Денарий Марка Юния Брута "Мартовские Иды".
Иллюстрация с сайта http://www.trajan.ru/napoleon.html

Брут Марк Юний (Marcus Junius Brutus) (85-42 годы до н. э.), римский политический деятель. В борьбе между Цезарем и Помпеем Брут стоял на стороне последнего. После поражения Помпея при Фарсале (48) Брут был назначен Цезарем, стремившимся привлечь его к себе, наместником в Цизальпинской Галлии (46), затем претором в Риме (44). Вместе с Кассием Брут возглавил заговор (44) против Цезаря. По преданию, Брут одним из первых нанёс Цезарю удар кинжалом. Покинув Рим после убийства Цезаря, Брут и Кассий встали во главе республиканцев в борьбе со вторым триумвиратом (Октавианом, Антонием и Лепидом). Под их властью оказались Македония, Греция, М. Азия и Сирия. После поражения при Филиппах осенью 42 года Брут покончил с собой.

Использованы материалы Большой советской энциклопедии.

Брут Марк Юний (85-42 до н. э.). Потомок Брута Луция, поборник республики, убивший вместе с Гаем Кассием (44 до н. э.) Юлия Цезаря. Брут был на стороне Помпея в гражданской войне между Помпеем и Цезарем, но после поражения Помпея был прощен Цезарем и даже получил высокую должность. Позднее Брут под влиянием Кассия возглавил заговор против Цезаря. Брут руководствовался идеей реставрации Республики. После смерти Цезаря Брут бежал в Грецию; он покончил жизнь самоубийством, потерпев поражение от войск Октавиана и Антония. Брута долго помнили в истории как идеалиста и тираноубийцу. Он поражал Плутарха своей моральной стой-костью. Для Шекспира Брут был «самым благородным римлянином из всех». То же самое чувство ощущается в бюсте Брута, изваянном Микеланджело. Однако Данте поместил Брута вместе с Кассием и Иудой Искариотом в последнем, четвертом, поясе девятого круга Ада за предательство Цезаря. Существует версия, согласно которой Брут был незаконным сыном Юлия Цезаря. 

Кто есть кто в античном мире. Справочник. Древнегреческая и древнеримская классика. Мифология. История. Искусство. Политика. Философия. Составитель Бетти Редис. Перевод с английского Михаила Умнова. М., 1993, с. 44.

Марк Юний Брут (85-42 гг. до н.э.) - римский полководец и политический деятель. Его мать Сервилия находилась в близких отношениях с Юлием Цезарем, так что у римлян были основания считать Марка Брута сыном Цезаря.

Марк Брут получил прекрасное образование в Греции, дружил и переписывался с Цицероном. В начале Гражданской войны 49-45 гг. он, несмотря на неприязнь к Гнею Помпею, примкнул к его партии, однако после битвы при Фарсале перешел на сторону Юлия Цезаря. В 46 г. Марк Брут управлял Цизальпинской Галлией, в 44 г. получил претуру, позднее вместе с Марком Кассием он организовал заговор против Цезаря, в результате которого диктатор был убит 15 марта 44 г.
Сторонникам Марка Брута не удалось полностью овладеть ситуацией в Риме. Компромисс между Марком Антонием и цезарианцами, с одной стороны, и Марком Брутом и Марком Кассией - с другой, был лишь временной передышкой. Ввиду беспорядков в Риме Брут, Кассий и другие заговорщики поспешили выехать в свои провинции. Воспользовавшись удалением Марка Антония из Рима, сторонники республиканцев в сенате передали им военные полномочия на Востоке. В 43 г. Брут и Кассий договорились о совместных действиях. Их армия, состоявшая из 20 легионов и многочисленных вспомогательных войск, была хорошо вооружена и обучена.

Между тем в Риме восторжествовали триумвиры (Марк Антоний, Октавиан и Лепид); заговорщики были осуждены, против Брута и Кассия собрано войско. Стремясь захватить инициативу в свои руки, Брут и Кассий двинулись в Европу. При Филиппах в Македонии осенью 42 г. их войска были разгромлены цезарианцами. Видя свое дело проигранным, Марк Брут покончил с собой.

Использованы материалы кн.: Тиханович Ю.Н., Козленко А.В. 350 великих. Краткое жизнеописание правителей и полководцев древности. Древний Восток; Древняя Греция; Древний Рим. Минск, 2005.

Подробнее биографию Диона читайте у Плутарха - в его "Брут ".

Брут и Кассий – главные заговорщики убийства Цезаря – покончили с собой, потерпев полное поражение в битве с цезарианцами Октавианом, Антонием и Помпеем, которые вместе составляли триумвират.

Марк Юний Брут(85–42 до н. э.) был римским сенатором. Чтобы понять этого человека, убившего Цезаря, следует обратиться к его родословной. Дело в том, что на протяжении нескольких поколений в семье Брута сознательно культивировался дух свободы, защиты республиканских прав. Тираноборчество стало своего рода традицией для этой семьи. Со стороны отца наиболее знаменитым предком был Луций Юний Брут, который участвовал в свержении Тарквиниев в 509 году до н. э. Со стороны матери среди его предков отличился Гай Сервилий Агала: в 439 году до н. э. он собственноручно убил Спурия Мелия, добивавшегося диктаторской власти. Правда, историки сомневаются по поводу такой роскошной родословной, поскольку в действительности род Брутов прослеживается лишь до конца IV века до н. э.

Известно, что отец Брута в 77 году до н. э. был коварно убит Помпеем Великим. После этого маленького мальчика Брута взял в свою семью брат его матери – Квинт Сервилий Цепион. Этот достойный римлянин усыновил ребенка, которого в литературе тех лет нередко называли Квинтом Цепионом Брутом. Впервые его имя упоминается современниками в период правления первого триумвирата, созданного в 60 году до н. э. Цезарем, Помпеем и Крассом. Брут к тому моменту уже являлся видной политической фигурой, ему было предъявлено серьезное обвинение в подготовке покушения на Помпея (59 год до н. э.), оказавшееся впоследствии недоказанным. В 58 году до н. э. Брут отправился на Кипр в свите еще одного своего дяди – Марка Порция Катона. На деле это путешествие означало изгнание. Историки предполагают, что к этому периоду относится документ, свидетельствующий о предоставлении Брутом займа под проценты этой самой провинции.

В 53 году до н. э. Брут отправился в новое путешествие – на Восток. На этот раз он сопровождал проконсула Киликии в Малой Азии Аппия Клавдия, своего тестя. Возможно, поездка тоже была связана с финансовыми операциями, хотя доподлинно это не известно.

Когда между Цезарем и Помпеем в 49 году до н. э. развязалась гражданская война, Брут, как ни странно, встал на сторону Помпея, убийцы своего отца. Скорее всего, он просто последовал примеру дяди Катона, предпочитавшего оставаться в лагере Помпея. Во время сражения при Диррахии (Адриатическое побережье современной Албании) Брут даже отличился. Удивительно, что после разгрома армии Помпея при Фарсале (в Северной Греции) в 48 году до н. э. Цезарь, несмотря на явное противостояние Брута, сохранил ему жизнь. Мало того, Брут после этого получил несколько ответственных должностей. В 46 году до н. э. он был назначен проконсулом Цизальпийской Галлии, в 44 году до н. э. – городским претором в Риме. Далее, в 43 году до н. э., Цезарь планировал назначить Брута правителем Македонии, провинции к северу от Греции, а затем и консулом, но, увы, этим планам не удалось свершиться.

Император выказывал Бруту явные знаки своего расположения, но тот оставался равнодушным. И вместо благодарности Брут ответил подлым предательством. Его заинтересовало предложение Гая Кассия Лонгина умертвить великого диктатора. Вскоре Брут стал главой заговора, а затем и главным участником жестокой расправы. Официальная версия, описывающая обстоятельства убийства, обессмертила горестное восклицание божественного: «И ты, Брут!». Не ожидал Цезарь увидеть среди нападавших на него сенаторов с обнаженными клинками своего любимца Брута.

Несмотря на то что большинство сенаторов были недовольны последними действиями Цезаря, после его трагической смерти имя императора было возвеличено, некоторые его реформы остались в силе и нашли дальнейшее развитие. На торжественных похоронах Цезаря его ближайший соратник Марк Антоний произнес проникновенную и пламенную речь. Вождей заговора римляне осудили, и им ничего не оставалось делать, как покинуть столицу.

В сентябре 44 года до н. э. Брут отправился в Афины, потом на север – в Македонию (именно эту провинцию назначил ему Цезарь). Квинт Гортензий, проконсул этой провинции и сын знаменитого оратора Гортензия, уступил свое место Бруту, сочтя его притязания вполне законными. Таким образом, Брут вскоре получил и провинцию, и ее армию.

Но в Риме своевольное проконсульство Брута вызвало не- одобрение. Кроме того, Антоний, имеющий больше прав, сумел добиться у сената этой должности для себя, а вернее, для своего брата Гая. В марте 43 года до н. э. Гай отправился в Македонию через Адриатическое море. Но как только он сошел на берег, войска Брута принудили его сдаться, а затем заперли в Аполлонии. Сенат был вынужден утвердить Брута в должности проконсула этой провинции. Когда же в апреле 43 года до н. э. Антоний потерпел поражение в битве при Мутине в Северной Италии, Брут, теперь уже вместе с Кассием, был назначен главнокомандующим войсками всех восточных провинций. Обладая такой мощной армией, Брут не замедлил снарядить поход в основном ради добычи, выбрав для этих целей фракийцев.

Тем временем в Риме был создан второй триумвират. В ноябре 43 года до н. э. Марк Антоний, Октавиан (будущий Август) и Марк Эмилий Лепид объединили свои армии для борьбы против прочих претендентов на римский престол. Брут входил в число противников и прекрасно понимал, что ему придется воевать с коалицией. Он поспешил перебраться в Малую Азию, где надеялся сформировать достойную соперника армию: набрать побольше людей, организовать флот, а главное – собрать необходимые для всего этого денежные средства. После этого Брут планировал присоединиться к армии Кассия. Но, пока он занимался сбором денег (для этого ему пришлось побывать в Ликии на побережье Малой Азии, на острове Родос, а также у берегов), драгоценное время было упущено. Лишь во второй половине 42 года до н. э. армии Брута и Кассия воссоединились и двинулись на запад.

К этому времени Антоний и Октавиан сумели как следует подготовиться. Встреча противников произошла в Македонии. В первом бою Брут одержал победу над Октавианом, но Кассий не выдержал накала битвы; в один из моментов ему показалось, что сражение проиграно, и он в отчаянии покончил с собой. Кассий бросился на свой меч (такую же смерть позже принял Марк Антоний). Три недели спустя состоялось второе сражение, и тоже при Филиппах. На этот раз Брут, убитый горем после смерти Кассия, был повержен, а его армия разгромлена. Оставшиеся в живых солдаты разбежались, Бруту оставалось только последовать примеру своего почившего товарища. Как утверждают некоторые источники, доблестному воину не хватило отваги самому кинуться на меч, и он попросил одного из своих солдат заколоть его. Так или иначе, но 23 октября 42 года до н. э. Брута не стало.

Историки, летописцы, писатели и поэты традиционно изо- бражали Брута человеком строгих правил, борцом за республиканские свободы, избегавшим крайних мер и излишних кровопролитий. Сам он был хорошо известен как человек ученый и книжник. Писатель, политик и великий оратор Цицерон назвал его именем один из своих лучших трактатов, несколько других, не менее важных, были также посвящены Бруту. Шекспир называл его «благороднейшим из римлян», но, по сути, Брут оставался типичным сенатором-аристократом, который всеми средствами отстаивал узаконенные привилегии своего класса. Класса, который традиционно на протяжении нескольких веков находился у власти. Стремление Брута быть проконсулом одной из римских провинций свидетельствует лишь о том, что он был абсолютно уверен в своем праве на это. Ведь люди его класса рождены, чтобы править и использовать государственный аппарат в собственных интересах. Однако сам Брут совершенно не был подготовлен к такой ответственной миссии.

Возможно, участвуя в заговоре против Цезаря, Брут действовал из искренних побуждений, не в состоянии примириться с присвоением всей полноты власти одним человеком. Греческие философы оправдывали убийство тирана. Но у него могли быть и другие, не менее значимые для него лично доводы. Известно, что Цезарь соблазнил мать Брута – Сервилию. По этому поводу даже ходили слухи, что и сам Брут незаконнорожденный сын Цезаря, иначе почему тот так благоволил к римлянину? Несомненно, личный мотив присутствовал в совершении кровопролития: Брут мстил за свою мать, за свою репутацию и за столь откровенные знаки внимания Цезаря… Но главенствующими оставались все-таки мотивы гражданского характера – Цезарь был виновен в том, что принял должность пожизненного диктатора (dictator perpetuus).

Дядя Брута, Катон, как и многие другие высокопоставленные римляне, был крайне возмущен этим фактом, попиравшим республиканские идеалы Рима. Брут же не только находился под влиянием Катона, но и откровенно восхищался моральными качествами своего дяди. Ради того, чтобы приблизиться к своему кумиру, он даже пошел на развод с женой Клавдией, а затем женился на дочери Катона – Порции. Правда, уже после его смерти, но тем яснее проступает искренняя преданность Брута этому человеку. Доказательством такой преданности служит и панегирик, сочиненный Брутом в честь Катона. В Риме среди высокопоставленных чиновников уже давно сложилось непреклонное убеждение, что господствовать должно все сословие сенаторов, а не отдельно взятый человек, пусть даже и наделенный невероятными талантами. Брут говорил: «Я воспротивлюсь любой силе, которая поставит себя выше закона».

Как бы ни были высоки идеалы этого достойного римлянина, но он проиграл, так же как и его ближайший соратник – Кассий. «Горе побежденному!» – главный принцип власть имущих. Если они не имели жалости к проигравшему Цезарю, то не было у них жалости и к себе.

44 год — стал диктатором в 4-й раз, а консулом - в 5-й. Положение у него казалось бесспорным; новые почести, декретированные сенатом, соответствовали уже открытому обожествлению. Дни побед Цезаря каждый год отмечали как праздники, а каждые 5 лет жрецы и весталки совершали молебствия в его честь; клятву именем Цезаря считали юридически действительной, а все его будущие распоряжения заблаговременно получали правовую силу. Месяц квинтилий переименовался в июль, Цезарю посвящался ряд храмов и т. д. и т. п.

Но все чаще слышались разговоры о Цезаре и царском венце. Отрешение от должности трибунов, власть которых всегда считали священной и неприкосновенной, произвело до крайности неблагоприятное впечатление. А в скором времени после этих событий Цезарь был провозглашен диктатором без ограничения срока. Началась подготовка к парфянской войне. В Риме начал распространяться слух о том, что в связи с походом столицу перенесут в Илион или в Александрию, а для того, чтобы узаконить брак Цезаря с Клеопатрой, будет предложен законопроект, по которому Цезарь получит разрешение брать себе сколько захочет жен, только бы иметь наследника.

Монархические «замашки» Цезаря, то ли существовавшие в действительности, то ли приписываемые ему всеобщей молвой, оттолкнули от него не только республиканцев, которые какое-то время рассчитывали на возможность примирения и альянса, но даже явных приверженцев Цезаря. Так, один из основных руководителей будущего заговора , в соответствии с традициями той ветви рода Юниев, к которому он принадлежал, был убежденным сторонником «демократической партии».

Создавалась парадоксальная ситуация, при которой всемогущий диктатор, достигший, казалось бы, вершины власти и почета, в действительности оказался в состоянии политической изоляции. Уже и народ не был рад положению в государстве: тайно и явно возмущаясь самовластием, он искал освободителей. Когда в сенат были допущены иноземцы, появились подметные листы с надписью: «В добрый час! не показывать новым сенаторам дорогу в сенат!»

Заговор с целью уийства Цезаря сложился в самом начале 44 г. Его возглавили Марк Брут и Гай Кассий Лонгин. Некогда этих приверженцев , выступавших против Цезаря с оружием в руках, он не только простил, но и дал им почетные должности: оба они стали преторами.

Любопытен и состав других заговорщиков: кроме главных заговорщиков Марка Брута, Гая Кассия и таких видных помпеянцев, как Кв. Лигарий, Гней Домиций Агенобарб, Л.Понтий Аквила (и еще нескольких менее заметных фигур), все остальные участники заговора были до недавнего времени явными сторонниками диктатора. Л.Туллий Кимвр, один из наиболее близких к Цезарю людей, Сервий Гальба, легат Цезаря в 56 г. и его кандидат на консульство в 49 г., Л.Минуций Базил, также легат Цезаря и претор 45 г., братья Публий и Гай Каска. Всего же в заговоре принимало участие больше 60 человек.

Тем временем подготовка к новой, парфянской войне шла полным ходом. Цезарь намечает свой отъезд к войску на 18 марта (в Македонию), а 15 марта предполагалось заседание сената, во время которого квиндецемвир Л. Аврелий Котта (консул 65 года) должен был провести в сенате решение о награждении Цезаря царским титулом, основываясь на пророчестве, обнаруженном в сивиллиных книгах, по которому парфян может победить только царь.

Заговорщики колебались, убить ли Цезаря на Марсовом поле, когда на выборах он призовет трибы к голосованию, разделившись на две части, они хотели сбросить его с мостков, а внизу подхватить и заколоть, или же напасть на него на Священной дороге или при входе в театр. Но когда объявили, что в иды марта сенат соберется на заседание в курию Помпея, то все с охотой отдали предпочтение именно этому времени и месту.

То, что его жизни грозит опасность, диктатор знал или в крайнем случае догадывался. И хотя он отказался от декретированной ему почетной стражи, сказав, что он не хочет жить в постоянном страхе, тем не менее он как-то бросил фразу, что не боится людей, которые любят жизнь и умеют наслаждаться ею, но ему внушают большее опасение люди бледные и худощавые. В этом случае Цезарь явно намекал на Брута и Кассия.

Злосчастные иды марта в истории приобрели нарицательный смысл как роковой день. Убийство Цезаря и предшествующие ему зловещие предзнаменования довольно драматично описывают древние авторы. К примеру, все они единодушно указывают на множество явлений и знаков, начиная от самых невинных, вроде вспышек света на небе, неожиданного шума по ночам, и вплоть до таких страшных признаков, как отсутствие сердца у жертвенного животного или рассказа о том, что накануне убийства в курию Помпея влетела птичка королек с лавровой веточкой в клюве, преследуемая стаей других птиц, которые ее здесь нагнали и растерзали.

А за несколько дней до убийства Цезарь узнал, что табуны коней, которых он при переходе Рубикона посвятил богам и отпустил пастись на воле, упорно отказываются от еды и проливают слезы.

Знамения на этом не заканчивались. Накануне перед убийством Цезарь обедал у Марка Эмилия Лепида, и, когда случайно речь зашла о том, какой род смерти самый наилучший, Цезарь воскликнул. «Внезапный!» Ночью, после того как он уже возвратился домой и заснул в своей спальне, неожиданно растворились все двери и окна. Разбуженный шумом и ярким светом луны, диктатор увидал, что его жена Кальпурния рыдает во сне: у нее было видение, что мужа закалывают в ее объятиях и он истекает кровью.

С наступлением дня она начала уговаривать мужа не выходить из дому и отменить заседание сената или в крайнем случае принести жертвы и выяснить, насколько благоприятна обстановка. Как видно, и сам Цезарь стал колебаться, потому как он никогда ранее не замечал у Кальпурнии склонности к суеверию и приметам.

Но когда Цезарь решил отправить в сенат Марка Антония, дабы отменить заседание, то один из заговорщиков, и в то же время в особенности близкий диктатору человек Децим Брут Альбин, убедил его не давать новых поводов для упреков в высокомерии и самому отправиться в сенат хотя бы для того, чтобы самолично распустить сенаторов.

По одним данным, Брут вывел Цезаря за руку из дома и вместе с ним отправился в курию Помпея, по другим сведениям, Цезаря несли в носилках. И даже по дороге в сенат ему открылось несколько предостережений. Вначале ему встретился гадатель Спуринна, который предсказал Цезарю, что в иды марта ему надо остерегаться большой опасности. «А ведь мартовские иды наступили!» - шутливо заметил диктатор. «Да, наступили, но еще не прошли», спокойно отвечал гадатель.

Потом к Цезарю попытался обратиться какой-то раб, якобы осведомленный о заговоре. Однако, оттесненный окружавшей диктатора толпой, он не смог сообщить ему об этом. Раб вошел в дом и заявил Кальпурнии, что станет дожидаться возвращения Цезаря, так как хочет сообщить ему нечто очень важное.

В конце концов, Артемидор из Книда, гость Цезаря и знаток греческой литературы, тоже имевший достоверные сведения о намечающемся убийстве Цезаря, вручил ему свиток, в котором было изложено все, что он знал о подготовке к покушению. Увидев, что диктатор все свитки, вручавшиеся ему по дороге, передает окружавшим его доверенным рабам, Артемидор якобы подошел к Цезарю и сказал: «Прочитай это, Цезарь, сам, и не показывай кому-то другому, и немедленно! Здесь написано об очень важном для тебя деле». Цезарь взял в руки свиток, но из-за многочисленных просителей прочесть его так и не смог, хотя не раз пытался это сделать. Он вошел в курию Помпея, все еще держа в руках свиток.

Заговорщикам не раз казалось, что их вот-вот разоблачат. Один из сенаторов, взяв за руку Публия Сервилия Каску, сказал: «Ты от меня, друга, скрываешь, а Брут мне все рассказал». Каска в смятении не знал, что ответить, но тот, смеясь, продолжал - «Откуда ты возьмешь средства, необходимые для должности эдила?»

Сенатор Попилий Лена, увидав в курии Брута и Кассия, разговаривавших между собой, вдруг подойдя к ним пожелал им успеха в том, что они задумали, и посоветовал поторопиться. Брут и Кассий были очень напуганы таким пожеланием, тем более что, когда появился Цезарь, Попилий Лена задержал его при входе каким-то серьезным и весьма продолжительным разговором. Заговорщики уже готовились покончить с собой, прежде чем их схватят, но в этот момент Попилий Лена простился с диктатором. Стало понятным, что он обращался к Цезарю с каким-то делом, может быть просьбой, но только не с доносом.

Был обычай, что консулы входя в сенат совершают жертвоприношения И вот именно теперь жертвенное животное оказалось не имеющим сердца. Диктатор весело подметил, что что-то подобное с ним уже происходило в Испании, во время войны. Жрец отвечал, что он и тогда подвергался смертельной опасности, сейчас же все показания еще более неблагоприятны. Цезарь велел совершить новое жертвоприношение, но и оно оказалось неудачным. Не считая более возможным задерживать открытие заседания, диктатор вошел в курию и направился к своему месту.

Далее события в описании Плутарха выглядят так: «При появлении Цезаря сенаторы в знак уважения поднялись со своих мест. Заговорщики же, возглавляемые Брутом, разделились на две группы: одни стали позади кресла Цезаря, а другие вышли навстречу вместе с Туллием Цимбром просить за его изгнанного брата; с этими просьбами заговорщики проводили диктатора до самого кресла. Цезарь, усевшись в кресло, ответил отказом на их просьбу, а когда заговорщики подступили к нему с еще более настойчивыми просьбами, он выразил им свое неудовольствие.

Тогда Туллий схватив обеими руками тогу Цезаря стал стаскивать ее с шеи, что было знаком для заговорщиков. Народный трибун Публий Сервилий Каска первый нанес удар мечом в затылок; рана эта, однако, была неглубокой и не смертельной. Цезарь, повернувшись, схватил и удержал меч. Почти в одно и то-же время оба закричали: раненый Цезарь по-латыни: «Негодяй Каска, что ты делаешь?», а Каска по-гречески, обращаясь к своему брату: “Брат, помоги!” Не посвященные в заговор сенаторы, пораженные страхом, не смели ни бежать, ни защищать Цезаря, ни даже кричать.

Или сами убийцы оттолкнули тело Цезаря к цоколю, на котором стояла статуя Помпея, или оно там оказалось случайно. Цоколь был сильно забрызган кровью. Можно было подумать, что сам Помпеи явился для отмщения своему противнику, распростертому у его ног, покрытому ранами и еще содрогавшемуся. Цезарь, как говорят, получил 23 раны. Многие из заговорщиков, направляя удары против одного, в суматохе переранили друг друга».

Перед тем как напасть на Цезаря, заговорщики условились, что они все примут участие в убийстве и как бы отведают жертвенной крови. Потому и Брут нанес Цезарю удар в пах. Отбиваясь от убийц, диктатор метался и кричал, но, увидав Брута с обнаженным мечом, накинул на голову тогу и подставил себя под удары.

Эта драматическая сцена убийства Цезаря изображается античными историками довольно согласно, за исключением отдельных деталей: Цезарь, защищаясь, пронзил руку Каски, нанесшему ему первый удар, острым грифелем («стилем»), а увидав среди своих убийц Марка Юния Брута, якобы сказал по-гречески: «И ты, дитя мое!» - и после этого перестал сопротивляться.

Мать Брута - Сервилия - была одной из самых любимых наложниц Цезаря. Как-то раз он подарил ей жемчужину стоимостью 150 000 сестерциев. В Риме мало кто сомневался, что Брут - плод их любви, что не помешало молодому человеку принять участие в заговоре.

«После убийства Цезаря, пишет Плутарх, Брут выступил вперед, как бы желая что-то сказать о том, что было совершено. Но сенаторы, не выдержав, бросились бежать, сея в народе смятение и непреодолимый страх. Одни запирали дома, другие бросали без присмотра свои меняльные лавки и торговые помещения; многие бежали к месту убийства, чтобы взглянуть на произошедшее, другие бежали оттуда, уже насмотревшись.

Марк Антоний и Марк Эмилий Лепид, более близкие друзья диктатора, ускользнув из курии, спрятались в чужих домах.

Заговорщики во главе с Брутом, еще не успокоившись после убийства Цезаря, сверкая обнаженными мечами, собрались вместе и направились из курии на Капитолий. Они не были похожи на беглецов: радостно и смело призывали они народ к свободе, а людей знатного происхождения, встречавшихся им на пути, приглашали принять участие в их шествии.

На другой день заговорщики во главе с Брутом вышли на Форум и произнесли речи к народу. Народ слушал ораторов, не выражая ни неудовольствия, ни одобрения, и своим полным безмолвием показывал, что жалеет Цезаря, но чтит Брута.

Сенат же, заботясь о забвении прошлого и о всеобщем примирении, с одной стороны, почтил Цезаря божественными почестями и не отменил даже самых маловажных его распоряжений, а с другой - распределил провинции между заговорщиками, шедшими за Брутом, почтив их подобающими почестями; потому все думали, что положение дел в государстве упрочилось и вновь достигнуто наилучшее равновесие».

«Он часто говорил, что жизнь его дорога не столько ему, сколько государству - сам он давно уже достиг полноты власти и славы, государство же, если с ним что случится, не будет знать покоя и ввергнется в еще более бедственные гражданские войны», писал Светоний.

Эти слова Цезаря оказались пророческие. «После вскрытия завещания Цезаря выяснилось, что он оставил каждому римскому гражданину значительную денежную сумму, замечает Плутарх. Видя, как его труп, обезображенный ранами, несут через Форум, толпы народа не сохранили спокойствия и порядка; они нагромоздили вокруг трупа скамейки, решетки и столы менял с Форума, подожгли все это и таким образом предали тело сожжению.

Потом одни, схватив горящие головни, кинулись поджигать дома убийц Цезаря, а другие побежали по всему городу в поисках заговорщиков, чтобы схватить их и разорвать на месте. Но никого из заговорщиков найти не удалось, так как все они надежно попрятались по домам».

Когда по прошествии многих лет улеглось пламя жестокой гражданской войны, победитель император , наследник Цезаря и основатель Римской империи, соорудил мраморный храм Божественного Юлия в центре Форума на том месте, где пылал погребальный костер диктатора.

На протяжении всей истории Римской империи все императоры носили имя Цезаря: оно стало нарицательным и превратилось в титул.

БРУТ, МАРК ЮНИЙ (Marcus Iunius Brutus) (85?–42 до н.э.), римский сенатор. Брут происходил из семьи, сознательно культивировавшей тираноборческие традиции. По отцовской линии его род возводили к Луцию Юнию Бруту, свергнувшему в 509 до н.э. Тарквиниев; по материнской линии среди его предков был Гай Сервилий Агала, который в 439 до н.э. убил претендовавшего на диктаторскую власть Спурия Мелия. На самом деле эта родословная достаточно сомнительна: род Брутов с уверенностью прослеживается не далее конца 4 в. до н.э. После того как в 77 до н.э. отец Брута был предательски убит Помпеем Великим, мальчика усыновил брат его матери Квинт Сервилий Цепион, и потому современники нередко упоминали его как Квинта Цепиона Брута. Первое упоминание о Бруте как политической фигуре относится к периоду т.н. первого триумвирата, оформившегося в 60 до н.э. союза Цезаря, Помпея и Красса. Тогда Бруту было предъявлено ложное обвинение в подготовке покушения на Помпея (59 до н.э.). Вскоре (в 58 до н.э.) он отправился на Кипр (фактически в изгнание) в свите другого своего дяди, Марка Порция Катона. Возможно, к этому времени относится предоставление Брутом займа этой провинции под проценты. В следующий раз Брут отправился на восток в 53 до н.э., сопровождая своего тестя Аппия Клавдия, проконсула Киликии в Малой Азии. Быть может, эта поездка также была связана с финансовыми операциями.

Когда в 49 до н.э. началась гражданская война между Цезарем и Помпеем, Брут встал на сторону Помпея, убийцы своего отца. Без сомнения, к этому его побудил пример дяди Катона. Брут отличился в сражении при Диррахии, на Адриатическом побережье современной Албании. После решительного поражения Помпея при Фарсале в северной Греции (48 до н.э.) Цезарь не только сохранил Бруту жизнь, но и назначил на ответственные должности. Будущий убийца Цезаря стал проконсулом Цизальпийской Галлии (46 до н.э.), городским претором в Риме (44 до н.э.), на 43 до н.э. ему была обещана в управление Македония, провинция к северу от Греции, а в будущем – консульство. Несмотря на все эти знаки расположения со стороны Цезаря, Брут откликнулся на предложение Гая Кассия Лонгина умертвить великого диктатора и стал душой заговора. Традиционная версия обстоятельств убийства сделала бессмертным маленький штрих – горестное изумление Цезаря («И ты, Брут!»), увидевшего Брута среди нападающих.

После пламенной речи Марка Антония на похоронах Цезаря вожди заговора сочли за лучшее покинуть столицу. В сентябре 44 до н.э. Брут был уже в Афинах. Далее он отправился на север, в Македонию, провинцию, которую назначил ему Цезарь. Прежний проконсул Квинт Гортензий, сын знаменитого оратора Гортензия, признал законность притязаний Брута и передал ему провинцию вместе с армией.

Тем временем Антоний вытребовал у сената для себя, точнее, для своего брата Гая, Македонию. Однако когда Гай переправился через Адриатическое море, войска Брута заперли его в Аполлонии на побережье и принудили сдаться (март 43 до н.э.). После этого сенат утвердил Брута в должности проконсула Македонии, а после поражения Антония при Мутине в северной Италии (апрель 43 до н.э.) Брут с Кассием были назначены главнокомандующими войск восточных провинций. Первым делом Брут совершил поход на фракийцев, в основном ради добычи. Но когда в ноябре 43 до н.э. Антоний, Октавиан (будущий император Август) и Марк Эмилий Лепид образовали второй триумвират, Брут, который понимал, что ему придется воевать с этой новой коалицией, перебрался в Малую Азию, чтобы набрать здесь людей, флот и денежные средства, а потом присоединиться к Кассию. Драгоценное время было потрачено на сбор денег в Ликии на побережье Малой Азии и на острове Родос у ее берегов, и лишь во второй половине 42 до н.э. Брут и Кассий двинулись на запад. Встреча с армией Антония и Октавиана произошла в Македонии, где состоялось двойное сражение при Филиппах. В первом бою Брут одержал верх над Октавианом, но Кассий, которому показалось, что поражение неизбежно, покончил с собой. Во второй битве, примерно три недели спустя, Брут был разбит, после чего совершил самоубийство (23 октября 42 до н.э.).

Хотя Брута часто изображают человеком строгих правил, который боролся за республиканские свободы, отвергая излишнее кровопролитие, он очень далек от того, чтобы быть «благороднейшим из римлян», как назвал его Шекспир. Типичный сенатор-аристократ, он упорно отстаивал узаконенные привилегии и иные интересы нобилитета, класса, традиционно находившегося в Риме у власти. Проявленная Брутом суровость по отношению к провинциалам и его готовность сделаться проконсулом, к чему он был совершенно не подготовлен, говорят о его непоколебимой уверенности, что призвание людей, принадлежащих к его классу, состоит в том, чтобы править и использовать государственный аппарат в собственных интересах. Но с чем он не был в состоянии примириться, так это с присвоением одним человеком всей полноты власти. Однако нет сомнения в том, что у Брута, ученого и книжника (его именем великий оратор, писатель и политик Цицерон назвал один свой значительный трактат, а несколько других, не менее важных, были им посвящены Бруту), могли отыскаться и другие доводы в оправдание своего кровавого деяния. Греческая философия оправдывала убийство тирана, а соблазнение Цезарем Сервилии, матери Брута, могло дать ему в руки личные мотивы для убийства. Однако все эти соображения второстепенны: истинная вина Цезаря заключалась в принятии им должности пожизненного диктатора, dictator perpetuus. У Брута, несомненно пребывавшего под влиянием своего дяди Катона, которым он искренне восхищался (об этом свидетельствует и развод Брута с Клавдией ради женитьбы на Порции, дочери своего дяди, после его смерти, и панегирик, тогда же сочиненный Брутом Катону), сложилось непреклонное убеждение, что господствовать должно все сословие сенаторов, а не отдельный человек. Говоря словами самого Брута: «Я воспротивлюсь любой силе, которая поставит себя выше закона».

Второй триумвират

Союз сторонников единоличной власти, которые видели идеал управления государством в той модели, которую предложил Цезарь, когда объявил себя пожизненным диктатором, сложился не сразу. Первоначально дороги будущих триумвиров (от лат. tres viri — «три человека») сильно расходились — юный Октавиан (ему не было и двадцати, когда был убит Цезарь), которого Цезарь объявил своим приемником, пытался заигрывать с аристократическими и торговыми кругами Рима и Италии.

Антоний, Лепид и Октавиан создали триумвират подобно Цезарю и Крассу

Антоний, пользовавшийся уважением и любовью ветеранов Цезаря, обладавший несомненным полководческим талантом и военной доблестью пытался проводить самостоятельную политику, и едва не был разбит. Однако попустительство Октавиана, а после и открытое сотрудничество нового Цезаря и Антония до такой степени укрепили позиции обоих наследников, что те в 43 году до н. э. решили официально заключить союз на пять лет, известный нам как второй триумвират и узаконить его. Это отличало объединение от первого триумвирата Помпея, Красса и Цезаря, который был тайным соглашением.

Третьим участником стал Марк Эмилий Лепид, который не побоялся выступить посредником между Октавианом и Антонием за что и получил место в триумвирате. Как и первом триумвирате, участники поделили между собой подконтрольные территории (восточные провинции находился в руках республиканцев, бежавших туда из Италии). Лидером триумвирата, да и всей цезарианской партии считался Марк Антоний — Август был еще молод, а Лепид просто был довольно заурядной личностью. Триумвиры обладали фактически неограниченными полномочиями, как издавать законы, так и приводить их в исполнение.

Утро сенаторской казни

Новые хозяева Италии и западных провинций тут же принялись пополнять казну и устранять врагов излюбленным в Риме способом — составлением особых списков людей, объявлявшихся вне закона, чья жизнь отныне ничего не стоила. Такие списки назывались проскрипциями и широко применялись в Риме с начала века. Предавались смерти многие видные аристократы и сенаторы (вне закона, например, был объявлен Цицерон) и богатые финансисты и откупщики, у которых явно было чем поживиться. Рим был в смятении — человек мог быть схвачен посреди дня своими же слугами или заколот солдатами, которых триумвиры привели с собой. Вещи «врагов народа» продавались с аукциона, но так как в городе заправляли солдаты и цезарианцы, то люди старались не покупать вещи с аукционов, несмотря на привлекательные цены, боясь обнаружить свое богатство.

Марк Антоний

Невысокие прибыли, полученные от проскрипций, не могли утолить жажду золота триумвиров — от Цезаря им досталось 43 легиона и более 100 тысяч вспомогательных войск (ок. 250 тысяч солдат и офицеров). Многие солдаты ждали пожалований еще за кампании Цезаря в Греции и Испании, а средств катастрофически не хватало. Даже несмотря на чрезвычайные налоги, новые конфискации и грабежи солдат удавалось удерживать только благодаря новым обещаниям щедрых пожалований. Да и волнения в Италии становились все более реальной перспективой — долго так продолжаться не могло, нужна была война.

Восточные «консулы»

Главными противниками триумвиров были убежденные республиканцы и главные участники убийства Цезаря Гай Кассий Лонгин и Марк Юний Брут. Единые по своим воззрениям, они были кардинально разными людьми: Кассий был доблестным воином и талантливым полководцем и в этом качестве не уступал, быть может, Марку Антонию. Брут же был настоящим гражданином, стоиком, человеком более склонным к наукам, чем к политической деятельности. Он основательно тяготился той ношей, которую ему пришлось взвалить на свои плечи, что, как станет ясно ниже, сыграло важную роль в исходе Гражданской войны.

Карта войны второго триумвирата и республиканцев

Кассий и Брут решили воспользоваться смутой в Риме и максимально укрепить свое влияние на востоке. Был заключен договор с парфянским царем, который обязывался не вторгаться в римские владения в ближайшие годы. Отпавшие или колеблющиеся царства были приведены в покорность (например, на Родосе Кассий захватил 8500 талантов), республиканцы установили контроль над морскими коммуникациями и устранили угрозу со стороны Египта Клеопатры. Нужно сказать, что в это время восточные провинции Рима были значительно богаче своих западных соседей, которые, в свою очередь, поставляли отличных солдат, которых там было в избытке. Таким образом, противостояние восточных и западных провинций в очередной раз разрешалось в споре золота с железом.

Цезарианцы имели более 40 легионов, но в Греции было меньше половины

Летом 42 года до н. э. Кассий и Брут объединили свои армии в Малой Азии и переправились через черноморские проливы в Европу. Они решили во что бы то ни стало разгромить силы цезарианцев и возродить старую-добрую Римскую республику. И они имели для этого все возможности: их армия насчитывала 17 легионов, которые были прекрасно снабжены и экипированы, обозы ломились от золота, которое, как известно, незаменимо на войне, на море господствовал флот республиканцев, что сильно осложняло жизнь их противникам. Казалось, нужно немного терпения и удачи и Рим сам падет к их ногам. Но, как это часто бывает, вышло немного иначе.

Все дороги ведут… в Грецию?

Непростая политическая и финансовая ситуация заставляла цезарианцев искать решительного сражения — только битва могла разрешить все их проблемы. В таком случае Антоний и Октавиан должны были сосредоточить войска на Балканах, которые являлись некоей границей с республиканцами. Но даже переправа войск из Италии в Иллирию (ок. 130 км) вызывала серьезные затруднения — триумвиры не контролировали Сицилию и Сардинию, где закрепился Секст Помпей (сын Гнея Помпея Великого), и не имели господства на море.

В битве на стороне республиканцев участвовал юный поэт Гораций

Так или иначе, Антонию удалось переправить сперва 8 легионов, а когда он узнал, что Кассий и Брут якобы всеми силами теснят эти 8 легионов и угрожают Иллирии и Греции, он сумел довести число легионов до 20 (примерно 110 000 человек), а так же сосредоточил 13 000 кавалерии. Этими силы (кроме одного легиона, оставленного в Амфиполне) цезарианцы и располагали на поле боя при Филиппах. В рядах армии Антония и Октавиана сражались многие ветераны Цезаря, которые были вновь призваны на службу.

Римские солдаты времен Гражданских войн

Республиканская армия, закрепившаяся на холмах перед Филиппами, насчитывала 17 легионов неполного состава (ок. 90 000 человек) и 22 000 кавалеристов. Кроме того, легионы были усилены отрядами пехоты из восточных царств (например, малоазийскими кельтами). Республиканская армия была более разношерстной, легионы имели более слабый личный состав.

И если тактически триумвиры имели несомненное преимущество, то стратегически все козыри были на руках у Кассия с Брутом — они закрепились на удачной позиции на холмах, в то время как из противники вынуждены были разбить лагерь в болотистой низине. Республиканцы организовали подвоз продовольствия и снабжения для армии, а запасы их противников все таяли и таяли — Антоний не подавал виду, но положение становилось все более серьезным. Кассий твердо старался придерживаться стратегии изнурения: в случае, если так пошло бы дальше армия триумвиров могла просто разбежаться.

Однако и солдаты Кассия, а особенно Брута, который не обладал таким авторитетом, изнывали от безделья, когда противник был у них под носом — Антоний (он фактически командовал обеими армиями — Октавиану нездоровилось) день за днем выводил войска для боя, вызывая противника. Республиканским солдатам не было дела до стратегии, они хотели вернуться домой к семьям в Италию. В такой атмосфере началась битва при Филиппах.

Саперная борьба

Причиной сражения стал довольно необычный повод — инженерный и контринженерные работы обеих сторон. Дело в том, что Антоний, решил форсировать события: всю вторую половину сентября он продолжал выводить войска для боя, а в это же время прорубал дорогу через болота, чтобы отрезать республиканцев, закрепившихся на холмах, от подвоза продовольствия. Работы проводились так тихо и искусно, что даже Кассий до последнего момента ничего не подозревал. Когда же вскрылась правда, Кассий решил отрезать сообщения Антония с этой дорогой, перекрыв ее стеной.

План сражений при Филиппах

3 октября 42 года до н. э. Антоний заметил легионеров Кассия, которые выдвинулись для постройки стены. Он решил использовать этот момент чтобы спровоцировать республиканцев на сражение: он развернул свое правое крыло против укреплений Кассия и двинул вперед.

Битва

Кассий не ожидал подобной дерзости — нападение на равную по численности армию, которая обороняет полевые укрепления, было совершенным безумием. Однако Антоний не только решился на риск, но и имел довольно точный расчет: пока основная часть его армии сражается с легионерами Кассия, несколько легионов он отправил на штурм главного лагеря Кассия, который он укреплял вот уже несколько недель. Так как лагерь был хорошо укреплен, он почти не охранялся — все солдаты были выведены в поле для работ по постройке стены, чтобы оборвать коммуникации Антония.

Западные провинции были за триумвирами, восточные — за республиканцами

Легионеры Антония атаковали лагерь Кассия и после продолжительной схватки сумели им овладеть. Солдаты Кассия, увидев, что лагерь взят и не имея общего командования над собой, начали разбегаться. Впрочем, никакого серьезного преследования не велось — цезарианцы стремились пограбить лагерь противника.

Брут и Кассий при Филиппах, кадр из т/с Рим

Казалось бы — убедительная победа триумвиров. Но только на одном фланге. Противоположный фланг, которым командовал Октавиан, поправившийся и прибывший в действующую армию, был совершенно разгромлен. Солдаты Брута бросились в атаку на ничего не подозревающих солдат Гая Цезаря, опрокинули их и гнали до самого лагеря, который республиканцам так же удалось захватить. С этого момента войска Брута превратились в такую же неуправляемую толпу — они принялись грабить и бесчинствовать в лагере, самому Октавиану удалось спастись по счастливой случайности: ему якобы приснился дурной сон и его лекарь посоветовал ему в этот день держаться подальше от лагеря, что и спасло будущего Августа.

Потеря для Республики

Фактически, на этом сражение и завершилось — солдаты потащили награбленной к себе в лагерь, вступая в редкие стычки. Потери республиканцев в этот день доходят до 8 000, однако триумвиры потеряли, по сообщениям историков, вдвое больше. Стратегически ситуация не изменилась, что так же было на руку Бруту. Однако республиканскую армию постигло страшное несчастье: Гай Кассий Лонгин, единственный республиканский полководец способный потягаться с Антонием был убит. По преданию, он якобы увидел отряд солдат, посланный к нему от Брута сообщить о победе над Октавианом, и посчитал их за врагов. В этот момент он попросил своего вольнотпущенника подержать меч и сам бросился на него. Однако в реальности он, скорее всего, был убит кем-то из своего окружения, кто был подкуплен триумвирами или зарублен во время неразберихи в лагере.

Второе сражение

Брут не был способным командиром и, в конце концов, уступил просьбам, мольбам и требованиям солдат, провоцируемых цезарианцами, вступить в еще одно сражение. Бой состоялся через три недели после первого (23 октября) и отличался большой ожесточенностью, но Антоний смял левый фланг Брута и обратил его армию в бегство. Сам Брут покончил с собой не надеясь на снисхождение победителей.

Смерть Кассия стала приговором для республики

В течение короткого промежутка времени после сражения за ним последовали представители многих аристократических родов, сражавшихся на стороне республиканцев (напр. единственный сын Катона Младшего). Армия осталась обезглавленной и быстро начала переходить на сторону победителей целыми легионами.

Победа триумвиров?

Героем этой короткой, но эффектной кампании в Македонии стал Антоний — именного его теперь считали не только одним из выдающихся полководцев современности, но именно ему прочили место нового римского диктатора и владыки вопреки воле Цезаря. Идея республики стремительно уходила в прошлое, как бы ни старались триумвиры прикрыться традиционными республиканскими институтами и традициями.

Pax Romana Октавиана Августа

Пока что триумвират продолжал существовать и функционировать, но с исчезновением с политической арены мощного республиканского противовеса, противоречия между Октавианом и Антонием все более обострялись. Это приведет к еще одной масштабной войне между бывшими соратниками, в которой, как известно, Август одержит победу. Столетие кровавых потрясений, смут, войн, нищеты и предательств закончится установлением т. н. Августова мира — на 50 лет в империи забудут о том, что такое военные перевороты и гражданские войны. Но это уже совсем другая история.