вы должны мне дать четверть часа времени”. - “Почему?” - “Потому что все, что я знаю о вас, наводит меня на мысль, что я вас уважать не могу, что вы предатель; я хочу убедиться, прав я или неправ”. И он мне сказал: “Ах, если так, давайте говорить!” И мы сидели и разговаривали; и я помню последнюю его фразу: “И поэтому, Владыко, не судите нас более строго, нежели мы вас судим”. А то, что он мне до этого сказал, перевернуло меня. Я его стал и любить и уважать, чего раньше не делал. (В первый год, что я был священником здесь, он должен был приехать на профсоюзный съезд в Шеффилд, и я ему послал телеграмму в Москву: “Ввиду того, что вы приезжаете на политический съезд, я вас прошу в храм не приходить, потому что я вас не допущу”… Я был тогда щенком, но он мне телеграммой ответил: “Одобряю и благословляю”. Вот какого размера был человек ).
О нем говорили Бог знает что. А он мне рассказал, как его Владыка Сергий попросил стать посредником между ним и Сталиным. Он отказывался: “Я не могу!..” - “Вы единственный, кто это может сделать, вы должны”. Он мне говорил: “Я три дня лежал перед иконами и кричал: Спаси меня, Господи! избави меня!..” После трех дней встал и дал свое согласие. После этого ни один человек не прошел через его порог, потому что верующие перестали верить, что он свой, а коммунисты знали, что он не свой. Его встречали только в служебной обстановке. Ни один человек ему руки не подал, - в широком смысле слова. Вот какая жизнь. Это мученичество такое же, как быть расстрелянным. А потом, когда он восстал и стал говорить проповеди, где обличал безбожие, ему запретили говорить проповеди, его закрыли от верующих. Умирая, он мне оставил записку: “Я всю жизнь хотел служить Церкви, и меня все оставили. За что, за что?” Это письмо у меня есть. Вот один человек, один пример.
... Епископ Анатолий :
Hет, Владыко, наобоpот, вы очень важное сейчас сказали, тем более мне очень ценно и важно ваше мнение о митpополите Hиколае, потому что я с ним был как-то духовно близок.

- Я пpисутствовал, когда он служил свою последнюю службу в Тpоице-Сеpгиевой лавpе, куда его пpивезли тоже тайно, никто не был оповещен Это все было в пеpиод его опалы, и он очень сильно это пеpеживал. Он даже не имел возможности встpечаться с патpиаpхом, никто его не посещал, то есть возможность общения с ним была полностью отpезана для всех, даже тех, кто его близко знал и любил. Об этой службе я могу только пеpедать впечатление внешнее и внутpеннее. Тpапезный хpам был пеpеполнен, и он стоял и pыдал; знаете, он стоял, молился, он чувствовал, что это его последнее богослужение на этой земле. У меня даже сохpанилась фотогpафия, его кто-то сфотогpафиpовал за этим богослужением. Во вpемя евхаpистического канона особенно по его лицу пpосто текли слезы, он не мог спокойно говоpить. Когда он пpоизносил: "Пpимите, ядите", это были слова-pыдания; он чувствовал: вот уже встpеча с вечностью, пеpед котоpой он стоит.

По материалам: Электронная библиотека - Митрополит Антоний Сурожский- проповеди, беседы, библиография, биография, фотоальбом, аудиозаписи .

(http://www.metropolit-anthony.orc.ru/dom_bozhiy/a_main.htm)
<< вернуться

В те годы у Советского Союза еще не было «каналов влияния» в арабском мире, и поэтому Сталин сделал ставку на Израиль. В этой войне именно Советский Союз оказал Израилю быструю и эффективную военную помощь. Через Чехословакию и Румынию в Израиль было отправлено по морю большое количество оружия

всех видов. Большая часть этого оружия была из запасов немецкого трофейного снаряжения. Поставки включали пулеметы, минометы, артиллерию и немецкие истребители «мессершмиты». Немецко-со­ветско-еврейские самолеты перегонялись в Израиль, где они, часто с хода, вступали в воздушный бой с противниками. (В те годы роди­лась шутка: «Как называется песня еврейского летчика?» - «Полет Шмуля».)

Великобритания, напротив, поставляла оружие зависимым от нее арабским странам. Все эти страны, кроме Ливана, были в 1947 г. монархиями, созданными Великобританией после Первой мировой войны. США объявили эмбарго на поставки оружия в этот регион.

Вместе с оружием из стран Восточной Европы в Израиль при­ехало большое число военных -евреев, имевших опыт участия в войне против Германии. Секретно отправлялись в Израиль и со­ветские офицеры. Появились большие возможности и у советской разведки. Использование офицеров советской разведки в боевых и диверсионных операциях против англичан в Палестине было нача­то уже в 1946 г. 46

Речь даже шла о том, чтобы послать на помощь Израилю «огра­ниченный контингент еврейских воинов-интернационалистов» под командованием фронтового генерала Драгунского. (По иронии судьбы, после шестидневной войны 1967 г. и разрыва советско-из­раильских отношений, именно Драгунскому будет приказано воз­главить антисионистский комитет.)

Нередко высказывается предположение о том, что Сталин стре­мился присоединить Израиль к советскому блоку. Но такого наме­рения у Сталина не было. Проамериканская ориентация Израиля была слишком ясной. Новая страна создавалась на деньги бога­тых американских сионистских организаций, которые оплачивали и то оружие, которое закупалось в Восточной Европе. Тем не ме­нее, по мнению Сталина, создание Израиля отвечало в тот период и на обозримое будущее внешнеполитическим интересам СССР. Под­держивая Израиль, Сталин «вбивал клин» в отношения США и Великобритании и в отношения между США и арабскими страна­ми. Сталин предвидел, что арабские страны в последующем повер­нутся в сторону Советского Союза, разочаровавшись в англичанах и американцах из-за их подержки Израиля. Помощник Молотова Михаил Ветров передал слова Сталина: «Давайте согласимся с об­разованием Израиля. Это будет как шило в заднице для арабских государств и заставит их повернуться спиной к Британии. В конеч-

ном счете британское влияние будет полностью подорвано в Египте, Сирии, Турции и Ираке» 47 .

В благодарность за своевременную помощь израильское пра­вительство передало Русской православной Церкви ее недвижи­мость, находящуюся на территории к западу от демаркационной линии. Так была возрождена деятельность Русской духовной мис­сии в Иерусалиме. (Представители Зарубежной русской Церкви по­кинули территорию Израиля, но в их владениях остались храмы, находившиеся в Восточном Иерусалиме под контролем Иордании.)

31 марта 1957 г. митрополит Крутицкий и Коломенский Нико­лай (Ярушевич, сконч. в 1961 г.) возвел о. Никодима в сан игумена с возложением палицы. 25 сентября этого же года игумен Нико-дим был возведен в сан архимандрита. Будучи начальником Рус­ской духовной миссии в Палестине (1957-1959), о. Никодим выучил древнееврейский и греческий языки и владел ими в совершенстве. (Впоследствии, в редкие минуты отдыха, он иногда просил своих «приближенных» сказать какую-нибудь фразу по-русски, и тут же произносил ее на иврите. Евангелие от Иоанна за пасхальным бо­гослужением владыка также читал на иврите, а уже потом - и на «иных языках».)

В марте 1959 г. по благословению Святейшего патриарха Алек­сия I (Симанского, сконч. в 1970 г.) архимандрит Никодим вернул­ся в Москву и был назначен заведующим канцелярией Московской патриархии, а 4 июня - одновременно и заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений (ОВЦС). Митрополит Ни­кодим вспоминал о своих первых шагах в Чистом переулке, где располагается патриаршая резиденция. (Чистый переулок, д. 5. До начала Великой Отечественной войны в этом здании располагалась резиденция германского посла; в 1943 г. особняк был передан Мос­ковской патриархии.)

В 1959 г., перед встречей со Святейшим Патриархом Алексием I будущему владыке был дан ценный совет. Один из служащих, вхо­дивший в ближайшее окружение патриарха, сказал архимандриту Никодиму: «Святейший не любит, когда при обсуждении каких-либо вопросов беспрестанно повторяют: "как скажете! как благо­словите!". Надо отвечать по-деловому: "Я считаю, что следовало бы поступить так-то и так-то"». Совет был с благодарностью при-

нят, однако владыке не нужно было искусственно «подыгрывать» патриарху во время аудиенции. Эта линия поведения вполне соот­ветствовала его деятельной и самостоятельной натуре.

Пользуясь благорасположением патриарха Алексия I, владыка часто бывал по делам в Чистом переулке. Как это нередко быва­ет, «доступ к телу» начальства регулируют секретари. Таким вли­ятельным «царедворцем» был тогда Данила Андреевич Остапов. (официально его личный секретарь, наследственный лакей в семье Симанских). Многие архиереи вынуждены были мириться с его ка­призами, дабы не попасть в немилость к Святейшему. Его называли «Даниил всея Руси» или даже «Имже вся быша».

Во второй половине 1940-х годов Остапов боролся за «сферы влияния» с протопресвитером Николаем Колчицким. Приспешни­ки Колчицкого хотели расправиться с Данилой, но у них оказались коротки руки. При попытке его арестовать патриарх Алексий I об­ратился лично к Сталину, и Данила был немедленно освобожден 48 . Интересные сведения о протопресвитере Николае Колчицком содержатся в воспоминаниях А. Э. Краснова-Левитина.

Николай Федорович Колчицкий родился в 1892 г. в семье свя­щенника, под Харьковом. Украинская национальность сказывалась в особой певучей манере разговаривать, в произношении буквы «е». Сын священника, окончив Харьковскую Духовную семинарию и Московскую Духовную Академию, он возвращается к себе на ро­дину, где становится приходским священником и законоучителем в женской гимназии. В этом сане и в этой должности застает его революция.

Священник, любящий уставное богослужение, умеющий хоро­шо, с чувством, служить, умеющий говорить проповеди, - прав­да, посредственные, но доходчивые, рассчитанные на простой на­род, - он быстро приобретает популярность среди своих прихо-

Во время Церковной смуты Колчицкий занимал уклончивую позицию, не примыкая ни к одной из борющихся партий, а в 1924 г. как-то странно очутился в Москве. Официальная версия гласит, что он был выслан из Харькова. (Выслан в Москву?! Странное ме­сто ссылки.)

Затем он становится священником Елоховского, тогда еще не кафедрального, но одного из центральных храмов Москвы. В конце 1920-х годов, после поголовного ареста почти всех священнослу­жителей Елоховского собора, он становится его настоятелем.

Чем был занят тогда отец настоятель? На этот вопрос мо­жет ответить некий доку.мент, находившийся в архивах Мос­ковской Патриархии и который хранился у митрополита Нико­лая. В 1960 г. мне пришлось с ним познакомиться. Документ представляет собой прошение на имя заместителя Патриарше­го Местоблюстителя митрополита Сергия от имени прихожан Елоховского Богоявленского собора. Документ написан идеальным каллиграфическим почеркол^. составлен хорошим литературным языком, он очень убедительно рассказывает о заслугах отца Нико­лая Колчицкого и заканчивается просьбой наградить его митрой. Документ тем более убедителен, что написан почерком отца Ни­колая Колчицкого. Характерные для него обороты не оставляют сомнения в его авторстве. Вскоре он действительно был награж­ден митрой.

В 1930 г. отца Николая постигло горькое испытание: он был арестован и заключен в знаменитую тюрьму на Лубянке. О его пребывании там рассказывал многим людям совместно с ним аре­стованный известный московский протоиерей о. Димитрий Бого­любов. «Во время одной из ночных бесед, - рассказывал о. Димит­рий, - следователь вдруг меня спрашивает: «Не хотите ли у нас послужить?» А я притворился дурачком и спрашиваю: «А что, разве у вас здесь есть храм?» На другой день меня перевели в Бу­тырку и дали десять лет, а Колчицкого выпустили. А почему?»

На этот риторический вопрос отца протоиерея отвечает дальнейшая судьба Николая Колчицкого. «Пожар способствовал ей много к украшенью», как говорил про Москву Фамусов. После ареста происходит стремительный взлет отца Николая к вер­шинам. Он становится (после закрытия Дорогомиловского собо­ра) настоятелем кафедрального собора Москвы, занимает долж­ность заместителя Управляющего делами Московской Патриар­хии. А после назначения архиепископа Сергия Воскресенского в Ри­гу в 1940 г. становится Управляющим делами Московской Пат­риархии.

Он неразлучен с митрополитом Сергием. Не отходит от него ни на шаг. Так как митрополит страдал в это время глухо­той. то беседа Патриаршего Местоблюстителя с посетителями происходила так: Николай Федорович опускался на колени перед креслом престарелого митрополита и кричал ему в ухо слова со­беседника. Таким образом, ни один из посетителей не проходил мимо внимания Николая Колчицкого. «Он отвечает за митро-

полита Сергия», - сказал.ине однажды митрополит Александр Введенский. «Перед кем?» - спросил я. «Во всяком случае, не пе­ред Церковью», - ответил тот, улыбаясь по обыкновению моей наивности.

Высшей своей точки достигла власть Николая Колчицкого в послевоенное время, при патриархе Алексии, когда он становит­ся буквально царем и богом. Назначает архиереев, отправляет их на покой, выгоняет священников, поставляет их, причем, по име­ющимся сведениям, в это время он запятнал себя совершенно бес­прецедентной в Русской Церкви симонией.

Будучи облечен саном протопресвитера (единственного в Рус­ской Церкви), он становится поистине полновластным ее хозя­ином. И только 1956-1957 гг., которые ограничили власть КГБ, покончили заодно и с непререкаемой властью эмиссара этого учре­ждения в Церкви 49 .

Ссориться с Данилой было «неполезно для пользы дела» и о. Никодиму приходилось терпеть прихоти самодура. Приходилось даже прибегать к тому, что позднее в отношениях США с Китаем называлось «пинг-понговой дипломатией». Только в Чистом вместо теннисного стола «хитрые игры» проходили на шахматно-шашеч-ной доске. «Князь Данила» и о. Никодим хорошо играли в шашки, но будущий святитель был «на разряд» сильнее. Коротая время в приемной патриарха, они частенько уподоблялись гоголевским пер­сонажам: «Давненько я не брал в руки шашки...». И, дабы снис­кать благосклонность влиятельного старца, молодой архимандрит «подставлялся» и проигрывал партию. Но Данила и не подозревал, что именно его взял «на фук» тот, кто вскоре выйдет «в дамки».

Но подавленные чувства искали выхода, и после кончины Алек­сия I владыка нередко вспоминал эпоху «остаповщины». В расска­зах митрополита часто фигурировал такой эпизод. Один архиерей, которому уже нечего было терять, прибыл на аудиенцию к Святей­шему и просил Остапова доложить. Данила тянул время, дескать, патриарх сейчас занят, нужно подождать еще и еще... Наконец чаша терпения архиерея переполнилась, и он резко произнес: «Ми­рянин Остапов! Если патриарх скажет мне ждать, я могу сидеть хоть сутки. Но Вас ждать я не намерен ни минуты. Немедленно доложить!» И Даннлушка поплелся в покои...

Вспоминает А. Э. Краснов-Левитин.

Примерно в 1948 г. в патриаршем окружении появляется се­мья Остаповых. Было это так. В Вильно к местному митро-

политу Корнилию обратился один пожилой человек, который за­явил, что он родился в доме Симанских, знает Патриарха с дет­ства и долгое время состоял при Сергее Владимировиче, когда он был студентом, после его пострижения в монашество, после его рукоположения в епископа. Затем гражданская война разлучила его с патриархом надолго.

Митрополит Корнилий направил его к патриарху. Патриарх принял его как родного, немедленно устроил его с семьей в пат­риархию на место заведующего хозяйственной частью. Вскоре он делается наиболее близким к патриарху человеком. Таково начало необыкновенного влияния семьи Остаповых на патриарха - вли­яния, возраставшего с каждым годом, длившегося до самой его смерти. Остапов с его огромным влиянием на церковные дела стал притчей во языцех. О нем говорили без конца, а недруги дали ему язвительную кличку «Распутин».

Между тем мы здесь имеем дело с интереснейшим психологи­ческим феноменом. Святейший Патриарх Алексий, окруженный необыкновенной византийской пышностью, имея множество ре­зиденций, располагая большими средствами, на самом деле был очень одиноким человеком. Будучи монахом, он не имел семьи (в скобках сказать, как безусловно честный монах, он не имел ни­когда и никаких негласных связей). Он не мог доверять ни одно­му человеку к нему приближенному, так как почти все они были связаны с госбезопасностью, во всяком случае, не было никаких гарантий, что они были этому чужды.

Все стены Московской Патриархии были, безусловно, снабже­ны подслушивающими устройствами, и каждое слово патриарха улавливалось. Единственным, близким человеком была сестра; од­нако после ее отъезда в Киев и поступления там в монастырь и она отошла. В этом положении, вполне понятно, патриарх при­вязался к семье, которую он знал с детства, к людям, которым он мог безусловно доверять.

Даниил Андреевич Остапов был сыном лакея, который служил в доме Симанских, а дед его был еще их крепостным. Сам Даниил Андреевич, родившийся в этом же доме, был казачком у молодого барина, а затем долгое время состоял при нем в качестве камер­динера. Его сын, названный в честь покровителя семьи Алексеем, был крестником патриарха.

В связи с появлением семьи Остаповых в окружении патриар­ха разыгрался эпизод, очень характерный для того времени. Щадя

седины одного из действующих лиц, ныне облаченного высоким са­ном, опущу его имя. Это духовное лицо решило, чтоб избавиться от Даниила Андреевича, пустить самый главный козырь - МГБ. Было использовано пребывание Даниила Андреевича во время вой­ны в Литве, на оккупированной немцами территории. По доро­ге из Лавры после одного из торжеств Даниил Андреевич был арестован в поезде - и водворен во внутреннюю тюрьму на Лу­бянке.

Никто, однако, не учел реакции патриарха Алексия. Святей­ший имел лимит: он мог раз в неделю говорить сорок минут по телефону со Сталиным. Этой привилегией он, однако, ни разу не пользовался. Воспользовался ею только один раз - после аре­ста близкого ему человека. Позвонив Сталину, патриарх заявил с несвойственной ему твердостью, что он решил уйти на покой, если не освободят Даниила Андреевича Останова, так как это единственный человек, которому он доверяет. В тот же день Да­ниил Андреевич был освобожден. После этого никто уже не смел выступать против Останова.

Враги его, однако, притаились и ждали момента, чтобы ему отомстить. Они действительно свели с ним счеты, самым низ­ким и постыдным способом. После смерти патриарха Даниил Ан­дреевич был вновь арестован в 1973 г., и неизвестно, какова бы бы­ла его участь, если бы ему не пришел на помощь на этот раз... Андрей Дмитриевич Сахаров 50 .

Патриарх Алексий I отличался аристократическими манерами. Род Симанских принадлежал к псковскому дворянству; в юноше­ские годы будущий святитель учился в московском Лазаревском институте восточных языков, в Императорском лицее памяти це­саревича Николая Александровича (Москва), а в 1896-1899 гг.- в Московском университете на юридическом факультете (по этому поводу шутили - государством правит семинарист, а Русской Цер­ковью-юрист).

Владыка Никодим вспоминал такой эпизод. На одном из ди­пломатических приемов, где присутствовал весь тогдашний «ис­теблишмент», Святейший беседовал с французским послом. И вот, прокладывая локтями путь среди гостей, к патриарху пробился простодушный клирик, работавший в Чистом. Желая сообщить святителю что-то важное и срочное, батюшка вклинился в бесе­ду: «Дык! Дык!» Патриарх на секунду прервал разговор, ведшийся по-французски, и, величественно обернувшись к «гонцу», вопросил:

«СоттеЩ?». Смешавшись, тот начал пятиться задом, тихо приго­варивая: «Так ить, так ить... »

Вполне понятно, что Святейший сводил свои контакты с Сове­том по делам религий к минимуму: «не тот уровень». И владыке Никодиму приходилось брать на себя черновую работу...

1959-1964 гг.- период хрущевских гонений на Русскую право­славную Церковь, массового закрытия храмов. Непоследователь­ность Хрущева можно отчасти объяснить ограниченностью его вла­сти и страхом перед взрывной силой разоблачения Сталина. Впо­следствии он сам признавался: «Мы испугались... сильно испуга­лись. Мы боялись, что оттепель вызовет наводнение, которое мы не сможем контролировать и которое потопит нас». Обращаясь к сво­им оппонентам, Хрущев как-то заметил: «Сталинист сидит в каж­дом из нас. Я и сам немножко сталинист» 51 .

Утвердилось мнение, что Никита Хрущев - диаметральная про­тивоположность Иосифу Сталину. Как же, на ХХ-м съезде развен­чал тирана, невинных выпустил из темниц, оттепель подпустил, свободу как мог отстаивал. Так и гуляет этот миф до сир пор с легкой руки либералов-шестидесятников. «Некоторые люди ждут, пока я подохну, чтобы возродить Сталина и его методы, - говорил он в 1962 г.-Поэтому перед смертью я хочу уничтожить Стали­на и уничтожить этих людей, чтобы нельзя было повернуть вспять часы истории» 52 .

Рассмотреть фигуру Хрущева с более объективных позиций по­могли архивные документы. И мы узнали, что не прост был разма­шисто многословный Никита, ох не прост! Дважды в предвоенные годы лично руководил зачисткой партийных и советских кадров на Украине. Только на втором заходе «искоренил» более 100 тысяч «врагов народа». А будучи первым секретарем Московского гор­кома партии, танком прошелся по троцкистам и всяким «левым-правым уклонистам».

Лично Хрущев возглавлял «тройку», которая выносила внесу­дебные приговоры кадрам, и подписал в 1935-1937 гг. более 130 ты­сяч смертных обвинений в Москве. (Делалось это легко. Вверху расстрельного списка, наискосок, напиши три буквы: ВМН - выс­шая мера наказания - и спи спокойно. Смотреть в глаза жертвам не надо.) За что был введен в состав Политбюро. А по мастерству плести интриги не было ему равных на олнмпе верховной власти после смерти вождя.

Можно взять подшивку «Правды» за январь 1938 г. и прочитать

речь Никиты Хрущева на митинге, собранным им же на Красной площади. Речь с людоедскими, кровожадными призывами распра­виться с такими «бешеными собаками», как Бухарин и Рыков, еще ожидавших приговора суда.

Хрущев, организовав арест Берии и выступив на ХХ-м съезде с якобы закрытым разоблачением репрессий, а на деле устроив пред­намеренную утечку информации, фактически развязал себе руки. При этом, как единодушно утверждают исследователи, он преду­смотрительно уничтожил через своего человека в КГБ генерала Ивана Серова (Серов - председатель КГБ с 1954 по 1958 г.) все или почти все документы о личном участии в массовых политических расправах.

Из интервью с бывшим председателем КГБ Владимиром Семи-частным.

- Идут разговоры, что Хрущев уничтожал изобличающие его документы времен культа личности.. .

- Такие разговоры идут. Почему? Да потому, что когда Хру­щев выступил с разоблачением культа Сталина, пришлось при­водить многие решения на «расстрелъных письмах» с росписями Молотова, Кагановича, Микояна и других... А росписи Хрущева на них нет, как будто бы он не участвовал. Это тоже всех на­водило на мысль о том, что кто-то (и, скорее всего, именно с ведома Серова) сделал так, чтобы росписи Хрущева испарились.

- А что? Можно сделать так, чтобы каких-то подписей не стало?

- Ну конечно! Можно все вытравить. Например, в мое время в паспортах Гали Брежневой и Игоря Кио не осталось и следа, что дочь Брежнева вопреки желанию отца вышла замуж за фо­кусника. Так что при Серове и с росписями Хрущева такое же могло быть. А некоторые документы могли быть и вовсе уни­чтожены^.

Жестокость, коварство и хитрость уживались в Хрущеве с без­рассудством и «истинно революционной отвагой». Отсюда «послед­ний и решительный» бой с Церковью (тысячи закрытых, сотни взо­рванных храмов; практический запрет на профессию священнослу­жителей, преследование верующих), окончательное «решение част­нособственнической стихии» (отмена «кустарного» производства, сокращение личных подсобных хозяйств у крестьян), масштабная авантюра с целиной и кукурузой, смертельно опасные игры с раз­мещением ракет с ядерными боеголовками на Кубе... Полная ли

он противоположность своего учителя, выпестовавшего его и вы­ведшего в люди? Уж очень много у них обнаруживается общего и далее тождественного.

Уже в наши дни приговором Хрущеву стали слова А. Н. Яковлева, руководителя Комиссии по реабилитации жертв незаконных ре­прессий: «Крови на совести Хрущева не меньше, а по сравнению кое с кем и больше!» 54 .

В то время был принят следующий порядок закрытия храмов: церкви закрывались руками архиереев. От архиерея, «сориенти­рованного» соответствующим образом уполномоченным Совета по делам религий, приходил указ местному священнику сдать все цер­ковное имущество представителю горсовета, а самому переходить на новое место служения (по указанию епископа). Там, где сопро­тивление народа закрытию храма было особенно яростным, архи­ерей лично являлся в храм, забирал антиминс, и богослужение ав­томатически прекращалось. Подобный случай имел место, в част­ности, около Днепропетровска, когда архиепископ Иосаф, придя в женский монастырь во время проскомидии и войдя в алтарь, поло­жил Агнца в карман рясы и объявил, что литургии не будет 55 .

Митрополит Николай (Ярушевич)

Тогдашний председатель ОВЦС митрополит Николай (Яруше­вич) пытался протестовать против закрытия храмов. В то время он исполнял обязанности «министра иностранных дел» Русской пра­вославной Церкви. Вся дипломатическая часть - связь с иностран­цами всех рангов и калибров - лежала на нем. Все, чем занимается теперь целое учреждение - Отдел внешних сношений при Патри­архии, насчитывающий десятки сотрудников, - делал он сам при помощи трех-четырех человек, исполнявших главным образом тех­нические обязанности.

В это время он выполнял ряд ответственных поручений, среди которых бывали порой и весьма двусмысленные. Вместе с акаде­миком Николаем Бурденко митрополит Николай оказался в центре международного скандала, связанного с так называемым Катын-ским делом - расследованием трагической судьбы нескольких ты­сяч польских офицеров, могилы которых были обнаружены весной 1942 г. немецкими оккупантами в Хатынском лесу под Смоленском.

Катынь, Катынский лес - место массового расстрела и захоро­нения польских офицеров, попавших в плен к Красной армии в

1939 г., а в 1941 г. оказавшихся в руках германского вермахта. После проведения раскопок и эксгумации трупов немецкие власти офици­ально объявили виновниками в преступлении органы О ГПУ. Этот вывод немцев подтверждали сведения, полученные от местного на­селения.

Советское правительство отвергло это обвинение и уверенно за­явило, что преступление в Катыни является делом рук немцев. По­сле освобождения Смоленска от фашистов Сталин объявил о со­здании (во главе с Бурденко) «Специальной комиссии по установ­лению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашист­скими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров».

Бурденко Николай Нилович (1876-1946) - хирург; один из ос­новоположников нейрохирургии в СССР; академик АН СССР (1939 г.); первый президент Академии медицинских наук (1944~ 1946); государственный и общественный деятель.

Среди членов комиссии были митрополит Николай, писатель А. Н. Толстой. В официальном сообщении от 24 января 1944 г. Ко­миссия Бурденко категорически заявила, что польские офицеры стали жертвами террора, совершенного фашистами. Однако ряд польских исследователей и представителей Международного Крас­ного Креста не согласились с этими выводами. Они утверждали, что в Катынском лесу в 1940 г. были расстреляны польские офице­ры, интернированные в СССР после вступления 17 сентября 1939 г. частей Красной армии на территорию Польши.

В феврале 1952 г. специальная комиссия конгресса США заня­лась расследованием обстоятельств Катынского преступления. Ко­миссия направила материалы расследования в Международный суд в Гааге. Однако Советский Союз отказался с ним сотрудничать 56 . А митрополит Николай в опубликованном им послании, в частно­сти, заявил: «Правящие круги США в своем безудержном стрем­лении клеветать на мою Родину выступили с новой чудовищной провокацией... Во мне как участнике расследования Катынско­го преступления закипает жгучее чувство протеста против та­кой отвратительной провокации... Преступник, пытающийся при­писать свое злодеяние другому, - предел нравственного падения человека... Провокаторам не удастся опорочить великую миролю­бивую державу, мою Родину, знаменосца мира во всем мире!..» 57

Руководство Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) и польское правительство до 1956 г. безоговорочно поддерживали

версию Комиссии Бурденко. В крайнем случае допускалось, что польских офицеров в Катыни расстреляли обыкновенные неизвест­ные, а СССР с ГБ ни при чем. Потому как не существует такого листка бумаги, на котором было бы написано: каждому из двадца­ти тысяч этих несчастных (список прилагается) связать руки за спиной, поставить каждого на краю вырытой им самим ямы, вы­стрелить в затылок, зарыть, землю разровнять; подпись: любимый руководитель. А существует, в лучшем случае, листок, на котором почерком любимого руководителя нацарапано: принять меры. А какие - не сказано. Может быть, он имел в виду выдать каждо­му из заключенных по патефону с набором пластинок, чтобы они слушали, предположим, Шопена.

А значит, убиты они (если вы так уж настаиваете, что убиты) неустановленными лицами с неустановленной целью. Вот вам и вся истина, другой не ждите. В любом преступлении против человечно­сти никто не окажется виноват, поскольку каждый исполнял при­каз другого - тоже невиноватого, поскольку не докажете, что при­каз был 58 .

Однако в 1991 г. группа советских историков представила в ЦК КПСС архивные документы, свидетельствующие о расстреле поль­ских офицеров советскими властями. Приведем фрагменты одного документа.

«Особая папка. Совершенно секретно. Для товарища Хрущева Н. С.

Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстре­ляно 21 857 человек, из них: в Катынском лесу (Смоленская область) - 4421 человек, в Старобельском лагере близ Харькова - 3820 человек, в Осташковском лагере (Калининская область) - 6311 человек и 7305 были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии...

Для советских органов все эти дела не представляют ни оператив­ного интереса, ни исторической ценности. Вряд ли они могут представ­лять действительный интерес для наших польских друзей. Наоборот, ка­кая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции, со всеми нежелательными для нашего государ­ства последствиями... Исходя из изложенного представляется целесооб­разным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 г. по названной выше операции...

Председатель КГБ при СМ СССР А. Шелепин

Так «Железный Шурик» подставил митрополита Крутицкого и Коломенского...

Непосредственно приговор о расстреле более 20 тысяч офицеров польской армии был вынесен Особым совещанием НКВД СССР на основании решения Политбюро ЦК ВКП(б) в апреле 1940 г. Завер­шение дела по уничтожению более 20 тысяч человек отметили в Москве. 26 октября 1940 г. появился секретный приказ за подпи­сью Лаврентия Берии о награждении работников НКВД за успеш­ное выполнение специального задания месячным окладом. В списке значилось 143 фамилии. Офицеры госбезопасности, надзиратели, шоферы 59 .

В материалах советской комиссии имеется свидетельство смер­тельно больного Бурденко. В 1946 г. он рассказал своему другу Ольшанскому, бывшему профессору Воронежского университета, уехавшему из СССР на Запад, следующее: «Выполняя личное рас­поряжение Сталина, я отправился в Катынь, где как раз вскрыли могилы... Все тела были погребены 4 года назад. Смерть насту­пила в 1940 году... Для меня как для врача это очевидный факт, который невозможно поставить под сомнение. Наши товарищи из НКВД совершили большую ошибку» 60 .

Катынское дело в течение десятков лет бросало тень на поль­ско-российские отношения. Лишь после десяти лет конструктив­ного польско-российского диалога, а также после многих усилий и стараний одна из самых важных страниц в истории Катынского де­ла была закрыта. В местах гибели и тайного захоронения польских офицеров были наконец созданы польские военные кладбища.

Президент России Борис Ельцин говорил: «Наши отношения бу­дут наконец очищены от отравлявшей их в течение многих лет чу­довищной лжи». В Польше хорошо помнят визит президента Ель­цина в «Варшавскую резиденцию» в Катыни под крестом, который увековечивает память жертв Катынского преступления 61 .

В начале 1960 года Патриарх Алексий и митрополит Николай решают обратиться к советской общественности и поднять перед ней вопрос о хрущёвских гонениях на Церковь. Не рассчитывая на религиозные чувства или совесть общественности, патриарх и митрополит Николай решили напомнить о социальном, государственном, культурном и патриотическом значении Церкви, о ее миротворческой роли. Повод вскоре представился. 16 февраля 1960 года в Кремле состоялась конференция советской общественности за разоружение. Ее-то и использовал патриарх Алексий для того, чтобы обратиться к советской общественности и информировать ее о бедственном положении Церкви. В своем выступлении, исполненном силы и великого достоинства, патриарх высказал следующие мысли:
«Я здесь стою перед вами как голос Русской Православной Церкви, представляющей миллионы граждан этого государства. Как свидетельствует история, это та Церковь, которая при зарождении русской государственности помогала установлению гражданского порядка на Руси..., укрепляла законные основы семьи, утверждала положение женщины как юридического лица, осуждала ростовщичество и рабство, развивала чувство долга и ответственности в человеке и нередко при помощи собственных канонов заполняла пробелы государственного законодательства. Это та же Церковь, которая создала замечательные памятники, обогатившие русскую культуру, которые по сей день являются предметами национальной гордости нашего народа. Это она, наша Церковь, укрепляла дух народа своей верой... в свободу, поддерживая в народе чувство национального достоинства и нравственной силы. Она была поддержкой Русскому государству в его борьбе против иностранных завоевателей и в Смутное время, и в Отечественную войну 1812 года. Она осталась с народом и в последнюю Великую Отечественную войну... Эта же Церковь в 1948 году призвала христиан всего мира к борьбе за мир. И сегодня наша Церковь осуждает все формы вражды, все виды антагонизма и вражды между народами, стоит за разоружение и благословляет все стремления народов к разоружению, ибо христианству, как религии любви и милости, абсолютно чужды любые формы насилия. Призыв советского правительства "перековать мечи на орала" принадлежит пророку Исаии, которого мы, христиане, называем ветхозаветным евангелистом, ибо он предсказал рождение нашего Спасителя мира задолго до этого события. Так Библия, которая является сборником священных книг Христианской Церкви, представляет собой источник идеи мира во всем мире, которая ввиду развития самых опасных видов оружия должна быть признана, вероятно, самой важной идеей для человечества нашего времени. Однако, несмотря на все это, Церковь Христова, которая стремится ко всеобщему благополучию, подвергается оскорблениям и нападкам от людей. Тем не менее, она не отрекается от своего долга, призывая человечество жить в мире и любить друг друга. Утешение в своем нынешнем положении Церковь находит в словах Христа о непобедимости Церкви, когда Он сказал: врата адовы не одолеют Церкви ».[Цыпин Владислав (протоиерей) История Русской Православной Церкви. 1917-1990 с. 157].
Чтобы хоть как-то спасти положение и принять удар на себя, митрополит Николай объявил, что он является автором этой речи. Это вызвало настоящий скандал. Через несколько дней Г.Г. Карпов был снят с поста председателя Совета по делам Русской Православной Церкви (вероятно за то, что пропустил речь патриарха, не уследил за ним) и на его место назначен куда более жесткий Куроедов. Он продолжает линию своего предшественника, но более жестко и целенаправленно. Закрытие храмов в 1960 году проходило еще с большим размахом, чем в предыдущем году. Было закрыто 1437 храмов, многие были разрушены или взорваны (в Харькове разрушен собор святого Александра Невского, в Златоусте была взорвана церковь на глазах у верующих прямо с утварью и т.д.). Было закрыто одиннадцать монастырей и скитов (один мужской, остальные женские). Власти переходят к арестам священнослужителей (чаще всего по финансовым поводам). За 1960 г. было арестовано несколько десятков священнослужителей, которых судили по уголовным статьям, преимущественно за мнимые финансовые нарушения. Впервые после 1945 г. в марте 1960 г. был арестован епископ. Это был архиепископ Казанский Иов (Крессович). Он ездил по городам и селам и призывал свою паству твердо стоять за храмы Божии и не допускать закрытия приходов. Архиепископ Иов был арестован по абсурдному обвинению в сокрытии доходов и неуплате налогов. Вся его вина состояла в том, что он не подавал в налоговую службу сведения о так называемых представительских расходах, которые по закону он не обязан был декларировать. Тем не менее в июне 1960 года он был осужден Верховным судом Татарской АССР к трем годам лишения свободы с конфискацией имущества. То, что это был предлог, прекрасно понимали все, в том числе митрополит Николай (Ярушевич), как он и рассказал владыке Василию (Кривошеину): «Архиепископ Иов предложил все уплатить, что с него требовали. Тем не менее, его приговорили к трем годам». Митрополит Николай был одним из немногих, кто не оставил владыку Иова в беде и продолжал о нем заботиться и после приговора, как об этом рассказывал сам архиепископ Иов архиепископу Василию: «Знаете, когда я попал в тюрьму, все меня бросили, все отреклись от меня... Испугались. Один митрополит Николай не испугался. И до суда, и после осуждения поддерживал меня, писал мне. Он один» [Из воспоминаний архиепископа Василия о соборе 1971 года//Вестник Русского Христианского Движения 147. (1986). 219].
Этого-то мужества, поддержки опальных, сопротивления закрытию храмов, обличения властей и не могли простить коммунисты митрополиту Николаю. Однако Куроедов начинает добиваться отставки митрополита Николая с поста председателя ОВЦС еще и по следующей причине: митрополит был противником экуменизма и вступления во Всемирный Совет Церквей. Как выходец из Белоруссии, он не понаслышке знал, что такое католицизм, прекрасно понимал антихристианский дух латинства и протестантизма. Вместе с архиепископом Серафимом (Соболевым) он подготавливал всеправославное совещание 1948 года, осудившее экуменизм, как «попытку строительства новой вавилонской башни». И хотя в своих зарубежных поездках он показывал, что отстаивает интересы Советского государства, тем не менее он неизменно противился государственному нажиму, загонявшему Русскую Православную Церковь во Всемирный Совет Церквей. Ценой покорности и двусмысленных заявлений, митрополит Николай пытался отстоять вероучительную и каноническую чистоту Православия. Между тем Советскому руководству вступление Русской Православной Церкви во Всемирный Совет Церквей было необходимо по следующим причинам.
1. Так называемая политика «разрядки», проводимая Хрущёвым, требовала хороших взаимоотношений с максимальным количеством религиозных организаций. ВСЦ в высшей степени удовлетворял этим требованиям.
2. Членство Русской Православной Церкви в ВСЦ объективно способствовало углублению раскола с Русской Зарубежной Церковью.
3. Борясь с религией, Советское руководство стремилось дискредитировать священноначалие Русской Православной Церкви в глазах простых верующих по линии догматической чистоты и верности Православию.
Митрополит Николай становится на дороге вступления Московскго Патриархата в ВСЦ. Более того, в своих внешнеполитических заявлениях он отходит от прежней односторонности и говорит о том, что обе стороны оправдывают себя в страшной гонке вооружений, а также о «каких-то глубоких причинах, которые мешают Западу и Востоку проникнуться взаимным доверием». На Эзоповом языке это означало то, что впоследствии прекрасно выразит Солженицын: «Запад и Восток - два атеистических мира и не столь чужды друг другу» [А.И.Солженицын. Интервью радиостанции Свобода.//Вестник РХД за 1974 г.]. Власти были очень недовольны. 15 июня 1960 Куроедов при встрече с патриархом Алексием выразил глубокое неудовольствие деятельности ОВЦС, в частности отсутствием наступательности и «слабым разоблачением клеветнической пропаганды о положении религии и Церкви в СССР». Куроедов порекомендовал, а точнее приказал уволить митрополита Николая с поста председателя ОВЦС. Патриарх согласился, добавив, что митрополит Николай тяготится этой обязанностью и предложил на его место его заместителя - архимандрита Никодима (Ротова) [Архимандрит Никодим в 1959 году вернулся из Святой Земли, где управлял миссией и сразу стал заведующим патриаршей Канцелярией и заместителем начальника ОВЦС (Человек Церкви. с. 3)]. 16 июня 1960 г. митрополита Николая освобождают от обязанностей Председателя Отдела Внешних Церковных сношений (якобы по собственному желанию), выразив, правда, благодарность за самоотверженную и успешную работу на посту председателя. На его место назначают молодого архимандрита Никодима с возведением в сан епископа Подольского (10 июля 1960 года) [Русская Православная Церковь в советское время. М. 1995. Книга 2. с. 23.]. В 1961 году архиепископ Никодим приведет Русскую Церковь во Всемирный Совет Церквей.
Дальше события приобрели трагический характер. Куроедов потребовал удаления митрополита Николая из Москвы. Патриарх предложил митрополиту Николаю Ленинградскую или Новосибирскую кафедру на выбор, тот не согласился. По возвращении из отпуска он был лишен возможности служить в московских церквях, а 16 сентября 1960 года митрополита Николая освобождают от Крутицкой и Коломенской Кафедры и отправляют на покой (якобы по его собственному желанию, по причине болезни сердца) [Цыпин Владислав (прот.) История Русской Церкви. 1917-1997. с. 387]. Митрополит Николай был потрясен подобным исходом, он не думал, что Синод и Патриарх не защитят его. В 1961 году митрополита Николая совершенно здорового госпитализируют в Боткинскую больницу, где он находился в полной изоляции. Там он умирает 13 декабря 1961 года, якобы от сердечного приступа, возможно, в результате принятия сильнодействующего, не показанного ему лекарства. Исходя из принципа «кому выгодно» можно предположительно считать, что КГБ ответственен за его смерть. Полностью загадка кончины владыки Николая выяснится, когда откроют архивы КГБ. Но как вспоминают современники[ Таковы были воспоминания ныне покойного о. Михаила Арранца.], церковное общественное мнение как на Западе, так и в России не сомневалось в том, что владыка Николай был отравлен органами. Если это так, то помимо уничтожения неугодного пастыря, эта акция была предупреждением его преемнику архиепископу (впоследствии митрополиту) Никодиму, и не только ему.
Дело не кончилось устранением митрополита Николая. 15 сентября 1960 года по требованию Совета по делам Русской Православной Церкви был устранен со своей кафедры епископ Ташкентский и Среднеазиатский Гермоген (Голубев), который мужественно боролся с закрытием церквей и с атеистической кампанией, много сил уделял проповеди и укреплению паствы, а также ремонту и реставрации храмов. Ему вменялось в вину то, что он «взял на себя функции религиозных обществ по ремонту и охране молитвенных зданий, создав при епархиальном управлении специальный аппарат во главе с инженером-строителем» [Гордун Сергий. Русская Православная Церковь в период с 1943 по 1970 год. ЖМП 1993 N 2. с. 25.]. Обращает на себя внимание попытка пусть надломленного, но сопротивления: архиепископа Гермогена не увольняют на покой, а отправляют в отпуск и в 1962 году поставляют на Омскую кафедру.
1961 год ознаменовался дальнейшим усилением гонений на Православную Церковь. Новым этапом явилось постановление от 16 марта 1961 года «Об усилении контроля за выполнением законодательства о храмах» [Правда за 16 марта 1961 года.]. В нем предусматривалось наложение подоходного налога на всех церковнослужителей, а не только приходских священников, разрешалось вводить ограничение на колокольный звон (читай - колокольный звон запрещался), и самое главное - решения о снятии с регистрации и закрытии храмов отныне принимались не на центральном, а на местном уровне (по согласованию с советом по делам РПЦ), таким образом, открывалась дорога к необузданному произволу. 31 марта 1961 года патриарх и постоянные члены Синода были приглашены в Совет по делам религий. Его председатель В.А. Куроедов потребовал от иерархов провести реформу приходского управления. Ссылаясь на недемократичность власти одного лица то есть священника, он потребовал передать все хозяйственные и финансовые полномочия исполнительному органу общины, так называемой двадцатке. Это грубое вторжение во внутреннюю жизнь общины и навязывание ей «демократических норм» имело своеобразное юридическое обоснование - постановление ВЦИК и Совнаркома РСФСР от 1929 года «О религиозных объединениях», где священник был отстранен от хозяйственной деятельности, как «лишенец» - лицо лишенное избирательных прав, хотя Конституция 1936 года гарантировала всем гражданам без различия равные избирательные права.
На встрече с Куроедовым 18 апреля патриарх Алексий, митрополит Крутицкий Питирим и архиепископ Тульский Пимен пытались поднять вопрос о неправильных действиях в связи с закрытием храмов, а затем предложить свой проект решения Синода о восстановлении прав исполнительных органов в финансово-хозяйственной сфере. В нем отсутствовало самое главное для Совета - четкое указание о передаче настоятелями храмов всех финансово-хозяйственных дел исполнительным органам общин, на что и было указано Патриарху. Он понял, что сопротивление бесполезно и уступил. В тот же день было составлено соответствующее решение Священного Синода, по которому клирики устранялись от финансово-хозяйственных дел. Это вызвало тревогу и беспокойство целого ряда епископов: архиепископа Ермогена (Голубева), архиепископа Винницкого Симона (Ивановского), епископов Доната Новосибирского (Щеголева) и Черниговского Андрея (Сухенко). Особенно горячо отозвался архиепископ Симферопольский Лука (Войно-Ясенецкий). Он вполне справедливо писал: «Отныне подлинными хозяевами Церкви будут только церковные советы и двадцатки, конечно в союзе с уполномоченными. Высшее и среднее духовенство останутся только наемными исполнителями богослужений» [Лука (Войно-Ясенецкий) епископ. Я полюбил страдание. М. 1996. С. 199.]. Председатель совета по делам РПЦ требовал отправить на покой архиепископа Луку за подобные высказывания, но патриарх не согласился на это. Для того, чтобы утихомирить толки, требовался собор. Он и состоялся 5/18 июля 1961 года в Троице-Сергиевой Лавре при достаточно странных обстоятельствах. Епископы не знали, что едут на собор, их пригласили на праздник преподобного Сергия. Тех, кто мог протестовать против приходской реформы, не пригласили. Кто пришел незваным (как архиепископ Гермоген), не пустили на заседание. Перед собравшимися выступил патриарх Алексий I c докладом, содержащим объяснение смысла приходской реформы. Патриарх утверждал, что пастырю для того, чтобы быть свободным от нареканий со стороны внешних, необходимо быть свободным от «мирских попечений» и «пребывать в служении слова», подавая пастве благой пример и воздействуя на нее исключительно духовно. Все это выглядело бы достаточно радужно и наивно - идеалистически, если бы не суровые реалии гонения. Слушатели все понимали и не осуждали патриарха. В своем докладе патриарх также утвердил необходимость присутствия трех постоянных членов Синода в Москве, а также приветствовал вступление в ВСЦ. О приходской реформе сделал сообщение архиепископ Тульский Пимен (Извеков, будущий патриарх), в нем он доказывал ее целесообразность и каноничность. С особым докладом о вступлении во Всемирный Совет Церквей, о роли в нем Русской Православной Церкви, а также о ее миротворческой деятельности выступил митрополит Никодим (Ротов). По докладам практически не было дискуссии, были простые выступления в поддержку изменений. Самые принципиальные решения, в том числе о вступлении в ВСЦ, проходили в несвободной обстановке, связанной с давлением властей, в отсутствии соборности. Впрочем таковы были реалии времени.
Надежды на то, что архиерейский собор поможет смягчить преследования Церкви, не оправдались. Гонения свирепствовали. На 1 января 1961 года в Православной Церкви был 11572 приход, на 1 января 1962 года - 10149 (в том числе 1489 молитвенных домов). Потери Русской Православной Церкви составили 1400 приходов. Страшный удар понесла также Гузинская Православная Церковь, у нее осталось всего 40 приходов. Было зарегистрировано 10221 община, то есть 72 общины своих церквей не имели, несмотря на обилие пустующих церквей или используемых не по назначению (около 10000 зданий) [Цыпин Владислав (прот) История Русской Церкви. 1917-1997.. с. 397].
В одном Ленинграде число действующих храмов с 40 сократилось до 15. Особенным ударом было закрытие в 1961 году часовни Ксении Блаженной. В ней устроили мастерскую. Была закрыта и взорвана замечательная греческая церковь святого Дмитрия Солунского (XIX в.), был закрыт и ряд других церквей. Иногда власти разрешали переносить убранство церкви в другое здание (как в случае с Александро-Невской Церковью в Шувалово).
Особо следует сказать о репрессиях против духовенства и прежде всего против епископов. В 1961 году судили архиепископа Иркутского Вениамина (исповедника, уже раз осужденного в 1944 году на 12 лет по статье 58). В этот раз против епископа Вениамина выдвинули абсурдное обвинение в... «покупке по дешевке краденого вазелинового масла». Обвинение было настолько абсурдным, что его оставили на свободе. Архиепископ Черниговский Андрей (Сухенко) мужественно отстаивал храмы своей епархии от закрытия, призывал народ сопротивляться атеистической пропаганде. В 1961 году его арестовали и осудили на восемь лет по ложному обвинению в «экономическом злоупотреблении и безнравственности».
Продолжались репрессии против священников, всего их было осуждено за годы хрущевских репрессий не менее сотни. Обыкновенно давали три-четыре года.Так на четыре года был осужден священник Николай Авраменко из Днепродзержинска, на три иподиакон Андрей (Щур) из Почаевской Лавры и многие другие. Особо следует сказать о Почаевской Лавре. За время хрущевских гонений число ее насельников сократилось втрое (с 101 до 35), у обители отняли почти все угодья, монахов и мирян избивали, выгоняли из монастыря. Была отнята гостиница, а затем мирянам было запрещено ночевать в храмах, затем вообще были запрещены многолюдные паломничества. Если бы не вмешательство иностранцев, Лавру бы закрыли.
Но эта участь постигла Киево-Печерскую Лавру, которую закрыли в 1963 году под предлогом реставрации обители и обвала пещер. Жизнь однако показала, что обвалы начались, как только кончились богослужения.
Обратимся к судьбе семинарий. На 1959 год их было восемь (Ленинградская, Московская, Киевская, Белорусская, Одесская, Волынская, Саратовская и Ставропольская). К 1965 году их осталось три (Ленинградская, Московская, Одесская). Уничтожение семинарий происходило по-разному. Ставропольскую вначале слили с Саратовской, конфисковав здания, купленные церковью, затем закрыли и Саратовскую. Киевскую просто закрыли в 1960 году. Белорусскую и Волынскую не закрывали, туда просто не допускали новых учащихся, поэтому они закрылись сами. В результате число учащихся и следовательно рукоположений стало недостаточно даже для поддержания минимального числа духовенства. Впрочем, оно сокращалось вместе с приходами. [Поспеловский. Русская Православная Церковь в XX веке. С. 300-301.]
Если на 1 января 1963 года насчитывалось 10100 приходов Русской Православной Церкви, то на 21 августа на регистрации осталось лишь 8314 православных общин, (из них в Грузинской Церкви 44). Не могло быть иначе, ибо новые двадцатки, всецело находившиеся под влиянием уполномоченных, расходились почти без сопротивления и подавали заявления о снятии регистрации.
Если в 1966 году было 7525 приходов, а в брежневские времена закрывалось по пятьдесят приходов в год, то ясно, что конец 1964 года церковь встретила с 7630 приходами, то есть за 1963 - 1964 годы было закрыто около 700 приходов. Это меньше, чем в пиковые 1960 - 1962 гг., но больше чем в 1959 г. Из монастырей осталось восемнадцать - двенадцать мужских и шесть женских, всего с полутора тысячами монашествующих [Цыпин Владислав (прот.) История Русской Церкви. 1917-1997.].
Хрущёв и не думал по-настоящему останавливать преследования: в 1980 году он собирался «показать последнего попа по телевизору».
Партийные идеологи Суслов, Ильичев подхлестывали; нельзя благодушествовать и рассчитывать, что религия, как антинаучная идеология, отомрет сама [Алексеев В. "Штурм небес отменяется". Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М. 1992.].
В конце 1963 года идеологическая комиссия ЦК приняла развернутый план «Мероприятия по укреплению атеистического воспитания населения». В нем подразумевался строгий контроль над деятельностью религиозных объединений, учет крещений, венчаний и погребений, индивидуальная работа с верующими, в том числе с детьми и подростками. Уполномоченные на местах устно приказывали священникам не причащать, не исповедывать детей и даже не пускать их в храм. Двадцатки и общины пронизывались представителями спецслужб, которые сообщали, по возможности, о всех верующих.
Церкви грозила гибель, поэтому подлинным проявлением промысла Божия было снятие Хрущева с поста секретаря ЦК КПСС 14 октября 1964 года в день Покрова Божией Матери.

Материал собран диаконом Владимиром Василиком.

1959 год станет годом, который совпадет с подготовкой ухода Г.Г. Карпова с поста председателя Совета по делам Русской Православной Церкви и с отстранением митрополита Николая (Ярушевича) от должности Председателя Отдела внешних церковных сношений. Г. Карпов будет отправлен на пенсию в феврале 1960 г., а новый председатель Совета по делам Русской Православной Церкви уже в июне подвергнет резкой критике внешнюю деятельность Церкви, назвав митрополита Николая виновником ее неиспользованных возможностей: «Патриархия за последние годы не провела ни одного крупного мероприятия по объединению Православных Церквей вокруг Русской Православной Церкви …и усилению борьбы за мир». Всё это было предвестником нового государственного курса в отношении Церкви, известного как «хрущевские гонения».

1959 год

25 января папа Иоанн XXIII объявил о созыве в Ватикане собора Католической церкви. В условиях глубочайшей законспирированности была достигнута договоренность о начале негласных переговоров между представителями СССР и Ватикана о нормализации двусторонних отношений. «Без представления о том, как развивались эти контакты, какими были истинные побудительные причины, заставившие Н.С. Хрущева пытаться вовлечь Ватикан в орбиту советской внешней политики, вряд ли в полной степени можно понять характер отношений официальной Москвы к собору и к тем решениям, которые на нем были приняты», - эти слова советский дипломат Ю. Карлов, чья служба в те годы проходила в советском посольстве в Италии, скажет 34 года спустя означенных событий.

22 февраля - первая реакция Русской Православной Церкви на объявление о соборе Католической церкви: на приеме по случаю 110-летия создания Антиохийского подворья в Москве, устроенном настоятелем подворья епископом Василием (Самаха), патриарх Алексий подчеркнул, что «Русская Православная Церковь не может участвовать в соборе католиков и не считает такой собор Вселенским». Его поддержал приглашенный на прием греческий посол (обо всем увиденном и услышанном Г. Карпов в секретной записке доложил ЦК КПСС тремя дням позже).

5 марта секретарь ЦК КП Молдавии Д. Ткач и уполномоченный по республике Совета по делам Русской Православной Церкви П. Роменский направили в ЦК КПСС письмо с требованием отменить постановления СНК от 22 августа 1945 года № 2137-546 и от 28 января 1946 года № 232-101, которые предоставляли церковным организациям ограниченное право юридического лица. По мнению Д. Ткача, Г. Карпов был всецело на стороне Русской Православной Церкви. Так, в письме от 10 июля 1953 года № 644 уполномоченному по Молдавской ССР было в категорической форме предложено не чинить препятствий духовенству в приобретении автомобилей. В письме от 2 октября 1958 года № 2034 Г. Карповым были даны указания, которые закрывали доступ финансовым органам к документам, учитывающим доходы церковных организаций. Письмо заканчивалось просьбой отменить постановления СНК 1945-1946 годов и распоряжения председателя Совета по делам Русской Православной Церкви, так как они противоречили советскому законодательству о культах . Письмо Д. Ткача окончательно определило судьбу Г.Г. Карпова. Он не вписывался в новую политическую реальность, которая, «борясь со сталинизмом», уничтожала и позитивны явления, в том числе меняла принципы, на которых строились государственно-церковные отношения в послевоенный период. В течение года будет подготавливаться его отставка.

2 апреля Г.Г. Карпов встретился со Святейшим Патриархом Алексием, председателем Отдела внешних церковных сношений митрополитом Николаем (Ярушевичем) и управляющим делами Московской Патриархии протоиереем Николаем Колчицким. Основной темой беседы стало отношение Русской Церкви к созываемому папой Иоанном XXIII собору. И вновь патриарх Алексий подчеркнул, что, по существующим каноническим законам, Православная Церковь не может участвовать в этом соборе, а также направлять своих представителей в качестве наблюдателей или гостей.

Патриарх также сообщил председателю Совета о намечающихся консультациях по данному вопросу с патриархами - Антиохийским Феодосием, Александрийским Христофором и Сербским Германом, которые должны были приехать в Москву по приглашению Русской Церкви.

Верный идеям «нового» курса, искренне считавший, что это можно и нужно делать, Г.Г. Карпов вновь поднял вопрос о возможности созыва Всеправославного Собора. Он услышал в ответ, что право на созыв принадлежит Вселенскому патриарху, «первому среди равных». Это председатель Совета знал хорошо. И все же в конце беседы Г. Карпов попросил патриарха и митрополита Николая рассмотреть вопрос о возможности созыва конференции или совещания Православных Церквей в 1960-1961 годах, при этом он подчеркнул, что место проведения может быть и вне СССР.

19 мая в журнале «Темпо» за подписью неизвестного в СССР журналиста Ламберто Фурно была опубликована статья «Примут ли русские участие во Вселенском соборе?». Клеветническая статья сообщала миру о том, что русские примут участие в работе собора, что договоренности по этому вопросу уже есть. Автору трудно было смириться с ростом авторитета Русской Церкви, с ее противостоянием давлению Ватикана в послевоенные годы. Жажда взять верх была видна в каждой строке: «Восточные раскольники переживают в настоящее время самый серьезный кризис в своей истории, и, таким образом, призыв папы к единству пришел в тот весьма благоприятный психологический момент, когда доктрина “Москва - Третий Рим” зашла в тупик». По мнению автора, “сближаться” отказывается только православная иерархия, верующие же этого желают. Подтверждением такого тезиса стала очередная ложь: «В последние дни пришло сообщение о враждебной настроенности Сербского патриарха Германа, который угрожает суровыми репрессиями верующим и духовенству, благоприятно относящимся к процессу сближения».

Реакция Московского Патриархата на статью была быстрой и жесткой. Опровержение подготовил митрополит Николай (Ярушевич). Председатель Отдела внешних церковных сношений назвал статью бредом и подчеркнул, что Русская Церковь рассматривает собор как католический, и ни в одном из подобных, созываемых папами с 1054 года, Русская Православная Церковь не принимала и не предполагает принимать участие.

Власть поддержала решение Церкви дать опровержение через советскую центральную прессу.

Особо важно подчеркнуть, что весной 1959 года власть разделяла позицию Русской Православной Церкви, которая исключала любую форму ее участия в католическом соборе .

Что касается внутренней политики властей по отношению к Церкви, то она становилась все более жесткой. Развернувшаяся кампания против духовенства и верующих, ее методы и формы напоминали то, что происходило в годы воинствующего атеизма. 31 мая Святейший Патриарх Алексий и председатель ОВЦС митрополит Николай (Ярушевич) направили в адрес Н.С. Хрущева письмо, в котором привели примеры клеветы и оскорблений духовенства и верующих советской печатью. Вспомним только некоторые из них.

В Ивановской газете «Рабочий край» 12 апреля 1959 года опорочены имена священников - Андрея Сергеенко, Лозинского и других. Редакция отказалась печатать опровержение, хотя ей были предоставлены данные, подтверждающие ее неправоту. В газете «Северная правда» от 29 апреля 1959 года проповеди митрополита Николая были названы «ярким примером современного религиозного мракобесия». Цитаты были вырваны из контекста, сам тон статьи был издевательским, искажающим мысли митрополита, высказанные в проповедях.

Газета «Правда» 10 апреля опубликовала чудовищную статью «Житие отца Терентия», в которой был оклеветан архиепископ Ставропольский Антоний, «давший якобы распоряжение разрыть могилу умершего священника и снять с него крест. Следствие этого не подтвердило…»

Письмо осталось без ответа.

В декабре в Совете по делам Русской Православной Церкви патриарх Алексий и митрополит Николай вновь подняли вопрос об оскорблении верующих и духовенства на страницах советских газет. Чудовищная клевета дискредитировала духовенство в глазах народа. Трагичным был и тот факт, что ни одна редакция не принимала священнослужителей и не печатала опровержения о не подтвердившихся фактах.

В декабре 1959 года состоялся визит в СССР руководства Всемирного Совета Церквей во главе с генеральным секретарем Виссерт-Хуфтом. Цель приезда - желание договориться о вступлении Русской Православной Церкви в экуменическое движение .

Визит Виссерт-Хуфта не принес ожидаемых результатов. Патриархия не стала обсуждать вопрос о вступлении Русской Церкви во Всемирный Совет Церквей, а гости, в свою очередь, отказались подписывать какое-либо коммюнике. В ЦК КПСС не ожидали такого итога переговоров, и Г. Карпов 3 января 1960 года в записке ЦК сообщал, что коммюнике не было подписано из-за разногласия обеих сторон в оценке международной обстановки и «недостаточной настойчивости» митрополита Николая. В этой же записке Г. Карпов вновь подчеркивал, что считает нецелесообразным для Русской Православной Церкви вступать в члены ВСЦ как можно быстрее. Святейший Патриарх Алексий и председатель ОВЦС думали так же.

1960 год

1960 год вошел в историю как начало осуществления хрущевской «церковной реформы». Все творимое ранее было только подготовкой к этому главному наступлению.

13 января ЦК КПСС принял постановление «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах».

Как известно, ленинский декрет об отделении Церкви от государства (23 января 1918 г.) и постановление «О религиозных объединениях» (8 апреля 1929 г.) предусматривали положение, по которому церковным имуществом могли распоряжаться религиозные общества.

«Положение об управлении Русской Православной Церковью», принятое Поместным Собором 31 января 1945 года, отстраняло прихожан от финансово-хозяйственной деятельности, сделав ее, как и прежде, прерогативой настоятеля. Это и было, по мнению хрущевского руководства, главным нарушением законодательства о культах. К нарушениям власть отнесла также единоличное формирование настоятелями храмов «двадцаток» и их исполнительных органов, развитие благотворительной деятельности, воспитание церковного актива в духе «непослушания властям». (Этот документ и постановление Совета Министров 1961 года лягут в основу хрущевской «церковной реформы».)

16 февраля Святейший Патриарх Алексий в речи, произнесенной с высокой трибуны конференции советской общественности «За разоружение», проходившей в Москве, в Кремле, заговорил о гонениях. Его слова услышал весь мир: «Церковь Христова, полагающая своей целью благо людей, от людей же испытывает нападки и порицания, и, тем не менее, она выполняет свой долг, призывая людей к миру и любви. Кроме того, в таком положении Церкви есть и много утешительного для верных ее членов, ибо что могут значить все усилия человеческого разума против христианства, если двухтысячелетняя история его говорит сама за себя, если все враждебные против него выпады предвидел Сам Христос и дал обетование непоколебимости Церкви, сказав, что и врата адовы не одолеют Церкви Его?!»

Выступление Патриарха вынесло на суд общественности трагическое положение Церкви. Реакция зала была такова: два-три хлопка и множество гневных выкриков в адрес патриарха. Звучали протесты: «Вы хотите нас уверить, что вся русская культура создана Церковью, что мы ей всем обязаны, но это неправда…» Дело в том, что одна часть общества вообще индифферентно относилась к развернувшейся антирелигиозной кампании, а другая - демократически настроенные «шестидесятники» - считала, что в СССР может быть построено справедливое социально ориентированное государство, где христианству не будет места.

О том, какое выступление готовит патриарх, Г.Г. Карпов, безусловно, знал и был согласен с его положениями. Это ускорило его отстранение от руководства Советом по делам Русской Православной Церкви.

21 февраля его отправили на пенсию, а во главе Совета был поставлен партийный функционер В.А. Куроедов. И обновленному Совету, и его новому руководителю отводилась лишь роль исполнителей установок партии и правительства без права малейшей инициативы.

Куроедов начал свою деятельность с резкой критики внешней работы Русской Православной Церкви. Об этом он заявил на встрече с патриархом Алексием 15 июня : «Патриархия за последние годы не провела ни одного крупного мероприятия по объединению Православных Церквей вокруг Русской Православной Церкви». По мнению Куроедова, не было и действенного противостояния Ватикану. Виновником того, что возможности должным образом не использовались, председатель Совета назвал митрополита Николая, сказав при этом, что тот вдобавок распространяет слухи об изменившемся государственно-церковном курсе. Куроедов отмечал также, что, хотя Совет и рекомендовал митрополиту Николаю разработать предложения по усилению внешней работы, это, однако не было сделано. Председатель Совета указывал и на то, что владыка якобы не согласен с оценкой агрессивных действий США, которая была дана Хрущевым в Париже. В завершении разговора Куроедов предложил отстранить митрополита Николая от руководства Отделом внешних церковных сношений. Надо отметить, что в этот момент между патриархом и митрополитом были определенные разногласия, которые всячески использовал Совет, не гнушаясь очернительства и клеветы.

17 июня 1960 года состоялась встреча В.А. Куроедова с самим митрополитом Николаем. Беседа была долгой и трудной (ее краткая запись, хранящаяся в архиве, составила пять страниц). На встрече владыка Николай говорил о текущей деятельности ОВЦС. О «намерении направить в Берлин представителем Московской Патриархии епископа Вендланда вместо епископа Разумова. Совет не имел возражений по этому вопросу».

Митрополит поставил вопрос о присвоении сана епископа Арсению Шиловскому - благочинному Московской Патриархии в Вене. «Тов. Куроедов ответил, что это делать нецелесообразно, так как Арсений не отвечает необходимым требованиям» (О каких требованиях шла речь, не указано. - О.В .).

Отдельно обсуждалась деятельность митрополита Бориса в США. Предложения Совета сводились к следующему:

«…потребовать от митрополита Бориса, чтобы он максимально использовал свое пребывание в США для укрепления положения приходов, находящихся в юрисдикции Московской Патриархии, и на расширение контактов с другими церквами».

Обсуждалась и проблема Афона. Митрополит подчеркнул, что «Патриархия сделала представление о направлении монахов на Афон, но до сих пор не знает результатов по этому вопросу. Кроме того, Патриархия намерена послать на Афон паломников». Ответ Куроедова: «Совет сообщит дополнительно свое мнение о посылке монахов на Афон. Что касается посылки паломников на Афон, то Совет изучает это предложение», - наглядно демонстрирует, насколько глубоким было вмешательство власти в церковную жизнь.

С предложением председателя Отдела внешних церковных сношений послать несколько священников в Аргентину и Канаду Куроедов согласился безоговорочно.

Далее беседа продолжалась в очень оскорбительном для митрополита Николая тоне. Куроедов заявил, что план мероприятий Патриархии по внешней работе на 1960 год не соответствует «возросшим требованиям борьбы за мир, за разрядку международной напряженности, за разоблачение клеветнических измышлений о положении религии и Церкви в нашей стране» (цинизм власти не имел предела. - О.В .). Председатель Совета констатировал: «Патриархия за последние годы не провела ни одного крупного мероприятия, которое могло бы способствовать укреплению Русской Православной Церкви за рубежом».

По мнению Совета, во внешней деятельности Патриархии отсутствовала систематическая работа, действенных результатов тоже нет. Обращаясь к митрополиту Николаю, Куроедов подчеркнул: «Вам известна больше, чем кому бы то ни было, активизация Католической церкви, которая, к сожалению, находит отражение даже в наших Прибалтийских республиках. Вам также известно, что Афинагор в США стремится объединить Православные Церкви под эгидой Константинопольского патриарха».

Владыка молчал. Он хорошо понимал, к чему клонит Куроедов, объявляя деятельность ОВЦС пассивной и требующей коренной перестройки: «Вам, как руководителю внешней работой Патриархии , в силу перегруженности другой работой, неудовлетворительного состояния здоровья трудно осуществлять надлежащее руководство этим важным и острым участком работы. Поэтому целесообразно было бы поставить во главе внешней работы Патриархии лицо, которое занималось бы только этим участком работы » (подчеркнуто мной. - О.В .).

Выслушав все, митрополит Николай (Ярушевич) возразил: упрек, сделанный ему как руководителю внешней работой, не совсем справедлив. Он напомнил Куроедову, что «прежнее руководство Совета не ориентировало Патриархию на систематическое проведение крупных мероприятий». В ближайшее время одним из таких шагов, подчеркнул митрополит Николай, могло бы стать выступление с обращением от глав Русской Православной, Грузинской и Армянской Церквей ко всем Церквям христианского мира «с призывом о борьбе за мир против агрессивных действий США».

Последняя часть беседы очень важна для истории Русской Православной Церкви в целом и истории ОВЦС в частности. Долгое время бытовало мнение, не подтвержденное никакими архивными данными, о том, что митрополита Никодима (Ротова), тогда еще архимандрита, на пост председателя ОВЦС «ангажировала» власть. Это не соответствует реальности. Приведем слова митрополита Николая (Ярушевича), сказанные им в конце беседы с В. Куроедовым 17 июня 1960 года: «Я согласен с тем, чтобы поставить руководителем внешней работой Патриархии лицо, освобожденное от других обязанностей. Наиболее подходящим кандидатом на этот пост я считаю архимандрита Никодима (подчеркнуто мной. - О.В .). Приемлемым считаю также предложение об образовании при Патриархии комиссии по вопросам внешней работы». С предложением о создании комиссии председатель Совета по делам Русской Православной Церкви согласился. На этом беседа завершилась.

Эта трудная встреча предшествовала отставке митрополита Николая; ему на смену руководить внешней церковной деятельностью был поставлен молодой архимандрит Никодим (Ротов), служение которого будет проходить в иных политических реалиях, когда власть будет считать себя вправе без стеснения вмешиваться во внутреннюю жизнь Церкви.

21 июня митрополит Николай был вынужден подать в отставку с поста председателя Отдела внешних церковных сношений. Но он решил продолжить борьбу с новыми страшными гонениями.

Митрополит Николай разрешил передачу своей проповеди, в которой говорилось о гонениях, на ВВС (она была произнесена в Голландии).

В июле приехавшему в Москву епископу Брюссельскому и Бельгийскому Василию (Кривошеину) он без обиняков сказал, что был отстранен от руководства внешней церковной деятельностью за борьбу с безбожием, и привел многочисленные факты оскорбления чувств верующих по всей стране. Епископ Василий спросил, можно ли эти факты сделать достоянием мировой общественности. Владыка ответил, что это стоит сделать обязательно. В августе митрополит Николай (Ярушевич) обратился к председателю Христианской мирной конференции чешскому профессору-богослову И. Громадке, главе Американского Экзархата митрополиту Борису (Вику) с просьбой довести до сведения мирового сообщества о начале новых гонений на Церковь.

В конце августа В.А. Куроедов поставил перед патриархом Алексием вопрос об отстранении митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича) от управления Московской епархией. События разворачивались, как в конце 1920-х годов… Святейший предложил владыке Ленинградскую кафедру, но тот ответил отказом.

15 сентября патриарх в разговоре с Куроедовым настаивал на полугодовалом отпуске для митрополита. Власть, зная его как твердого и несокрушимого иерарха, боялась и настаивала на увольнении митрополита Николая на покой. И как когда-то в 1920-х, два человека не услышали друг друга. Много личного было в этом конфликте… 19 сентября Священный Синод уволил митрополита Николая (Ярушевича) на покой. Иного решения в той политической ситуации быть не могло. Важен и еще один факт: новые люди в Совете, включая Куроедова, не гнушались ничем, чтобы усилить разногласия между патриархом и митрополитом Николаем.

13 декабря 1961 года владыка умер в больнице. Его кончина по сей день окутана тайной, вокруг нее множество домыслов. Его близкие получили врачебное заключение, в котором болезнь усопшего объяснялась «переменой климата». В Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) сохранились анонимные письма верующих в Верховный Совет с требованием расследовать это «несомненное убийство». Власть так боялась его духовного влияния на паству, что вскоре был снесен дом, где жил митрополит Николай, и закрыт храм, в котором он служил. Закончился земной путь одного из выдающихся архиереев Русской Православной Церкви, с чьим именем были связаны важнейшие события церковной истории ХХ века.

К официальной биографии митрополита Николая (Ярушевича), растиражированной во многих изданиях, следует дать биографию, написанную им самим и анкету, составленную Советом по делам Русской Православной Церкви. Оба документа хранятся в фондах ГАРФ.

Автобиография
митрополита Николая (Ярушевича)

Родился в г. Ковно (Литовская ССР) 13 января 1892 г. (31 декабря 1891 г.) в семье священника Дорофея Ярушевича. В г. Ковно провел детство. В 1908 г. с родителями переехал в С.-Петербург, где окончил среднее образование (начатое в г. Ковно) и получил высшее (окончил в 1914 г. Петроградскую духовную академию). По окончании академии был оставлен в ней для подготовления к профессорскому званию. 23 октября 1914 г. пострижен в монашество и 25 октября того же года рукоположен в сан иеромонаха.

С 1915 по 1918 гг. был преподавателем Петроградской духовной семинарии.

В 1917 г. после защиты диссертации получил ученую степень магистра богословия.

В 1918-1919 гг. - настоятель Петропавловского собора в г. Петергофе.

В 1919-1922 гг. - наместник Александро-Невской лавры в Петрограде.

В 1935 г. возведен в сан архиепископа Петергофского.

В 1940 г. назначен архиепископом Волынским и Луцким, экзархом западных областей Украины и Белоруссии.

В марте 1941 г. награжден саном митрополита.

С середины октября 1941 г. до середины февраля 1942 г. был в эвакуации в г. Ульяновске (вместе с митрополитом Сергием).

С февраля 1942 г. - управляющий Московской епархией (в отсутствие митрополита Сергия).

2 ноября 1942 г. назначен членом Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

20.IV.1944 г.
Митрополит Николай Ярушевич

Анкета, составленная в Совете, днем позже дополнилась информацией о ссылке. (Такие анкеты были составлены на всех архиереев Русской Православной Церкви.)

Анкета
на служителя культа - митрополита Крутицкого, управляющего
Московской епархией

1. Фамилия - Ярушевич

Имя - Николай

Отчество - Дорофеевич

3. Социальное происхождение - сын священника

4. Звание (сан) служителя культа - митрополит

5. Место службы и род занятий с 1914 г. и по настоящее время:

1914 г . - иеромонах в Ленинграде (так в документе. - О.В.)

1915-1918 гг. - преподаватель дух. семинарии в Ленинграде

1918-1922 гг. - наместник Александро-Невской лавры в Ленинграде

С 1922 г. - епископ Петергофский, викарий Ленинградской епархии

С 1935 г. - архиепископ Петергофский

С 1940 г. - архиепископ Волынский и Луцкий, экзарх Зап. Украины и Белоруссии

С 1941 г. - митрополит Киевский и Галицкий, экзарх Украины

С 1944 г. - митрополит Крутицкий, управляющий Московской епархией

6. Был ли осужден или нет, если был, то когда и за что: Был в ссылке 3 года (1923-1926 гг.)

7. Район деятельности - Москва и Московская область

8. Подробный личный адрес: Москва, Баумановский пер., 6

Подпись служит. культа: митрополит Николай Ярушевич.