Среди прочих 26 маршалов Наполеона Луи Даву был единственным человеком, кто мог похвастаться древним происхождением своей фамилии. Даву относился к старинному бургундскому роду, ведущему свою родословную аж с XIII века, и это несомненно отразилось в его характере: будучи не только отважным военным, сумевшим пробиться на самую верхушку французской воинской элиты, он был и благородным человеком, хранившем верность идее, в которую верил.

Луи Никола Даву родился в 1770 году в небольшом городке Анну (провинции Бургундия) и был старшим ребёнком в семье кавалерийского лейтенанта Жана-Франсуа д’Аву и Франсуазы-Аделаиды Минар де Велар.

В возрасте 15 лет Даву поступил в Бриенскую военную школу, которую за год до его поступления туда закончил Наполеон Бонапарт. В 1788 году Даву окончил школу и в чине младшего лейтенанта прибыл в кавалерийский Шампанский полк, в котором ранее служили его дед и отец.

Во время начавшейся Французской революции Луи поддержал республиканские идеи и, поддавшись модным веяниям, сменил свою аристократическую фамилию (д"Аву) на простую – Даву.

После вспыхнувших на волне революционных настроений в Шампанском полку беспорядков, Даву попал в опалу и был вынужден уйти в отставку. Долго без дела, однако, сидеть ему не пришлось, и осенью 1791 года Даву в чине подполковника назначается заместителем командира батальона Йоннских волонтеров – так началась его военная карьера в новом республиканском государстве.

После боёв при Неервинде Даву приложил усилия, чтобы его солдаты не переметнулись под знамёна войск генерала Дюмурье, который уже перешёл на сторону австрийцев. За подавление роялистского восстания шуанов (крестьян) при Вандее Даву получает чин майора интендантской службы, а уже через 17 дней становится бригадным генералом.

В это время Конвент принимает решение об увольнении со службы всех бывших королевских офицеров, - Даву сам подаёт прошение об отставке, а в апреле 1794 года он арестован вместе с матерью, и спасает ему жизнь только свержение режима якобинцев. В этом же, 1794 году Луи Даву вновь восстанавливается на военной службе в чине бригадного генерала.

С 1798 года генерал Даву участвует в Египетской кампании командиром кавалерийской бригады. За время войны на африканском континенте он сумел отличиться, способствуя победе французов при форте Абукир. Его военные успехи не могли быть незаметными для Наполеона, и понемногу эти два выдающихся человека сближаются.

В 1801 году Даву пожалован пост командира пеших гренадер консульской гвардии, а в 1804 году (после коронации Наполеона) он становится маршалом и одним из советников Бонапарта.

Луи Даву – активный участник наполеоновской кампании 1805-1807-х годов в качестве командира 3-го корпуса Великой Армии. Именно в эту войну начали наиболее ярко проявляться военные таланты маршала Даву. Замечательный бой при Ульме, в результате которого главнокомандующий австрийской армией барон Макк фон Лайберих вместе с 30 тысячами человек сдался в плен французам. Отлично себя показал Даву и во время Аустерлицкого сражения.
Ещё более великолепным было сражение при Ауэрштедте, во время которого 3-й корпус французской армии под командованием Даву, состоящий из 26 тысяч солдат, нанёс сокрушительное поражение вдвое его превосходящим силам армии герцога Брауншвейгского. Победа Даву значительно превзошла победу Наполеона при Йене и сыграла ключевую роль в капитуляции австрийских войск. Вот что писал по поводу Ауэрштедта сам Наполеон: «… Сражение при Ауэрштедте - один из самых прекрасных дней в Франции! Я обязан этим смелому Третьему корпусу и его командиру. Я очень рад, что им оказались именно Вы!». Луи Даву был присвоен титул герцога Аурштедского, и примерно в это же время за ним закрепилось прозвище «Железный маршал».
Конец 1806 – начало 1807 года проходили для корпуса Даву в сражениях с русскими войсками. Выступивший на подмогу основным силам французов 3-й корпус буквально спас Бонапарта от поражения при Прейсиш-Эйлау.

После Тильзитского мирного договора Луи Даву был назначен генерал-губернатором Великого герцогства Варшавского, и это было для него временем небольшой передышки от постоянных европейских междоусобиц.

Во время войны с австрийцами в 1809 году войска Даву сыграли решающую роль в сражениях при Экмюле и Ваграме (за победу при Экмюле он получил титул князя Экмюльского, став одним из трёх маршалов, обладавших одновременно двумя титулами, полученными в заграничных походах).
23 июня 1812 года 1-я дивизия 1-го корпуса маршала Даву одной из первых переправилась через реку Неман: так началась Русская кампания (как называют Отечественную войну французские историки). Корпус Луи Даву числом в 72 тысячи человек в полтора-два раза превышал по численности любой другой французский корпус.

В июле 1812 года Даву взял Минск, чуть позже Могилев, атаковал Молоховские ворота при штурме Смоленска и после упорного боя вошёл в этот город.

В Бородине кавалеристы Даву атаковали Багратионовы флеши, и, видя безуспешные атаки французов, - маршал лично повёл в бой 57-й полк, - неудивительно, что в этой атаке храбрый Даву, нёсшийся на коне в первых рядах наступающих, был ранен.

При отходе наполеоновских войск из Москвы Даву стоял во главе арьергарда, однако, после поражения под Вязьмой ему пришлось сдать командование маршалу Нею.

При дальнейшем отходе французов вглубь Европы Даву возглавил оборону Гамбурга, и удерживал город вплоть до отречения Наполеона Бонапарта от императорского престола в 1814 году.

Оставшись пламенным идейным сторонником Наполеона, Даву стал военным министром во время его возвращения на престол (во время знаменитых «Ста дней»). Перед отъездом в армию, Наполеон говорил Даву, что не может взять его с собой, поскольку он нужнее и полезнее будет при защите Парижа.
Даву был единственным, кто после битвы при Ватерлоо, потребовал амнистировать всех лиц, присягнувших Наполеону при его реставрации, - в противном случае грозясь продолжить сопротивление, и его условие было принято.

Луи Даву также один из тех редких смельчаков, кто отказался признавать легитимность реставрации династии Бурбонов, лишь в 1817 году он был принят ко двору Людовика XVIII.

Умер этот один из достойнейших людей наполеоновской эпохи в 1823 году от туберкулёза легких.

Несмотря на неоднократно отмечавшийся его современниками суровый нрав, порой доходивший до жестокости (даже Л. Н. Толстой в романе «Война и мир» характеризует его как «Аракчеева императора Наполеона»), это был поистине выдающийся французский полководец, не раз смело и успешно проводивший блестящие военные операции. И потому не удивительно, что он был единственным из всех 26 маршалов Наполеона, не потерпевшим ни единого поражения на поле боя.

Маршал Франции, герцог Ауэрштедтский, князь Экмюльский, французский военный министр, участник революционных и наполеоновских войн Луи-Николя Даву (Louis-Nicolas Davout) родился 10 мая 1770 года в родовом замке Анну в Бургундии. Он принадлежал к старинному небогатому бургундскому дворянскому роду, известному с XIII века.

В 1779 году Луи-Николя был отдан в военную королевскую школу во французском городе Осере (Auxerre).

В 1788 году, окончив Парижскую королевскую военную школу, Даву поступил на военную службу младшим лейтенантом Шампанского кавалерийского полка.

В 1789 году, во время Великой французской революции, Луи-Николя Даву перешел на сторону восставших.

В 1794-1797 годы Даву служил в Рейнской армии в чине бригадного генерала.

В 1798-1799 годах участвовал в Египетской экспедиции Наполеона Бонапарта (1798-1801), командовал кавалерией, активные действия которой сыграли важную роль в боях за мыс Абукир (1799).

В 1800-1801 годах Даву командовал кавалерией Итальянской армии Наполеона Бонапарта.

В 1804 году после коронации Наполеона он стал маршалом Франции.

Военный талант Даву ярко проявился в русско-австро-французской кампании 1805-1807 годов, когда он командовал отборным 3-м корпусом французской армии. С его именем связаны победы французов при Ульме (ныне город в Германии) и (ныне чешский город Славков-у-Брна) в 1805 году. В 1806 году 26-тысячный корпус Даву нанес поражение вдвое его превосходящей армии герцога Брауншвейгского при Ауэрштедте (ныне город в Германии). В 1807 году войска под командованием Даву участвовал в (ныне город Багратионовск Калининградской области РФ).

В 1813 году Даву сражался под Лейпцигом (город в Германии), затем возглавил оборону Гамбурга (город в Германии) и капитулировал только после отречения Наполеона от престола в 1814 году.

Во время "ста дней" (период между первой и второй реставрации династии Бурбонов) Даву вновь встал под знамена Наполеона, был назначен военным министром, командовал войсками Парижского округа.

После поражения при Ватерлоо (ныне населенный пункт в Бельгии) Луи-Николя Даву подписал капитуляцию Парижа 3 июля 1815 года и стоял во главе остатков наполеоновской армии в долине Луары, пока не были согласованы условия мира.

Даву не признал легитимности реставрации династии Бурбонов, за что король лишил его чинов и титулов. Лишь в августе 1817 года состоялось примирение, маршал был прощен и получил доступ ко двору Людовика XVIII.

В 1819 году Даву получил титул пэра Франции.

1 июня 1823 года Луи-Николя Даву умер в своем парижском особняке на улице Сен-Доминик от туберкулеза легких.

Маршалу Даву были присущи личное мужество и неустрашимость в атаке, полное самообладание и выдержка в минуты опасности, упорство и стойкость в обороне.

Он был отмечен многими наградами Франции и других государств. В 1803 году Даву стал легионером, а в 1804 году — высшим офицером французского ордена Почетного Легиона. В 1805 году маршал был удостоен знака Большого орла ордена Почетного Легиона. Он был награжден Большим крестом португальского ордена Христа (1806), Большим крестом саксонского ордена Святого Генриха (1808), Большим крестом ордена герцогства Варшавского "Виртути Милитари" (1809), Большим крестом венгерского ордена Святого Стефана (1810). Даву был кавалером итальянского ордена Железной короны (1807), французского ордена Святого Людовика (1819).

Луи-Николя Даву был женат на Аделаиде Сегено (1768-1795). По выбору Наполеона Даву вторично вступил в брак с сестрой зятя Бонапарта — Луизой-Эмой-Жюли Леклерк (1782-1868). В семье было восемь детей — четверо из них умерли в младенчестве, любимая дочь Жозефина (1805-1821) скончалась в 16 лет, остались сын Наполеон-Луи (1811-1853), а также дочери Адель (1807-1885) и Аделаида Луиза (1815-1892).

(Дополнительный

М. К. Чиняков

Имя маршала империи, герцога Ауэрштедтского, принца Экмюльского Луи- Никола Даву относится к разряду имен, которые многие слышали, но о котором, за исключением отрывочных сведений в некоторых работах, мы знаем мало. Между тем за рубежом Даву посвящен ряд исследований французских, английских и немецких историков, и его жизнь - одна из самых изученных среди биографий других 26 маршалов Наполеона.

Среди этих маршалов империи лишь Даву мог похвастаться древним происхождением. Он принадлежал к старинному бургундскому роду, который вел родословную с XIII века. Даву - позднейшая форма фамилии д"Аву, происходившая от замка Аво, расположенного около г. Дижона в округе Со-лё-Дюк. Известны разные написания этой фамилии: Davout , Davot , d"Avou , а чаще всего - d"Avout , (вариант Davoust к победителю при Ауэрштедте не имеет отношения. Он берет начало с Египетской экспедиции 1798-1801 гг., когда в составе французских войск находился кавалерийский генерал Davoust; родственником маршала он не являлся). В 1950-е годы потомки знаменитого рода носили фамилию д"Аву, за исключением носителя титула герцога Ауэрштедтского, в память о самом маршале.

По одной версии, родоначальником династии Даву были сиры де Нуайе, по другой - сиры де Грансей, от которых предки Луи-Никола получили в качестве феода земли с замком Аво. Древнейшее упоминание о д"Аву восходит к 1279 г.: в документах о заключении сделки фигурирует некий Миль Даву. Прямая ветвь непосредственных предков маршала берет начало от младшего сына Никола д"Аву, сеньора д"Анну, сына Никола д"Аву, сира де Романэ (ум. 1661) и Эдмэ де Сент-Мор. И не случайно Луи-Никола стал на путь военного. Все его предки были "воинственными" людьми и, насколько известно, беспрерывно воевали, особенно со времен бургундского герцога Жана Бесстрашного (1371-1429). Сложилась поговорка: "Когда рождается д"Аву, меч начинает вылезать из ножен" . Отец Луи-Никола, Жан-Франсуа д"Аву тоже был военным. Участвовал в Семилетней войне 1756-1763 гг. , получил ранение, в 1768 г. связал свою судьбу с представительницей старинной дворянской семьи Марией-Аделаидой Минар.

10 мая 1770 г. в местечке Анну (теперь - деп. Ионна) у них родился первенец Луи-Никола. Позже у него появились сестра Жюли, а также братья Александр и Шарль, ставшие соответственно бригадным генералом и шефом эскадрона драгунов. Семья вела скромное существование, особенно после смерти на охоте Жана-Франсуа в 1779 году. После этого случая семья переехала в Равьер, где прошло раннее детство маленького Луи. В шестилетнем возрасте его отдали в Королевскую военную школу в Осере. Будущий победитель при Ауэрштедте ничем не проявлял в юном возрасте каких-то талантов и оказался весьма посредственным учеником. Исключение в лучшую сторону составляли геометрия и алгебра. Луи приходилось в школе нелегко, но он учился подчиняться предъявляемым требованиям. Большую помощь ему оказал учитель математики Ш. М. Лапорт, сыгравший в воспитании подростка значительную роль.

Еще в юные годы Луи проявил интерес к военной истории и во время учебы в Осере составил две "исторические тетради" , в которых попытался проанализировать военное прошлое Франции. 27 сентября 1785 г. он был выпущен из школы со званием младшего лейтенанта и поступил в высшее военно-учебное заведение - Парижскую военную школу, что было престижно для малообеспеченного дворянина. Существует легенда, согласно которой Даву учился там якобы вместе с Наполеоном Бонапартом. Однако Наполеон закончил школу 1 сентября, то есть раньше поступления туда Луи. В Париже впервые раскрылись военные дарования Луи. Он показал себя способным учеником, желающим учиться и старающимся постичь закономерности всех военно- исторических событий.

2 февраля 1788 г. младший лейтенант д"Аву прибыл в назначенный для дальнейшего прохождения службы кавалерийский Шампанский полк, где ранее служили его дед и отец, а в том году - его двоюродный брат Ф. К. д"Аву. Последний констатировал, что юный кузен, несмотря на слабое зрение, охотно проводит свободное время в библиотеках. Именно тогда этот родственник написал о нем строки, полные грусти и презрения: "Наш маленький кузен Луи никогда не научится делать что-либо в нашей профессии. Он все свое время уделяет Монтеню, Руссо и подобным им чудакам" . Можно заметить, что младший лейтенант д"Аву практически мало отличался от младшего лейтенанта Буонапарте, тоже уделявшего книгам много времени. Усидчивый, прилежный и не расточительный, д"Аву использовал любую возможность, чтобы восполнить пробелы в образовании. Именно любовь к книгам сделала его одним из самых образованных маршалов империи.

Возможно, как раз увлечение Луи "философиями" сыграло основную роль в формировании его мировоззрения. Революцию в 1789 г. 19-летний офицер воспринял с радостью, в отличие от подавляющего большинства офицеров- дворян Шампанского полка. В дни революции д"Аву превратился в Даву, чтобы уничтожить бросавшуюся в глаза при написании предательскую частицу "де", означавшую принадлежность к аристократии. Тогда подобный поступок выглядел в глазах народа патриотично, и так поступали многие.

Первое время в ходе начавшейся революции Даву были свойственны громкие заявления. Весной 1790 г., он предлагает себя в письме одному журналисту из окружения А. Мирабо, чтобы выслеживать "офицеров-аристократов" своего полка при условии полной анонимности: "Сохраните мое имя в тайне, и я, будучи добропорядочным патриотом, еще могу многое вам рассказать о том, от чего еще имеем глупость страдать". Это письмо, далекое от благородства и граничащее с бесчестьем, подписано тем не менее "по-аристократически" : "шевалье Даву" . А дочь маршала, опубликовавшая данный документ, преподнесла его как некое геройство. Тем не менее, это письмо явилось скорее исключением из правил поведения Даву, поскольку было как бы продиктовано суровыми нравами эпохи, а не его принципами. За редким исключением, Даву потом совершал на всем протяжении жизненного пути лишь поступки, вызывающие к нему чувство уважения.

В 1790-е годы Франция погрузилась в революционную пучину, когда подозрительность легко находила себе питательную почву. В стране имелось достаточно людей, исповедовавших, с одной стороны, республиканские идеи, с другой - монархические. В апреле - мае 1790 г. в Шампанском полку вспыхнуло недовольство солдат против офицеров. Даву стал единственным из лиц командного состава, кто попытался объективно разобраться в причинах мятежа, но в одиночку ничего не смог сделать. В результате чистки из полка уволили до 50 человек, а Даву познал даже холод тюремных стен. Но по истечении шести недель ситуация отрегулировалась, Луи выпустили на свободу. Отныне в полку он стал числиться неблагонадежным, попал в опалу, и ему ничего не оставалось иного, как в сентябре 1791 г. уйти в отставку. Он вернулся в Равьер.

В 1791 г. во Франции с целью увеличения численности армии формируются батальоны волонтеров. Офицерский и унтер-офицерский состав был выборным. Даву являлся одновременно и опальным, и военным с профессиональным образованием, к тому же обладал революционным энтузиазмом. Поэтому 26 сентября его избрали подавляющим числом голосов (400 из 585) подполковником, заместителем командира батальона Йоннских волонтеров. В личной жизни Даву тоже произошло важное событие: он женился 8 ноября на Мари-Николь-Аделаиде де Сёгено, принадлежавшей к родственникам мадам Минар. Но новобрачным не суждено было долго наслаждаться семейными счастьем: уже в декабре молодой супруг, оставив жену, отбыл в батальон.

С апреля 1792 г. началась настоящая служба подполковника - в стычках с врагом, под свист пуль и стоны раненых. В начале военной карьеры, выпавшей на период революционных войн Франции, Луи сражался под знаменами известных генералов М. -Ж. Лафайетта, маршала Франции Н. Люкнера. 18 марта 1793 г. произошло , которое французы во главе с проиграли, но Даву отличился там храбростью и стойкостью. А вскоре Луи попал в омут политики, причем не очень чистой. Его начальник вынашивал план восстановления конституционной монархии и с этой целью вступил в тайный сговор с австрийцами. Однако генерал не учел сильных республиканских настроений в армии. Одним из тех, кто был решительно настроен против тайных помыслов генерала, стал Даву. 4 апреля 1793 г. он поднял свой батальон в ружье и, рассчитав, где должен был проехать на очередную встречу с австрийцами, ринулся наперерез ему. В ходе перестрелки между волонтерами и свитой генерала последнему удалось бежать, бросив своих людей. Луи тоже стрелял по мятежнику, но промахнулся. За участие в подавлении мятежа Даву вознаградили, и 1 мая он получил эполеты бригадного генерала.

Затем произошло новое повышение по службе. Отличившись в Вандее, в сражении при Вийе (август 1793 г.), за проявленные выдержку и самообладание он был назначен дивизионным генералом. Напомним, что в середине 1793 г. в революционных армиях Франции началась чистка, вызвавшая изгнание дворян. Зная об этом, Луи принял неординарное решение, отказавшись от нового звания и подав рапорт об отставке. Вновь прибыв в Равьер, Даву попал в водоворот личных проблем. Он узнал, что его жена вела себя слишком вольно в отсутствие супруга, и немедленно начал бракоразводный процесс. Со стороны жены противодействия не встретилось, и 3 января 1794 г. Даву добился развода по причине "несовместимости характеров". А 3 августа 1795 г. юная Мари-Николь скончалась, оставив Луи свободным перед церковью и людьми. На этом его семейные проблемы не закончились. В отличие от ее сына, сочувствие и интересы его матери находились на стороне роялистов. Чтобы не допустить полной конфискации имущества эмигрантов, она попыталась сохранить для них собственность, даже вступая в противоречие с законом. Гражданку Даву по тем временам ожидал только один приговор - смертная казнь.

Сын проявил в этих обстоятельствах неподдельную любовь. После ареста матери и заключения мадам Даву в Тореннскую тюрьму около Осера он приложил все усилия, чтобы спасти ее. Но генерал в отставке ничего не добился: заслуги Луи-Никола на полях битв за республику не были приняты во внимание. Тогда, невзирая на пристальное внимание к своей особе, Даву, ускользнув, от полиции, тайком пробрался в Равьёр. Его дом был опечатан, но Луи сумел проникнуть внутрь, не трогая печатей, и выкрасть компрометировавшие мать документы из семейного тайника. Поскольку в руках осерских судей не нашлось достаточно материалов, чтобы казнить гражданку Даву, ее просто посадили в тюрьму. И здесь Луи опять оказался на высоте: он отправился с матерью в добровольное заключение, длившееся для них вплоть до переворота 9 термидора (27 июля 1794 г.), когда на смену якобинцам пришла Директория.

Даву взаимодействовал с Мюратом. Они не выносили друг друга. Дело доходило до того, что король Неаполитанский чуть было не вызвал на дуэль герцога Ауэрштедтского. Их отношения дополнительно обострились при переходе через приток Днепра Осьму, когда артиллерийская батарея 1-го корпуса отказалась поддержать огнем кавалерию Мюрата. После боя последний заявил Даву в императорской штаб-квартире, что тот способен погубить всю армию из-за личной неприязни. Луи едко возразил, что не чувствует себя обязанным участвовать в боях, где кавалерия гибнет из-за гордости ее командира, желающего лишь подтвердить реноме лихого рубаки. Наполеон, присутствовавший при этом, стал на сторону зятя.

Подобные распри между маршалами на театре военных действий являлись тогда обычным делом. Например, в сражении 7(19) августа при Валутиной Горе восточное Смоленска Мюрат и Ней бросили на произвол судьбы дивизию Ц. Гюдена, оставив ее сражаться с русскими один на один. После этой тяжелой схватки Даву сказал: "Они меня просто приговорили к смерти. Но я никого не обвиняю, Бог им судья! " .

Отметим роль Даву в Бородинской битве. Накануне он настаивал на обходе русского левого фланга, желая применить свой излюбленный способ ведения сражений, но Наполеон не решился в далекой России на подобный шаг, опасаясь потерять гвардию. И 7 сентября Луи доблестно сражался во главе своих войск. Только получив в первые же часы боя контузию, он отбыл в тыл, причем Наполеону доложили о его гибели. Когда же началось позорное отступление из старой русской столицы, остатки 1-го корпуса (27 тыс. человек) прикрывали общее отступление, исполняя роль арьергарда.

22 октября под Вязьмой Даву сражался с авангардом М. А. Милорадовича. Русские взяли было маршала в кольцо, но тот вышел из него с помощью Понятовского и принца Евгения Богарне. Ней, участвовавший в этом сражении, 3 декабря написал императору, что герцог Ауэрштедтский бился плохо, что вызвало приступ гнева у Луи, так как все происходило наоборот: именно герцог Эльхингенский действовал не лучшим образом. Даву рассорился с Неем в пух и прах, поскольку последний, желая спасти свою репутацию, просто старался очернить герцога Ауэрштедтского. В итоге Даву заменили все же на Нея, который выполнял функции командующего арьергардом вовсе не лучше, чем его предшественник.

Под Красным 15-18 ноября результаты поражения французов оказались еще хуже. Чтобы не попасть в руки русских, Даву бросил все, что бережно хранил: карты, раненых, пушки, даже жезл маршала, врученный императором. Однако остатки своих войск маршал спас. Затем оказалось, что пропал Ней с отрядом. Тут же в штаб-квартире Наполеона враги князя Экмюльского заговорили о предательстве Даву по отношению к герцогу Эльхингенскому. Их недовольство Даву, сдерживавшееся до сих пор, вспыхнуло ярким пламенем. Создавшееся для Луи положение было тогда похоже на положение М. Б. Барклая де Толли, который в столь же гнетущей атмосфере пятью месяцами ранее отводил русские войска из-под удара Наполеона.

Если остаткам Великой армии удалось уйти из России, то Даву внес в это посильный вклад. А в 1813 г. вследствие многочисленной армии личных врагов Даву был назначен на второстепенный участок - командующим войсками на Нижней Эльбе, в 32-м военном округе. В мае Даву занял Гамбург, получив затем от Бертье инструкции по проведению репрессий в городе, в которых использовались такие выражения: "Вы арестуете... " , "Вы расстреляете... " , "Вы конфискуете... " и т. п. Это была своеобразная месть злопамятного начштаба. Если бы подобные меры Луи привел в исполнение, то вряд ли сумел бы потом героически защищать Гамбург. К чести маршала, он опять не стал исполнять дикие приказы, могущие привести к непредвиденным результатам.

4 июня Наполеон, одержав победы при Лютцене и Бауцене, заключил перемирие с противником, что дало французской армии передышку. Даву получил жестокое для себя распоряжение: корпус, любовно взращенный им, передать генералу Д. Вандамму. Взамен маршалу вручили необученных и неопытных новобранцев, которых именовали 13-м корпусом, существовавшим пока лишь на бумаге. Даву не успел повидать семью и целиком погрузился в организацию нового соединения и обучение рекрутов. 15 августа возобновились военные действия. Даву в ходе нескольких боев с неприятелем увидел, что его работа по организации нового корпуса дала неплохие результаты. Но, получив грустное известие о проигранной Наполеоном "битве народов" под Лейпцигом в октябре 1813 г., понял, что рассчитывать теперь придется только на себя, и принял решение в одиночку оборонять Гамбург как стратегический объект.

Эта оборона - один из самых известных подвигов Даву. На подступах к городу были возведены многочисленные и сильные фортификационные сооружения, в городе подготовлены обильные запасы продовольствия и боеприпасов. Оригинально решил Даву проблему с жителями Гамбурга. 15 октября увидел свет его приказ: каждому запастись продовольствием на девять месяцев; кто не сможет выполнить предписание, будет выселен из Гамбурга, чтобы не голодать. Когда началась осада, маршал переселил из Гамбурга в соседнюю Альтону 25 тыс. жителей. Так он решил проблему питания местного населения.

К декабрю 1813 г. Даву располагал 42 тыс. воинов (из которых 8 тыс. лежали в госпиталях) при 450 пушках. Вскоре к городу подошли русские войска генерала от кавалерии Л. Л. Беннигсена. Началась осада. 4 января 1814г. на северном участке обороны осаждавшие провели первую атаку, закончившуюся для них неудачно. Даву лично возглавлял некоторое контратаки. 13 февраля, когда русскому отряду удалось перерезать французские коммуникации, во главе 75 гренадеров Луи сам атаковал противника и задержал его до подхода резервов, сражаясь против превосходящих сил 15 . Но умелая оборона Гамбурга не могла повлиять на общий ход кампании, закончившейся для Наполеона подписанием его отречения. 18 апреля Беннигсен сообщил маршалу через курьера эту новость, на что Даву ответил: - Если мой император и передаст мне приказ, то только не через русских офицеров, ибо они не служат под его знаменами.

Вспоминал ли Даву при этом письмо Александра I у Гёдинга? Однако теперь русские оказались правы. В Гамбург прибыл кузен маршала, привезший с собой французские газеты с сообщениями о последних событиях во Франции. Тем не менее, только получив письменные приказы от короля Людовика XVIII и от Бертье, Даву 27 мая 1814 г. вывесил на стенах города белый флаг. Так закончилась четырехмесячная оборона Гамбурга. Маршал остался лично не побежденным. А что ждало его впереди? По дороге во Францию он получил очередной приказ: ему отказывали во въезде в Париж и ссылали в "родовое поместье" в Савиньи. Там он и пробыл до того дня, пока Наполеон не вернулся временно во Францию.

Даву оказался одним из последних маршалов, кто признал Реставрацию, и единственным из них, кто не принес клятву верности Людовику XVIII. Полагаем все же, что он сделал бы это, окажись в Париже. Заслуга Даву состоит в том, что он не стал добиваться милостей, сохранив чувство собственного достоинства. Многие маршалы, наоборот, доказали, что хорошо познали науку быть придворными: и Бертье, и герцог Данцигский Ф. -Ж. Лефевр, и герцог Далматинский Н. -Ж. де Дьё Сульт. Даву остался тогда независимым от Парижа и от королевского двора. Но он не смог остаться в стороне от интриг и сплетен, так как недостатка в "доброжелателях" не испытывал. С их подачи маршала обвинили в трех грехах: якобы он присвоил деньги из Гамбургского банка, стрелял по королевскому знамени, совершал в городе порочащие честь Франции действия.

В итоге принц Экмюльский вынужден был оправдываться и отправил королю письмо, в котором доказывал свою невиновность. Действительно, из Гамбургского банка изъяли крупную сумму денег, но эту операцию провели официально, в присутствии директора банка и мэра города, и для нужд обороны Гамбурга. Что касается двух других обвинений, то они оказались полностью необоснованными. А 1 марта 1815 г. в заливе Жуан высадился покинувший о. Эльба Наполеон.

Даву был необходим императору, именно его поведение в начале Реставрации служило Наполеону гарантией лояльности. Наполеон предложил Луи портфель военного министра; герцог Ауэрштедтский сразу отказался, считая себя неспособным для данной должности. Тут император заявил: как может князь Экмюльский покидать его в столь тяжелой обстановке, когда тот - один перед лицом всей Европы? Теперь маршал согласился. Перед военным министром (служил с 20 марта по 8 июля) встала задача организовать заново боеспособную армию. А характер маршала оставался по-прежнему грубым и мстительным. В период "Ста дней" вспыхнула его ссора как министра с новым начштаба Сультом. Даву приказывал, Сульт не исполнял.

Некоторые исследователи полагают, что Наполеон сделал неправильный выбор: императору следовало бы иметь Даву на поле битвы при Ватерлоо, а не в Париже. Но в день битвы Наполеону не хватало не только принца Экмюльского, но и многого другого. Была уже не та армия. Сложилась вообще иная ситуация. В Париже узнали о Ватерлоо спустя два дня, 20 июня. Звезда Наполеона окончательно закатилась. Французская армия еще давала отпор 30 июня под Сен-Дени, а 1 июля - под Рокенкуром. Однако эти частные успехи не могли ничего изменить. Некоторые бесшабашные головы еще кричали о борьбе до последней капли крови, например - маршал Лефевр. Но все уже было предрешено. Даву полагал, что испытывать опьянение от последних легких побед означает приговорить затем Париж к штурму и разграблению. Многие закричали о предательстве, узнав о намерении военного министра сдать город. Они же впоследствии хвалили маршала за то, что он не поддался лихим воззваниям.

Даву оказался одним из последних маршалов, с кем Наполеону пришлось иметь дело. Бывший император ждал в Мальмезоне документов для отъезда в порт Ларошель. И тут Луи совершил поступок, противоречащий его прошлым отношениям с Наполеоном и характеризующий его личную грубость. Принимая у себя генерала А. Ш. Флао де ла Бийардери, посланного из Мальмезона, он сказал: - Ваш Бонапарт окажет всем услугу, если избавит нас от себя.

Со вторичным прибытием Людовика XVIII в Париж для Даву опять все повторилось, но уже в худшем варианте: маршала объявили персоной нон-грата в столице и отобрали поместье в Савиньи. Легитимисты вообще были настроены к нему крайне отрицательно. Началась Вторая Реставрация. Она сурово обошлась с теми, кто ранее поддерживал "узурпатора" . 28 июня 1815 г. вышла в свет королевская прокламация. В ней, помимо прочего, говорилось о наказании "пособников узурпатора" . Был составлен список людей, относившихся к этой категории: 54 имени, из них 17 - военных. Увидев в проскрипционном списке имена ряда своих генералов и штаб-офицеров, Даву написал военному министру, чтобы правительственные репрессии обрушились лично на него, а не на тех, кто выполнял его приказы.

Большой победой ультрароялистов считались расстрелы генерала Ш. -А. Лабедойера и маршала Нея. 21 ноября открылся знаменитый процесс над князем Московским, в котором со стороны других маршалов империи было высказано столько же предательства, сколько и порядочности. Даву повел себя достойно. Невзирая на запрет въезда в столицу и преследуемый полицией, Луи прибыл на процесс и выступил там в защиту обвиняемого, того самого Нея, которого возненавидел в конце Русской кампании. Но доводы герцога Ауэрштедтского не были приняты во внимание. Напротив, за подобные действия против нового правительства и нежелание переменить политические взгляды 27 декабря 1815 г. его лишили всех званий, титулов и без жалованья отправили в ссылку в Лувье. Его портрет вынесли из "Залы маршалов" в Тюильри. Потеряв источники всех доходов, победитель пруссаков находился в большом затруднении. Он жил в ссылке на 3 франка 50 сантимов в день, в маленькой квартирке и в компании единственного человека - камердинера Майера. Бюджет Даву был столь мал, что траты в 36 су за пересылку одного письма выводили его из равновесия.

25 июня 1816 г., после того как первая волна ненависти роялистов спала, о Даву вспомнили. В качестве монаршей милости ему позволили взять обратно замок Савиньи. Но Луи пришлось ждать еще два месяца, когда ему возвратили звания и титулы, а Людовик XVIII вручил Даву жезл маршала, теперь уже - маршала Франции. 5 марта 1819 г. князь Экмюльский стал пэром. Состоялось его примирение с новой властью. Жизнь Луи и в Савиньи, где он был хозяином, и в Париже, где он заседал в Люксембургском дворце (там размещалась Палата пэров), оказалась серой и однообразной. Даву признавался в умеренном либерализме. Его речи слушали. Одна из них касалась наказаний за проступки прессы и ссор между министерством печати и издателями газет.

Жизнь Даву была невеселой и в личном плане. Его здоровье ослабевало. Когда же он потерял дочь Жозефину, графиню Вижье, умершую при родах менее чем в 20 лет, то не перенес этого удара и слег. 21 мая 1823 г. нотариусы, которым Даву совсем недавно успел продиктовать завещание, нашли его беспомощно лежавшим на полу. 28-го он принял причастие из рук кюре, а 1 июня его не стало. Маршал умер от острого заболевания легких в своем особняке на ул. Сен- Доминик, купленном им в 1812 году.

Похороны Даву состоялись на кладбище Пер-Лашез, где сейчас на его могиле находится памятник. Никто из властей предержащих не явился, чтобы проститься с маршалом. Его постарались похоронить тихо и незаметно. Ветеранам наполеоновских войн, сражавшимся под его начальством, ведено было не являться на это мероприятие. Невзирая на запрет, многие из Дома инвалидов сумели пробраться на кладбище. Некоторые даже перелезали через забор. Правительство хотело наказать тех, кто нарушил распоряжение и пришел проститься с герцогом Ауэрштедтским. Только личное заступничество его жены перед королем спасло их.

Эме Даву пережила супруга на 45 лет, провела их в ссылке и умерла в 1868 году. Она оказалась при Второй империи одним из последних свидетелей блеска Первой империи. Из восьми детей князя Экмюльского выжили четверо: Луи (1811-1853) стал вторым герцогом Ауэрштедтским и последним князем Экмюльским (он умер холостяком), а также Жозефина (1805-1821), Адель (1807-1885) и Аделаида (1815-1892). По мужской линии потомков маршала не осталось. Правда, в середине 1880-х годов жил еще пятый герцог Ауэрштедтский - племянник Луи (сын Шарля, его брата), который по специальному разрешению Наполеона III получил 17 сентября 1864 г. этот титул.

Из всех наполеоновских маршалов Даву был единственным, кто не проиграл ни одного сражения до Русской кампании. В отличие от подавляющего большинства коллег, он любил и умел действовать самостоятельно, воевать меньшими силами против превосходящих сил, и о нем нельзя сказать, что он был лишь "точнейшим исполнителем воли Наполеона" . У Даву имелось мало друзей, зато друзьям он был предан, например - герцогу Реджо, маршалу Н. -Ш. Удино, который был единственным среди маршалов, с кем герцог Ауэрштедтский поддерживал добрые отношения. Только в период "Ста дней" между ними произошла размолвка. Уже находясь на о-ве Св. Елены, Наполеон сказал о Даву: - Это был самый чистый герой Франции.

Маршалы Наполеона Бонапарта Нерсесов Яков Николаевич

Луи Николя Даву «Я прожил жизнь честно»

Луи Николя Даву

«Я прожил жизнь честно»

В отличие от большинства наполеоновских маршалов, отмеченных весьма скромным социальным происхождением, Луи Николя Даву (10.05.1770, Анну, Бургундия – 1.06.1823, Париж) принадлежал хоть и к мелкопоместному, но знатному бургундскому дворянскому роду из Осера. Есть легенда, что в тех краях веками о новорожденном мальчике из этой воинственной семьи говорили: «Ну вот! Еще одна доблестная „шпага“ вылетела из „ножен“ во славу ратных дел!» Настоящая фамилия маршала была д’Аву, однако в дни революции он соединил дворянскую приставку с родовым именем и так вошел в историю. Наряду с Массена, Ланном и Сюше его считают одним из самых талантливых маршалов Наполеона.

Между прочим , до сих пор нет единого мнения, насколько древен род д’Аву: то ли с конца XII в., то ли с начала XIII в. или все же не ранее XIV столетия? Так или иначе, но первенец Жана Франсуа д’Аву – Луи Николя Даву родился в фамильном бургундском замке д’Аву под Дижоном. Его отец, как и все предки, служил в армии. Особыми талантами он не обладал, но принимал участие в Семилетней войне, лейтенантом сражаясь против пруссаков Фридриха II Великого, получил ранение в битве при Миндене и был комиссован. Мать будущего маршала, Мари Аделаида из дворянского рода Минаров, отличавшаяся умом и серьезным воспитанием, уделяла много времени своим детям, особо выделяя старшего сына.

После нелепой гибели отца от шальной пули на охоте (ходили слухи, что охота была лишь прикрытием дуэли) девятилетнего Луи Николя отдали в Военную королевскую школу города Осерра. Для поступления туда требовалось не только умение читать и писать, но и возможность оплатить весь срок обучения, а также не менее четырех поколений благородных предков. Исключительные математические способности Даву (зато иностранные языки ему давались плохо) сделали его одним из лучших выпускников школы и позволили продолжить дальнейшее военное образование. Осенью 1785 г. юный Луи Николя поступил в особо престижную Парижскую военную школу, которую за 26 дней до того окончил… Наполеон Бонапарт. Тогда их встреча так и не состоялась. Луи Николя, один из немногих наполеоновских маршалов, кто получил блестящее военное образование, окончил указанную школу 19 февраля 1788 г. 18-летнего подпоручика отправляют в Королевский Шампанский кавалерийский полк в город Аррас в графстве Артуа. Когда-то в нем служили его отец и дядя, а теперь двоюродный брат. Луи Николя было нелегко, поскольку рассчитывать ему приходится исключительно на свое скудное офицерское жалование: матери с тремя детьми на руках не до старшего сына. Уже в юности Даву заслужил репутацию мрачного, необщительного и несговорчивого упрямца. В офицерской столовой его речи никогда не заканчивались смехом. На ухаживание за женщинами, как и на карточные игры, он не считал нужным затрачивать ни времени, ни денег. Показную сторону военной жизни презирал, очень многое держал про себя, не заводил друзей и не лебезил перед начальством. Поэтому продвижение по службе шло медленно. Именно в ту пору Луи Николя познакомился в полку с еще одним будущим маршалом, а тогда сержантом – круглолицым, розовощеким и полненьким Клодом Перреном. В армии этого бывшего барабанщика Гренобльского полка по-свойски прозвали Красным Солнышком. А в историю он вошел как маршал Виктор.

Кстати , Виктор был полной противоположностью Даву во всем, кроме умения принимать радикальные решения. Этот агрессивный болтун знал себе цену и еще до революции сумел пройти путь от мальчишки-барабанщика до главы сержантского корпуса Королевского Шампанского полка. Пройдет почти четверть века, и овеянный славой Даву сможет гордо бросить своим хулителям: «Я прожил жизнь честно!», а Клод Перрен, взявший себе более благозвучное имя Виктор (Победитель) и поймавший свою «синицу» в годы революционного и постреволюционного лихолетья, начнет беспрестанную охоту за «братьями по оружию» из наполеоновского маршалата!

Неизвестный художник. Маршал Даву. Литография. Около 1840 г.

Но вот начинается революция, и Даву, к тому времени уже лейтенант (ставший под влиянием своего отчима Луи Тюрро де Линьера республиканцем, поклонником Монтеня и Руссо), покидает королевскую армию! Поводом послужила отправка на гауптвахту за революционные высказывания. Несогласный с таким решением Даву бросил полк (следовательно, изменил присяге, а это во все времена грозило трибуналом) и вступил в революционную армию. В ее рядах профессиональный военный Даву быстро сделал карьеру: уже через три дня после зачисления он… подполковник!

В начале 1790-х гг. Даву служил у знаменитого победителя пруссаков под Вальми, генерала Дюмурье, хорошо известного умением подстраиваться под политические обстоятельства. С этим циничным и беспринципным человеком у подполковника не сложились отношения. После тяжелого поражения под Неервинденом 18 марта 1793 г., нанесенного французам австрийцами, Дюмурье начал тайные переговоры с врагами. Спустя некоторое время Даву стало известно о предательстве Дюмурье. К этому времени Конвент уже объявил главнокомандующего предателем и сместил с должности. Случайно столкнувшись с ним на проселочной дороге, Даву приказал своим солдатам открыть огонь. Град пуль защитников республики сразу же сразил коня Дюмурье, а самого генерала спасла помощь адъютанта герцога Шартрского (будущего короля Франции Луи Филиппа), посадившего его на свою лошадь. Зато Даву за проявленную решительность в борьбе с врагами революции получил чин полковника и стал командовать тремя батальонами, т. е. полубригадой.

Между прочим , еще в 1791 г. Даву влюбляется и женится на прехорошенькой бургундской дворяночке Мари Николь Аделаиде де Сегено (1768–1795). Вскоре молодоженов разлучают начавшиеся революционные войны: на республиканскую Францию наседают монархические Пруссия и Австрия. Даву уходит на войну, а когда возвращается, то узнает, что у него «выросли очень большие рога». Не простив измен, суровый Даву разводится с безнравственной «гражданкой Даву». Спустя полтора года бывшая супруга скончалась от неизвестной болезни…

Распорядительность и отвага Даву в арьергардных боях сначала с австрийцами, а потом и с Вандейскими роялистами-мятежниками не остались не замеченными. В результате в июле 1793 г. он уже бригадный генерал, а спустя несколько недель (или даже пять дней?)… дивизионный генерал! Впрочем, все это время Даву служит под началом посредственных генералов Дампьерра или Ла Барольера, на чьем унылом фоне выглядит отменным профессионалом. Сам 23-летний Даву считает себя недостойным чина дивизионного генерала и совершает весьма рискованный поступок: отправляется в Париж и подает прошение об отказе от столь высокого чина, а затем и вовсе просит об отставке! Ему явно претит, что всем в армии заправляют фанатичные революционные комиссары-якобинцы, чья неограниченная власть позволяет им не только контролировать боевые операции, но казнить и миловать по своей прихоти. После того как он поучаствовал в гражданской войне в Вандее и нагляделся на ее ужасы, Даву принял решение бросить службу в армии. Больше года он не у дел, живя в доме матери. Луи Николя очень много читал, особенно книг по военной истории, стратегии и тактике, и вскоре у него обнаружилась прогрессирующая близорукость. Полноватый, лысеющий, не способный различать предметы на расстоянии 100 м, Даву в 24 года стал единственным в армии, кто носил очки! Для кадрового военного той поры это была серьезная проблема!

Как говорят в таких случаях, пришла беда – отворяй ворота. Генерал республики Даву, ушедший в отставку по собственному желанию, когда Отечество в Опасности, не мог не казаться властям человеком подозрительным! За ним и его близкими установлена слежка. Первой арестовывают его мать-дворянку, обвиняя в тайной переписке с эмигрировавшим семейством Ларошфуко. Она действительно переписывалась с ними, поскольку обе семьи издавна дружили, и Ларошфуко перед бегством доверили ей на хранение кое-какие фамильные ценности. Даву, сопровождавший мать в заключение, разузнал о причине ее ареста и сумел ночью тайком выбраться из-под конвоя, добежать до дома, перелезть через садовую ограду, отыскать и сжечь компрометирующие письма и столь же благополучно вернуться назад еще до рассвета. Тогда он спас свою матушку: обвинителям не удалось предоставить суду конкретных улик, и пожилую женщину отпустили. Правда, до поры до времени. Вскоре ее снова арестовывают, а затем очередь доходит и до строптивого генерала-аристократа! Три месяца Даву находится между жизнью и смертью! Лишь падение якобинского режима Робеспьера 9 термидора 1794 г. спасло Даву от гильотины.

Помощь приходит от его бывшего отчима, в ту пору члена Конвента де Линьера. С матерью Даву он уже давно расстался, но принял деятельное участие в судьбе пасынка, который был младше его всего на девять лет. Отчим замолвил словечко всесильному Лазарю Карно, а заодно пошептался и со своим знакомым в военном министерстве генералом Луи Антуаном Пилем, и Даву снова в армии. Здесь он чувствует себя лучше всего – здесь его дом родной.

Кстати , в армии напускно-безразличного и высокомерного Даву не очень-то любили. По-отечески относясь к простым солдатам, он конфликтовал почти со всеми равными себе по положению офицерами. Широко известны его «контры» с Бертье: несравненный штабист, безусловный храбрец Бертье на самом деле мало что умел на поле боя. А Даву, блистательный стратег и тактик, никогда не церемонился и предпочитал все называть своими именами. Бертье страшно обижался. С Бернадотом у него вообще была смертельная вражда еще со времен Ауэрштедта. О горячем гасконце «железный маршал» был крайне низкого мнения, называя в лицо негодяем. После неприбытия Бернадота на окровавленное поле Эйлау он и вовсе обдавал гасконца ледяным презрением. Еще одного гасконца, «короля храбрецов» Иоахима Мюрата, методичный бургундец, подобно Ланну, саркастически называл «цирковой собачкой, умеющей разве что плясать, стоя на задних лапках!». Впрочем, неуемная бравада и беспричинное фанфаронство короля неаполитанского доставали многих маршалов Наполеона. В походе на Москву уставшие от неопределенности командиры нервничали, грызлись между собой. Шедшие в авангарде Мюрат и Даву сразу стали выяснять, кто из них «круче»! Началось с того, что Мюрат со своей кавалерией, как всегда, вырвался вперед, чуть не попал в окружение и попросил подкрепления у Даву. Но у того был зуб на зятя Наполеона (Мюрат был женат на младшей сестре императора), и подкрепления он не послал. Мюрат пожаловался Наполеону. На «разборе полетов» у императора Даву на истерические выкрики Мюрата лишь молча крутил пальцем у виска и продолжал отказываться поддерживать силами своего корпуса его кавалерию. Дело дошло до того, что под Вязьмой «пехотный маршал» чуть не сошелся в рукопашной с «кавалерийским маршалом»: лишь своевременное вмешательство Бесьера и Бертье не позволило довести дело до дуэли! «Разборки» продолжились уже под Малоярославцем, когда спешно решалось, куда отступать. Мюрат стоял за калужское направление, а Даву – за Смоленскую дорогу. Снова вспыхнула ссора, на этот раз уже в присутствии Бонапарта, и опять лишь Бертье с Бесьером смогли не допустить кровопролития. Наполеон прислушался к голосу «железного маршала», и корифей бравады оказался в дураках…

В 1794–1795 гг. Даву служит на севере Франции в Мозельской и Рейнской армиях под началом ее лучших генералов той поры – Моро и Марсо. С Марсо он знаком со времен подавления Вандейского восстания, и теперь они становятся настоящими братьями по оружию, причем настолько близкими, что Даву представляет Марсо своей сестре Жюли. Между молодыми людьми вспыхивает бурный роман, дело идет к свадьбе, и лишь нелепая смерть Марсо осенью 1796 г. мешает породниться двум славным генералам. Тогда же Даву сходится еще с одним будущим наполеоновским маршалом – удалым бригадным генералом Удино, прославившимся тем, что из-за своей безумной отваги он почти во всех стычках получал ранения.

Между прочим , поздней осенью 1795 г. под Маннхаймом Даву в первый и в последний раз попадает в плен. Кавалерийский бригадный генерал Даву оказывается в руках 70-летнего гусарского генерала австрийца Вурмзера. Он дружил в годы службы во французской королевской армии с… дядей нашего героя майором Жаком Эдме д’Аву! В знак старинной дружбы австриец отпускает племянника аристократа д’Аву во Францию под честное офицерское слово, что тот никогда больше не будет воевать против Австрии! Лишь через год после обмена пленными Луи Николя берет свое слово назад и снова сражается с австрийцами. (Точно так же был в мае 1797 г. освобожден из плена и бригадный генерал Ней.) Все время вынужденного «простоя» Даву усиленно штудирует литературу по военной стратегии и тактике. Вскоре неустанное самообразование даст плоды: именно Даву оказался способен к успешному самостоятельному руководству крупными боевыми соединениями…

Кавбригада Даву снова на слуху: ей сопутствует удача, она всегда на острие атаки. Именно тогда генерал знакомится с другим знаменитым полководцем революционной эпохи – Луи Шарлем Антуаном Дезе. Эти два аристократа быстро нашли общий язык, поскольку во многом были похожи, в том числе и по степени военного дарования. И как знать, если бы не ранняя смерть Дезе, со временем он мог бы стать одним из самых выдающихся маршалов Франции наряду с Массена, Ланном, Сюше и своим другом Даву.

Даву не был знаком с Наполеоном и не принимал участия в его Итальянском походе, но Египетская экспедиция Бонапарта заинтересовала многих генералов, не мог остаться в стороне от столь широкомасштабной военной операции и наш герой. С помощью генерала Дезе он знакомится с Бонапартом, отбиравшим людей в свою армию чуть ли не собственноручно, вплоть до солдат! Первое впечатление Бонапарта было не в пользу Даву. Наполеону не понравились внешняя неопрятность и грубость Даву в обращении с людьми. К тому же он ничем особым в предыдущих войнах не отметился. Но рекомендация такого боевого генерала, как Дезе, делает свое дело, и молодой генерал отправляется в жаркие пески Египта. Он возглавляет кавалерийскую бригаду в корпусе Дезе, сражается в знаменитой Битве у пирамид. Вскоре после того, как армия Бонапарта вступила в Каир, Даву заболел дизентерией и какое-то время оставался в городе. По выздоровлении, выполняя приказ командующего, он успешно осуществил реорганизацию армейской кавалерии. И все же он по-прежнему на вторых ролях: у Бонапарта под рукой целое созвездие, казалось бы, более талантливых командиров, и он придерживает аристократа д’Аву. Будущий маршал еще не в «когорте» самого Бонапарта, а всего лишь «человек Дезе»! При этом Даву поддерживает отношения не с теми, кто близок к главнокомандующему, а с теми, кто…отменный профессионал!

Как результат, в знаменитом Сирийском походе 1799 г., закончившемся под крепостью Сен-Жан д’Акр, Луи Николя не участвовал. Но только особо отличившись 25 июля 1799 г. в сухопутной битве при Абукире, когда под конец Египетской кампании шеститысячная армия Наполеона разгромила 15-тысячную турецкую армию Мустафы-паши, а небольшой резервный отряд Даву внес вклад в победу французов, Луи Николя наконец попал в поле зрения Наполеона. Он стал дивизионным генералом… во второй раз и теперь не отказался от повышения. Именно тогда Бонапарт поверил в талант угрюмого, но бесстрашного генерала. Началось восхождение Даву на Олимп полководческой славы.

Итак, хотя Египетская экспедиция закончилась провалом для Франции, она открыла новые славные имена, составившие позднее ее славу, в частности Луи Николя Даву!

Кстати , как известно, когда Бонапарт бежал из Египта, в узкий круг лиц, которых он взял с собой во Францию, не были включены ни Дезе, ни Даву! Придет время, и Луи Николя, человек, несомненно, самолюбивый и, как все люди подобного характера, обидчивый, даст понять тогда уже всесильному консулу Бонапарту, что тот был не прав, оставив его на произвол судьбы в египетской мышеловке. Даву все же вернется во Францию, но его не будет на поле боя в судьбоносном для Бонапарта сражении при Маренго, где консул окажется на волоске от катастрофы, и лишь своевременная помощь генерала Дезе позволит ему победить…

После отъезда Бонапарта из Египта Даву вместе с Дезе спустя некоторое время тоже бежит в Европу. Но по дороге во Францию они попадают в плен к англичанам и пару месяцев проводят в заключении. Только через какое-то время, изрядно намыкавшись (на этот раз они угодили в лапы к тунисским пиратам), два «беглых» генерала оказываются во Франции. Здесь их пути-дороги расходятся навсегда: Дезе ждет немеркнущая слава Главного Героя исторической битвы при Маренго, окончательно перевернувшей судьбы монархической старушки Европы, а Даву до поры до времени уходит в тень, чтобы потом проявить свое военное дарование в полном блеске.

Наполеон вспоминает о своем «египетском» генерале и делает ему лестное приглашение. Однако Луи Николя не торопится откликнуться. Вместо того чтобы поспешить в столицу, он едет к матери в Равьер. В Париже он появляется лишь в начале июля 1800 г. Даву был обижен на Бонапарта. Желание верой и правдой служить человеку, который бросил его как ненужную вещь, у Даву заметно поубавилось. В плену у англичан в Ливорно у Луи Николя было достаточно времени, чтобы хорошенько поразмыслить. Возможно, именно тогда Даву окончательно нарисовал для себя «портрет» Бонапарта и выработал единственно верную манеру поведения: знать себе цену. Первый консул упорствует в желании иметь при себе Даву. Он проявляет по отношению к нему подчеркнутую предупредительность. По его распоряжению в июле 1800 г. Луи Николя назначен командующим кавалерией Итальянской армии. В этом качестве Даву доводится принять участие в боевых действиях в Италии в самом конце кампании 1800 г. и отличиться в битве при Поццоло.

Со временем все для Даву начинает складываться как нельзя лучше. При физической близорукости он оказывается весьма дальновиден в политических вопросах: получая назначения на военно-административные должности, Даву начинает подражать… Бонапарту: он так же строг, даже по-армейски жёсток, а порой и жесток. Так складывается образ справедливого и сурового командира. Вполне понятно, что Наполеон увидел (ему докладывали: «Этот аристократишка д’Аву лютует и свирепствует»), что пунктуальный Даву методично наводит жесткие армейские порядки среди привыкших к вольности революционных генералов, офицеров и солдат. Каленым железом выжигает он мародерство – явление отнюдь не редкое во французской армии. В ту пору Наполеон так обустраивал на новый лад французскую армию, чтобы спустя короткое время она под его началом стремительным огненным смерчем прошлась по всей Европе. То, как четко и ясно выстраивал профессиональные отношения лысый, угрюмо-серьезный выпускник Парижской военной школы, Бонапарта полностью устроило. Пораскинув мозгами, он счел нужным приблизить к себе нелюбимого ранее аристократа. Луи Николя не только мог быть проводником идей Наполеона, но и явно годился на самостоятельные роли, а на это были способны отнюдь не все в «когорте» Бонапарта! Последний это оценил и всегда будет поручать сколь близорукому, столь и неопрятному аристократу такие задания, которые не доверит никому другому среди своей «когорты»!

Й. М. Ругендас. Конец Аустерлицкого сражения. Эстамп. Начало XIX в.

Благо Франция в ту пору не воюет, у французских военных всех рангов появилось время для обустройства семейного очага, если они еще им не обзавелись. И вот 28 ноября 1801 г. Луи Николя Даву вторично женится. Его супругой становится 18-летняя Луиза Эмме Жюли Леклерк (1782–1868) – сестра известного наполеоновского сподвижника генерала Леклерка, женатого на Полине Бонапарт, и к тому же подруга приемной дочери Наполеона Гортензии де Богарнэ и его сестры Каролины. Женитьба на этой привлекательной выпускнице парижского пансиона благородных девиц г-жи Кампан (бывшей камеристки королевы Марии Антуаннеты) произошла при весьма любопытных обстоятельствах. Ее брату Леклерку надлежало отправляться для подавления восстания Туссена-Лувертюра на остров Сан-Доминго. Однако он отказался, заявив, что, прежде чем уехать, ему следует устроить судьбу младших сестер. Одну из них, Франсуазу Шарлотту, он уже успел выдать за прославившегося в Египте дивизионного генерала Фриана (будущего подчиненного Даву). Оставалось пристроить Эмме (фр . «любимая»), которая готова была выйти только за… лучшего из лучших! При этом кандидатура недавно разведенного красавца и храбреца Жана Ланна утонченной девице не подошла. Несмотря на громкую фамилию и родство с самим Бонапартом, она не считалась завидной невестой, поскольку была бесприданницей! Кроме того, дочь зерноторговца из Понтуаза не считали дворянкой.

Если верить некоторым источникам, генерал Леклерк заикнулся перед свояком о проблемах своей сестры и услышал по-армейски жесткий ответ-команду: «Уже завтра ваша сестра будет выгодно выдана замуж! Посаженным отцом буду я! Я же позабочусь о достойном приданом! Можете отправляться в плавание! Кругом! Шагом марш!» Генерал Леклерк вышел, не произнеся ни слова: по выражению лица и безапелляционному тону патрона он понял, что возражать – себе вредить! В тот же день на прием к Бонапарту приходит Даву и сообщает, что собирается жениться на г-же… Он не успел произнести фамилию, как услышал резкое, словно команда на плацу: «На девице Леклерк! Правильный выбор, генерал!!!» Ошарашенный Луи Николя сначала не понял, что произошло, и начал мямлить о своих давних чувствах к г-же N, которая наконец-то освободилась от брачных уз, и ничто теперь не может помешать их союзу. Но Бонапарт был неумолим: «Ничто , кроме моей воли, генерал! Немедленно отправляйтесь к мадам Кампан! Там вас уже ждут! Вы будете представлены своей невесте ее братом! Генералом Леклерком! Посаженным отцом на вашей свадьбе буду я! Приданое – за мной! Проблем с церемонией бракосочетания не будет! Я распоряжусь! Кругом! Шагом марш!» Голос Бонапарта был столь повелителен, что Даву не успел ничего возразить, как в комнату вошел генерал Леклерк, и оба генерала, весьма удивленные скоростью и суровостью решения вопроса, уже вместе смиренно покатили по указанному адресу – в пансион мадам Кампан. Даву невеста не понравилась, но утонченной выпускнице г-жи де Кампан лысый, сутулый, полнеющий и очень близорукий жених-неряха, зато потомственный дворянин, якобы, напротив, пришелся по душе. Так или иначе, но свой роман с г-жой N «гражданин генерал» был вынужден оборвать и через несколько дней после знакомства с сестрой Леклерка, 9 ноября 1801 г., породниться с ним. По крайней мере, так гласит одна из наиболее распространенных версий скоропалительной женитьбы «железного маршала».

Между прочим , истории так и осталось неизвестно, был ли второй брак маршала Даву счастливым. У него было восемь детей: Поль (1802), Жозефина (1804), еще одна Жозефина (1806), Адель (1807), Наполеон (1809), Луи (1811), Жюль (1812), Аделаида Луиза (1815). Из них отца пережили лишь трое: Адель, Луи и Аделаида Луиза. Шедевральное произведение «пансиона благородных невест» м-м Кампан Луиза Эмме Жюли, безусловно, слыла дамой благовоспитанной и даже красивой, но красота ее была скорее изысканно-холодной, чем сексуально привлекательной. Г-жа маршальша, несомненно, умела себя вести в высшем обществе, в отличие от своего родовитого мужа. Она привлекала к себе людей, красиво улыбаясь и тактично заводя разговоры на нейтральные темы. Почти все знавшие Эме отзывались о ней с искренним уважением. Помимо воспитания детей она всячески поддерживала реноме мужа. Так, даже Наполеону Эме на его вопрос о возможности стать королевой Польши совершенно однозначно ответила: «Я ничего не желаю из того, чего бы не пожелал маршал, а он слишком француз, чтобы быть королем другой страны». И все же супруги оказались очень разными людьми, чтобы страстно любить друг друга. Был ли повинен в этом Даву – вот в чем вопрос! Бонапарт умел ломать личную жизнь своих военачальников: Даву, как и Бертье с Жюно, он женил насильно, в приказном порядке, чуть ли не в «в 24 часа»! Женил, когда у того был роман с другой, очевидно, более ему импонировавшей особой. В то же время рассказывали, что, уже будучи женатым, Луи Николя все же завел себе пассию для души и… тела. Случилось это в ходе прусско-польской кампании 1806–1807 гг. В качестве столь любимой французским офицерством «легкой артиллерии» маршала Даву выступала прехорошенькая жена какого-то армейского интенданта, очень похожая внешне на супругу маршала, что позволяло ей как бы на законном основании посещать штаб корпуса Луи Николя в Варшаве! Впрочем, Наполеон быстро вернул ветреного Даву в лоно семьи, разрешив Эме выехать к мужу в Варшаву и поставить сметливую интендантшу на место. Между прочим, навязывая своим военачальникам угодных ему жен, Наполеон вынужден был смотреть на их любовниц сквозь пальцы. Главное, он знал, как правильно использовать сильные стороны подчиненных. Тем более что преобладающей страстью Даву – этого профессионала высшей пробы – все же была… госпожа Война!

Так Даву становится родственником Наполеона, и его карьера начинает удачно складываться. Через несколько дней после женитьбы он уже командует пешими гренадерами консульской гвардии. Затем почти два года неустанно следит за подготовкой французской армии к высадке в Британии. При этом Даву проявляет поистине безграничную энергию и добросовестность, усердно муштруя своих солдат. Все, что связано с предстоящим вторжением, подлежит его личной скрупулезной проверке – от способов наилучшей погрузки на баржи до состояния обуви солдат! «Фанатик порядка», как назвал Даву маршал Мармон, поддерживал строжайшую дисциплину в войсках. Очень скоро двухлетняя муштровка сделает 3-й корпус Даву лучшим в армии: именно он меньше всего будет страдать от дезертирства. Даву следит за конспирацией: все пойманные шпионы тут же заканчивают жизнь в петле. Служебное рвение дивизионного генерала Даву выше всяческих похвал, и он в числе первых 18 генералов становится маршалом Франции. Можно сказать, что Наполеон дал ему чин авансом – боевые заслуги Даву в тот момент явно не тянули на маршальский жезл. Надо признать, что тут Бонапарт не ошибся.

Кстати , существует немало предположений, почему Даву, не имевший в ту пору ярких заслуг, все же попал в «первую обойму» лиц, удостоившихся столь высокого звания. Не исключается, что дело не только в его родстве с Наполеоном, но и в… умении держать под контролем перлюстрацию писем своих собратьев по оружию, многие из которых отличались… безудержной болтливостью! Недаром Мармон называл Даву осведомителем Бонапарта. Даву совершал и иные весьма неприятные поступки. Например, он взорвал Дрезденский мост (один из самых красивых в Европе), когда оборонял его в марте 1813 г. А в конце того же года изгнал из Гамбурга тысячи семей бедняков. Тогда, если верить тенденциозным запискам наполеоновского секретаря Бурьенна, оказавшись в осаде, Даву приказал уйти из города всем бесполезным едокам – а их набралось около 50 тыс., дав на сборы 48 часов. За промедление полагалось 50 палочных ударов. Исходя из сугубо французской галантности, женщинам палки заменили на 50 розог по… «нижнему бюсту»! Всем пытавшимся вернуться грозил расстрел. Критику в свой адрес Даву парировал отговоркой-поговоркой: «?la guerre, comme ?la guerre (фр. «на войне как на войне»). Так или иначе, но по совокупности качеств Луи Николя д’Аву стал-таки маршалом в числе первых! Пройдет немного времени, и он докажет, что не только достоин этого, но мало кто из других маршалов может с ним соперничать.

С 1804 г. Даву – непременный спутник (а порой и советник) Наполеона во всех кампаниях. Он особо отличился в четырех важнейших битвах. При Аустерлице (с тех пор с ним стали считаться его недруги как среди «своих», так и среди «чужих». Именно к нему обратился Михаил Илларионович Кутузов с просьбой прекратить преследование разбитых русских войск, дав «слово офицера», что в течение 24 часов будет непременно заключено перемирие). При Ауэрштедте (эту кровавую битву он выиграл сам, без помощи других военачальников, у вдвое численно превосходивших пруссаков. Такое не удавалось более никому из наполеоновских маршалов, и Даву заслужил лютую ненависть со стороны своих «собратьев по оружию». Именно тогда его прозвали «железным маршалом»). При Экмюле (он сдерживал сильно превосходившие силы австрийцев столько времени, сколько потребовалось Бонапарту для создания общего численного перевеса. Порой ему приходилось лично разворачивать орудия в сторону наседавшего неприятеля). И при Ваграме (где, несмотря на яростное сопротивление австрийцев, он совершил излюбленный маневр Наполеона: обошел врага с фланга и создал угрозу его тылу, вынудившую эрцгерцога Карла начать отход).

Кстати , при Аустерлице именно 3-му корпусу Даву выпала самая непростая и ответственная задача. Целью Бонапарта было заставить союзников атаковать его намеренно ослабленный правый фланг, что привело бы к вынужденному оголению их собственного центра. Маршал должен был выдержать главный удар противника и одновременно сделать так, чтобы тот не отказался от осуществления своего самоубийственного плана. После упорного двухчасового боя русским войскам, действовавшим против французского правого фланга, удалось потеснить солдат 3-го корпуса. Даву вынужден был несколько отойти, но зато приковал к себе больше трети союзной армии (свыше 35 тыс. солдат, но никак не 42 тыс. человек, как это порой утверждается в отечественной литературе) русского генерала Буксгевдена, что в огромной степени способствовало выполнению задуманного Наполеоном маневра. Особенно яростно французские и русские войска сражались за населенный пункт Сокольниц, находившийся примерно в центре расположения корпуса Даву. К 11 часам утра колонна русских войск под командованием генерала Ланжерона захватила Сокольниц. Как только это случилось, Наполеон стремительным броском вперед разрезал поредевший центр русских и австрийцев. Остановить его оказалось невозможно. Правый фланг Даву выдержал удар трети союзных войск, и при этом враг не отказался от атаки. Даву справился и обрел репутацию отменного военачальника.

После разгрома союзников под Аустерлицем 3-му корпусу Даву было поручено преследовать отступавшие русско-австрийские войска. Луи Николя столь решительно взялся за это дело, так энергично и настойчиво преследовал разбитую вражескую армию, что ее окончательная гибель казалась неминуемой. Дабы избежать полной катастрофы, австрийский император предложил Наполеону заключить перемирие. Император французов согласился.

Звездный час Даву пробил под Ауэрштедтом. Выполняя приказ императора, войска 3-го корпуса, совершив предписанный им фланговый марш, 13 октября 1806 г. вступили в Наумбург. Выйдя к городу, маршал отрезал пруссакам пути отхода на Берлин.

Ранним утром 14 октября авангард Даву переправился через реку Заале близ Кёзена. Заняв дефиле за Кёзенским мостом, Даву двинул свои части к деревне Хассенгаузен. Еще накануне вечером, лично проведя рекогносцировку, Даву понял стратегическую важность этого населенного пункта. Французы заняли Хассенгаузен и находившиеся рядом высоты. Вскоре из густого утреннего тумана выросли 25 эскадронов под командованием Блюхера – авангард главной прусской армии, возглавляемой герцогом Брауншвейгским, вместе с которым ехал и сам прусский король Фридрих Вильгельм III. Вслед за кавалерией Блюхера шли прусская пехота и артиллерия. С 27 тыс. человек и 44 пушками Даву лицом к лицу встретился с армией, состоявшей из 54 тыс. солдат и имевшей 240 орудий (по другим данным, от 60 до 70 тыс.).

Несмотря на то что противник располагал более чем двойным превосходством, Даву смело ввязался в бой. Просто-напросто ему не оставалось ничего другого, как построить войска в каре и отбивать атаки неприятеля.

Шедшая первой пехотная дивизия Гюдена, умело прикрывшись густым туманом, стремительно развернулась в боевые порядки. Луи Фриан уже был на подходе, а Морану надлежало поторопиться, чтобы занять свой фланг.

Атакованный 12 эскадронами (2500 лихих сабель!) знаменитых со времен Зейдлица черных гусар Блюхера, Даву оказался в таком тяжелом положении, что всякий менее стойкий военачальник наверняка потерпел бы поражение. Но, во-первых, горячий Блюхер ринулся на пехоту Гюдена без поддержки своей пехоты и артиллерии, а во-вторых, самостоятельный Даву прекрасно знал, что ему делать. У него был самый подготовленный, обученный и экипированный корпус во всей наполеоновской армии во главе с первоклассными пехотными генералами Фрианом, Мораном и Гюденом. Пока прусские дивизии Шметтау и Вартеслебена, ожидая выхода на поле боя дивизии принца Оранского, медлили с атакой Гюдена, Даву успел полностью развернуть пехоту Фриана и не дать врагу, пользуясь численным превосходством, обойти себя с флангов. По скольку Моран все еще был на подходе, то маршал не имел резервов, и ему следовало держаться и еще раз держаться!

Пруссаки упрямо ломились в лобовые атаки на пехоту Гюдена и Фриана. Смертельно раненный герцог Брауншвейгский (во время атаки ему прострелило оба глаза) пал в бою. Его заместитель генерал Шметтау тоже был выведен из строя. Старый фельдмаршал фон Меллендорф сначала был ранен, а затем взят в плен. Трусоватый Фридрих Вильгельм III не только сам не встал во главе войск, но и не назначил им замены. Король весьма опрометчиво попытался остановить отступление прусских частей, но его сбили с коня и чуть не затоптали свои же кавалеристы.

Кстати , отсутствие единоначалия у пруссаков после выхода из строя всех фридриховских «орлов» привело к тому, что боем руководили штабные офицеры, причем каждый согласно своим представлениям о происходящем. Как результат, разнобой в приказах привел к тому, что многие прусские части так и остались вне поля сражения – 2/5 сил пруссаков вообще не приняли участия в мясорубке под Ауэрштедтом…

В 11 часов противники одновременно получили подкрепление: подошли дивизии Морана и принца Оранского. Но если пехота Морана была полностью брошена на усиление левого фланга французов, то запоздалый подход свежей дивизии принца Оранского, введенной в бой по частям и в разных местах, а не концентрированно на самом слабом, левом, фланге обороны Даву, не смог принести перелома в сражении. У пруссаков вообще была слабо развита поддержка одного рода войск другим: пехоты кавалерией, кавалерии пехотой, не говоря уж об артиллерийском огне. В этом они сильно уступали французам. К тому же король так и не кинул в бой свой последний резерв – 14 батальонов гренадерской пехоты, 5 эскадронов черных гусар и 3 батареи: он считал, что перед ним главные силы врага во главе с самим Наполеоном.

После полудня Даву перешел из обороны в общее контрнаступление всеми своими тремя дивизиями, построив их в виде полумесяца рогами вперед. Основная масса прусской армии оказалась внутри вогнутой части французского построения, и началась кровавая бойня. Хотя немногочисленная артиллерия Даву громила врага с убийственного расстояния пистолетного выстрела, пробивая в его пехотных рядах целые просеки, прекрасно вымуштрованные прусские гренадеры раз за разом стойко смыкали свои ряды. Массированные атаки прусской кавалерии неистового Блюхера (под ним уже убило двух лошадей), лишенные огневой поддержки многочисленной, но разрозненно действовавшей артиллерии, разбивались о пехотные каре Морана, Фриана и Гюдена.

Когда Гюден бросил остатки своей дивизии в последнюю отчаянную лобовую атаку, а шедшие на флангах Моран с Фрианом одновременно начали обход врага каждый со своей стороны, грозя выдвинуться в тыл, король Фридрих Вильгельм наконец понял, что именно ему придется принять решение об отходе. Он отдал приказ отступать, надеясь на успешное соединение с силами Гогенлоэ и Рюхеля, чьи войска он считал нетронутыми. (На самом деле в тот же день их уже разгромил Бонапарт под Йеной!) Но организованного отступления, несмотря на старания храбреца Блюхера, отчаянно проклинавшего своего малодушного короля, не получилось, и пруссаки побежали. В панике бросилась спасаться даже свита монарха, кинув его на произвол судьбы.

Ауэрштедт – один из редких случаев, когда численно более слабый противник нанес поражение более сильному (по меньшей мере, вдвое) неприятелю. Даву смог удержать своих людей на поле боя, лишь появляясь повсюду лично. И в течение целого дня, пока Наполеон и остальные маршалы громили пруссаков под Йеной, Даву галопом носился от каре к каре, призывая солдат стойко держаться, пока не придет подмога. Его мундир был черен от порохового дыма, треуголка сбита с головы вражескими пулями. Он потерял 7 тыс. убитыми и ранеными (только офицеров полегло 258 человек), но победил. Подтвердили свою репутацию блестящих дивизионных командиров Моран, Фриан и Гюден (последний, правда, потерял 40 % солдат и офицеров). Все трое получили во французской армии престижное прозвище Бессмертные.

Между прочим , когда после победного сражения под Йеной Наполеон вернулся к себе в ставку, в трактир, то был удивлен докладом штабного офицера маршала Даву. В донесении утверждалось, что последний разбил в сражении при Ауэрштедте главную прусскую армию. «У нашего маршала, очевидно, двоится в глазах!» – оборвал посланца усталый император. Однако вскоре он понял, что на самом деле именно ему выпало сражаться со вспомогательными силами пруссаков…

Сам Наполеон так писал Даву, поздравляя его с выдающейся победой: «Мой кузен! Битва при Ауэрштедте – один из самых прекрасных дней в истории Франции! Я обязан этим днем храбрым солдатам 3-го корпуса и их командиру! Я очень рад, что это вы!» Высоко оценив победу Даву, Наполеон прозвал его корпус «мой десятый легион» (взяв за пример знаменитый 10-й легион Цезаря). По другой версии, сам Даву браво отрапортовал императору: «Государь, мы – ваш десятый легион. Всегда и везде мы будем для вас тем, чем для Цезаря был 10-й легион».

А. Ш. Г. Верне. Наполеон на поле Аустерлица. Литография. Начало XIX в.

Так и не получив поддержки от явно не торопившегося к месту боя 1-го корпуса маршала Бернадота, Даву не только устоял против огромных сил противника, но и разгромил их наголову: пруссаки потеряли 10 тыс. убитыми и ранеными, 3 тыс. пленными и 115 пушек. Остатки разбитой армии неприятеля были отброшены на дорогу на Веймар, по которой уже бежали разгромленные под Йеной полки Гогенлоэ. Сам Даву и его до предела уставшие солдаты были не в силах продолжать преследование. Когда части Великой армии триумфально вступили в Берлин, их шествие возглавляли победители при Ауэрштедте.

Кстати , если большинство из 26 наполеоновских маршалов предпочитали разбираться с противником на месте, блестяще владея тактикой боя, то Даву – лучший среди них стратег – мог сутками методично разрабатывать планы предстоящей кампании. За высочайший профессионализм и строгость, настойчивость и нешуточное чувство долга, стойкость и непоколебимость он по праву получил прозвище «железного маршала».

После победы над Пруссией Даву принимает участие в так называемой Польской кампании Наполеона 1807 г. Как и прежде, он командует 3-м корпусом, проявляет себя в боях у Чарново, Голымина и Гейльсберга. А 8 февраля 1807 г. на заснеженной равнине близ Прейсиш-Эйлау его «десятому легиону» была поставлена задача атаковать левый фланг русской армии и совместно с корпусом Нея, который должен был напасть на правое крыло русских, окружить армию врага. В ходе наступления Даву удалось сломить ожесточенное сопротивление противника и заставить его отойти. Весь левый фланг русских вынужден был развернуть свой фронт на 90 градусов. Даву перерезал важнейшую дорогу, ведущую на Фридланд. Русские солдаты, стоящие перед Эйлау в центре, отчетливо слышали, что бой идет у них в тылу. Если бы в это время действия Даву поддержал Ней, катастрофа стала бы неизбежной. Русское командование перебросило против Даву артиллерию с правого фланга, а прибытие на поле боя прусского корпуса Лестока окончательно остановило наступление французов, и корпус Даву начал пятиться. Русские перешли в контратаку, и полки «железного маршала» бодро покатились назад – на исходные позиции. Теперь уже положение Даву стало опасным. Ни Ней, ни Бернадот так и не подошли. Маршал понял, что сейчас его долг – стоять насмерть. В страшной мясорубке, в февральский мороз и вьюгу, близорукий Даву, потерявший свои бесценные очки, бешено потрясая маршальским жезлом, ранее никогда не срывавшийся на крик, орал отступавшим солдатам: «Храбрецы умрут здесь, а трусы отправятся подыхать в Сибирь!» Грозный окрик в духе «Сукины дети! Стоять и умирать!» возымел действие, и остатки 3-го корпуса остались на поле боя, не отступили ни на шаг, несмотря на отчаянные попытки противника. Схватки и стрельба на участке корпуса Даву продолжались до 9 часов вечера. Затем бой стих. Как и при Ауэрштедте, его образцовый корпус понес огромные потери. Справедливости ради скажем, что тогда все наполеоновские маршалы (кроме блестяще проявившего себя «короля храбрецов» Мюрата), да и сам Бонапарт, оказались не на коне: им всем посчастливилось, что битва закончилась практически вничью.

В блистательно срежиссированном Фридландском сражении, завершившемся разгромом русской армии, солдаты Даву не участвовали: у них были иные задачи. Дело в том, что накануне битвы Наполеон распорядился о наступлении корпуса Даву в направлении Кенигсберга, чтобы перерезать противнику возможные пути отступления.

По окончании войны с русскими «железный маршал» оказался назначен генерал-губернатором созданного Наполеоном Великого герцогства Варшавского. На этом посту он сумел проявить дипломатическую изворотливость: полякам туманно намекал, что вот-вот император даст Польше независимость, а русского царя ублажал обещаниями, что никакого действительного восстановления Польши не последует.

Именно Даву Бонапарт поручает следить за созданием в составе его армии польского легиона под началом князя Юзефа Понятовского. Поначалу взаимоотношения этих двух выдающихся военачальников оставляли желать лучшего. Порывистый и изящный шляхтич-улан никак не мог сработаться с методично-безупречным строевиком Даву. Тем более что служебное рвение Даву поощрялось самим Бонапартом, и лишь жене французского маршала (приехавшей в Варшаву по сугубо личным причинам и наведшей интимный порядок в своей семье) удалось хоть как-то сгладить «международную напряженность». Ее такт и природная уравновешенность поспособствовали установлению атмосферы радушия и доброжелательности на званых обедах, а затем и на домашних приемах. И в конце концов «железный маршал» разглядел лучшие стороны характера знаменитого сына польского народа, и два дворянина – два человека чести – нашли общий язык. Даву дал наилучшую характеристику Понятовскому перед Наполеоном. Такой рекомендации от него удостаивались единицы. Все знали, что это дорогого стоит. С той самой поры эти двое – легкий на подъем поляк и неспешно-мрачный бургундец – общались весьма доверительно.

Обстоятельность Даву сказывалась во всем. Например, справедливо полагая, что успех военной операции в немалой степени зависит от скорости, с которой войска идут к намеченному пункту, он любил проверять состояние… обуви своих солдат! Исправная и удобная обувь в частях Даву была вещью совершенно обязательной. В ранце у каждого солдата непременно лежали две запасные пары хороших сапог. За это Даву строго и педантично спрашивал с офицеров. Маршал не пользовался у них любовью, но зато прослыл настоящим «отцом солдата». Исключительно требовательный к себе, он всегда и везде стремился поддерживать порядок и дисциплину в доверенных ему войсках. Именно в его корпусе были рабочие всех нужных профессий: каменщики, пекари, портные, сапожники и оружейники.

В начале апреля 1809 г. давно прогнозируемая и давно ожидаемая война с Австрией стала реальностью. 9 апреля австрийская армия под командованием эрцгерцога Карла вторглась на территорию союзной Франции Баварии. Начать боевые действия он полагал с победы над Даву, стоявшим в районе Вюрцбурга, после чего намечался разгром по частям прибывающих на театр военных действий французских войск. Этот совершенно наполеоновский план кампании, выработанный австрийским генеральным штабом, стал возможен потому, что самого Бонапарта в тот момент в Германии не было, и, связанный Испанской войной, он поручил начальнику штаба Бертье руководство сосредоточением войск на театре военных действий.

Превосходный штабной офицер, но посредственный командующий, маршал Бертье наделал массу ошибок, которыми и поспешил воспользоваться эрцгерцог Карл. Главным просчетом, допущенным Бертье, было то, что, пытаясь перекрыть возможные пути наступления противника, он разбросал все имевшиеся в наличии силы (около 170 тыс. человек) на значительной территории между Рейном и Эльбой. В результате в каждом отдельном пункте французы неизбежно были во много раз слабее неприятеля, собравшего все свои войска в один кулак. Особенно опасным оказалось положение корпуса Даву, находившегося в 80 км к северу от остальных частей Великой армии. Сам маршал совершенно правильно оценил ситуацию и высказал, не особенно заботясь о деликатности выражений, свои претензии к Бертье. Вместо того чтобы признать правоту Даву, Бертье пришел в негодование. Неизвестно, чем бы закончилась ссора Бертье и Даву и, самое главное, каковы были бы последствия непродуманных приказов начальника штаба, не появись Наполеон в непосредственной близости от разворачивающихся боевых действий.

Из книги Традиции чекистов от Ленина до Путина. Культ государственной безопасности автора Федор Джули

КГБ и частная жизнь Более широкий спектр проблем возник в декабре 1963 года в связи с другой спорной сферой деятельности КГБ - слежкой - и новой неопределенностью вокруг советской концепции «бдительности». Понятие бдительности всегда занимало видное место в чекистском

Из книги Испанские галеоны, 1530–1690 автора Иванов С. В.

Жизнь на борту На испанских галеонах было немного свободного места. Типичный галеон начала XVII века, построенный в 1628 г. «Nuestra Senora de los Tres Reyes» водоизмещением 450 испанских тонн, управлялся экипажем из 200 человек. Размер главной палубы составлял всего 53 на 17 codos (29,9 на 9,6 м), то

Из книги Казематные броненосцы южан, 1861–1865 автора Иванов С. В.

Жизнь на борту Броненосцы конфедератов представляли собой предельно функциональные корабли, лишенные даже того относительного комфорта, который имелся у команд деревянных кораблей. Реально броненосец являл собой плавучий каземат с паровой машиной. Интерьер этого

Из книги 100 великих полководцев Западной Европы автора Шишов Алексей Васильевич

Луи Никола Даву Родился в Бургундии в 1770 г. Окончил Парижскую военную школу. Как военачальник был обязан своим возвышением революции и свержению династии Бурбонов. С 1794 по 1797 г. воевал в чине бригадного генерала в рядах Рейнской армии. Восхождение на олимп полководческой

Из книги Маршалы Наполеона Бонапарта автора Нерсесов Яков Николаевич

Николя Жан де Дье Сульт Лучший мастер маневра и главный… негоциант! Слава маршала Сульта началась с главного шедевра в полководческом наследии Бонапарта – Аустерлица. Вот как это было! Едва Даву, отступая, увлек за собой в топкую низину почти треть всей союзной армии,

Из книги Нюрнбергский набат [Репортаж из прошлого, обращение к будущему] автора Звягинцев Александр Григорьевич

Нападение на жизнь * * *Когда нацистское руководство поставило цель добиться мирового господства, захватить «жизненное пространство» и уничтожить целые народы, оно уже было полностью свободно от «химеры совести». На территориях, оккупированных Германией, было

Из книги Командир Т-34. На танке до Победы автора Борисов Николай Николаевич

Довоенная жизнь Родился я 3 ноября 1924 года в селе Барское-Татарово Вязниковского района тогда Ивановской, а ныне Владимирской области.По тем временам семья у нас считалась не самая большая, родители и нас четверо: старшая сестра Александра, 1910 г. р., Сергей, 1915 г. р., я и

Из книги Спецназ ГРУ. Элита элит автора Болтунов Михаил Ефимович

Послевоенная жизнь Переход к мирной жизни дался мне легко. Но легче не стало, это уж точно. Ведь что такое ротный командир после войны? Считай, самая беспокойная должность – беспрерывно идут учеба, учения да еще по два парада в год. Я потом жену как-то спросил: «Когда тебе

Из книги Разведчики и шпионы автора Зигуненко Станислав Николаевич

«Это жизнь, браток…» Стоял январь. В Санкт-Петербурге было холодно и промозгло. Ольга Васильевна Дудкина в то утро вернулась домой уставшая. Она работала в аэропорту «Пулково?1» контролером. Смена выдалась обычная, только что ночная. Но ей не привыкать. Уж не первый

Из книги Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций автора Бондаренко Александр Юльевич

Жизнь в эмиграции Впрочем, некоторые историки выдвигают версию, что Плевицкая вовсе не случайно попала в плен. Она, дескать, уже тогда была агентом ВЧК, и перед ней специально поставили цель завлечь Николая Владимировича. Однако такая версия была маловероятна хотя бы

Из книги Территория войны. Кругосветный репортаж из горячих точек автора Бабаян Роман Георгиевич

Жизнь наверху Заняв высокий пост, Фельфе получил доступ к самой секретной информации. Связь с Москвой он осуществлял следующим образом: срочные донесения посылались им по радио, а остальные материалы – через тайники или через курьера БНД Эрвина Тибеля («Эрих»), также

Из книги автора

Жизнь дома Когда в апреле 1964 года Конон Трофимович вернулся домой, семье дали двухкомнатную квартиру в доме на Фрунзенской, где и сейчас живет немало чекистов.И Молодые стали жить-поживать обычной жизнью москвичей. Вместе с женой, сыном и приемной дочерью Лизой от первого

Из книги автора

«И воевали хорошо, и службу несли честно…» Наш собеседник - генерал армии Махмут Ахметович Гареев, президент Академии военных наук, доктор военных наук, доктор исторических наук.- Махмут Ахметович, пусть не покажется Вам наивным вопрос, но для чего вообще нужна военная

Из книги автора

Жизнь за диктатора Лидер Ирака понимал, что силовое столкновение с западной коалицией неизбежно - поводы для этого находились постоянно. В октябре 2002 года в Ираке прошёл референдум о доверии народа своему президенту. Нам довелось освещать его результаты. Как нетрудно

Даву (Луи-Николя Davoust), герцог Ауэрштедтский, князь Экмюльский – один из лучших маршалов Наполеона . Даву родился 10-го мая 1770 года в местечке Анну, в департаменте Ионны (до революции 1789 – Бургундия). Он происходил из дворянской фамилии и учился в Бриеннской военной школе, в одно время с Бонапартом.

На пятнадцатом году жизни Даву вступил подпоручиком в один кавалерийский полк. Несмотря на свое дворянское происхождение, он примкнул к начавшемуся вскоре революционному движению и в 1790 сделал попытку взбунтоваться против своего генерала. Отданный под суд и исключенный из полка за неповиновение, он явился в 1792 году к Законодательному Собранию , говорил о низложении короля и требовал службы. Тотчас же назначенный батальонным командиром третьего волонтерского Ионнского полка, Даву проявил в северной армии редкую храбрость и неустрашимость. Он приказал своему батальону стрелять по генералу Дюмурье , когда тот завел переговоры с неприятелем (1793), и принудил его бежать к австрийцам. Это рвение к республиканизму имело последствием возвышение Даву в бригадные генералы. Он участвовал в памятном сражении при Неервиндене (1793), но декрет, исключавший дворян из военной службы, временно остановил его на пути к высшим чинам. Когда эпоха якобинского террора миновала (после падения Робеспьера 27-го июля 1794), Даву вступил в Мозельскую армию и был при блокаде Люксембурга. Потом он служил на Рейне, под начальством Пишегрю , и при сдаче Мангейма попал в плен. Но скоро случился размен пленных, и Даву, вступив под команду к Моро , приобрел уважение войска при переходе через Рейн (1797) и при разных других кровопролитных случаях.

Маршал Луи Николя Даву. Художник П. Готеро

После заключения мира в Кампо-Формио Даву пристал к Бонапарту и принял участие в его Египетской экспедиции . Он командовал вместе с Дезе (Desaix) в Верхнем Египте, разбил несколько раз Мурад-Бея и немало содействовал победе при Абукире . Возвращаясь из Египта, Даву едва не погиб у берегов Сицилии, но, уцелев от этой опасности, попал в руки англичан. Адмирал Кит целый месяц держал его в Ливорно, под караулом. После освобождения Даву был осыпан похвалами от Бонапарта за свои действия в Египте и пожалован в дивизионные генералы. Затем он был поставлен (1803) во главе войск постоянного лагеря в Брюгге, а после вступления Наполеона на императорский престол (1804) – сделан маршалом, кавалером большого креста Почетного Легиона и главным начальником императорских гренадеров. Приверженность к Бонапарту, переходившая в поклонение, послужила для Даву источником милостей последнего. Ещё в 1801 Наполеон женил Даву на свояченице своей сестры, Полины.

С началом войны против Австрии и России в 1805 году маршал Даву поспешил с первым корпусом из Булонского лагеря к Ульму и со славою участвовал в окружении здесь Макка, занятии Вены и Пресбурга и Аустерлицком сражении . В войну с Пруссией (1806-1807) , в тот самый день, когда Наполеон разбил часть прусской армии у Иены , Даву, уступая противнику почти вдвое численностью, разгромил под Ауэрштедтом главные силы пруссаков (герцога Брауншвейгского), искусно и успешно преградив им путь к реке Унструт и открыв французам дорогу в Берлин. За эту победу маршал Даву получил от Наполеона титул герцога Ауэрштедтского. Отсюда Даву двинулся в прусскую Польшу и принимал деятельное участие в битвах при Прейсиш-Эйлау , Гейльсберге и Фридланде (1807). В сражении при Прейсиш-Эйлау на него было возложено ведение главной атаки в охват левого фланга русской позиции. Даву не без основания упрекают в разных жестокостях в течение этого похода и особенно в сожжении Лауэнбурга. В 1808 г. он был назначен главнокомандующим армией в Германии.

В войне с Австрией 1809 года маршал Даву командовал одним из сильных корпусов, с которым, удачно совершив фланговый марш из Регенсбурга к р. Абенс, способствовал сосредоточению французской армии, предупрежденной в этом отношении австрийцами. Пока Наполеон, прорвав стратегический фронт австрийской армии, громил её левое крыло, Даву, несмотря на слабость сил, искусными действиями против правой группы армии эрцгерцога Карла, подготовил успех Экмюльского боя, после которого оба крыла австрийцев были бесповоротно разобщены. В сражении под Ваграмом он действовал на правом фланге французов и после нескольких атак, овладев Нейзиделем, оттеснил к Ваграму австрийские корпуса Розенберга и Гогенцоллерна. За действия в битве при Экмюле Наполеон присвоил маршалу Даву титул князя Экмюльского .

После заключения мира Даву вновь был поставлен во главе французских войск в Германии и Польше и до такой степени жестоко обходился с их жителями, что они вынуждены были послать к Наполеону депутацию с жалобой на него. Эта депутация не имела успеха. В 1811 Даву был назначен генерал-губернатором департамента «Устья Эльбы». Под скромным званием командира обсервационного корпуса на Эльбе, маршал Даву организовал и снарядил для уже подготавливаемого похода в Россию небывалой численности армию, в которой сам он командовал корпусом в 5 пехотных дивизий (до 70 тысяч человек). У Даву же получали обработку те многочисленные сведения о России, которые столь тщательно собирались Наполеоном перед войной 1812 года.

С началом похода Бонапарта в Россию маршал Даву был двинут в промежуток между армиями Барклая и Багратиона , но, отразив у Салтановки (близ Могилёва) Раевского, не смог помешать соединению двух русских армий у Смоленска. 5 августа 1812, под Смоленском, корпус Даву вел атаку на Молоховские ворота. Даву был ранен в Бородинском сражении . Во время отступления французов из России, он долго сохранял порядок в своем корпусе, сражался под Вязьмою и Красным , но, после поражения под Вязьмой, был заменен Неем . Лишившись в конце концов остатка войск, Даву, подобно другим наполеоновским маршалам, вынужден был бежать в Германию.

В начале военных действий 1813 года маршал Даву был назначен командующим французских сил на нижней Эльбе, занял Гамбург и Любек, а потом действовал против графа Вальмодена в Мекленбурге, Ганновере и Голштинии. Однако на этот раз Даву оказался довольно бездеятельным: он не оказал поддержки ни Удино, ни Нею в их наступательных операциях против Берлина, оставив без помощи и дивизию Пеше, почти уничтоженную при Герде. После Лейпцигского сражения , он заперся в Гамбурге, был там осаждён армией генерала Беннигсена и защищался упорно и мужественно. Обстоятельства принудили тогда Даву к жестоким поступкам с жителями этого города, из-за чего он навлек на себя общую ненависть и проклятие. Это вызвало с его стороны оправдания, изложенные в брошюре, которая была издана в 1814 г., после реставрации Бурбонов , под заглавием «Мемуар маршала Даву для Людовика XVIII». Беспристрастное судилище истории оправдало Даву, а военные люди уже тогда были убеждены в том, что для сохранения вверенного ему города и войска, он не мог действовать иначе. Получив известие о низложении Наполеона, Даву сдал Гамбург союзникам и возвратился во Францию, где возведённый на престол союзниками Людовик XVIII позволил ему уехать в свое поместье Савиньи.

Там он оставался, пока Наполеон не вернулся с острова Эльбы и не сделал его во время Ста дней своим военным министром (21 марта 1815). Во всех распоряжениях Даву была видна горячая привязанность к Бонапарту. В несколько недель, благодаря изумительной деятельности, он реорганизовал армию и дал императору средства в последний раз померяться силами с коалицией. После битвы при Ватерлоо Даву старался склонить палату депутатов к продолжению борьбы, представляя ей существо дела не так, как оно в действительности обстояло. Когда союзники явились под Парижем, Даву подписал с ними капитуляцию (3 июля 1815 г.), в силу которой он мог перейти с остатками армии на левый берег Луары. Там он передал начальство маршалу Макдональду.

В 1819 г. маршалу Даву был пожалован титул пэра Франции. Он умер 1 июня 1823 года. Даву был искусный полководец и храбрый воин, но сурового характера. Храбрый, предусмотрительный, с некоторой склонностью к осторожному образу действий и пунктуальности, Даву, в плеяде наполеоновских маршалов, выделялся как самостоятельный вождь и как суровый исполнитель долга, сохранявший в войсках не только дисциплину, но и обуздывавший, по возможности, грабительства и насилия.

Воспоминания Луи-Николя Даву напечатаны его дочерью: «Маршал Даву, князь Экмюльский, в рассказах близких и его самого», Париж, 1879-1880. Переписка Даву была издана в Париже: «Неизданная корреспонденция Даву с 1790 по 1815» (1887). См. также книги Шенье «История жизни маршала Даву» (Париж, 1866) и Монтегю «Маршал Даву» (Париж, 1882).