Исторические книги ветхого завета, от бытия до Есфири, повествуют о восстановлении и падении еврейского народа.

Книги поэтические, от Иова до песни песней, примерно говоря, описывают золотой век еврейского народа.

Пророческие книги, от Исаии до Малахии, относятся к падению еврейского народа.

Пророческих книг насчитывается 17, а пророков 16, так как пророк Иеремия написал две книги: одна названа его именем, а другая — плачем Иеремии.

Пророческие книги еще подразделяются на книги «больших» и «малых» пророков.

Большие пророки: Исаия, Иеремия, Иезекииль, Даниил.

Малые пророки: Осия, Иоиль, Амос, Авдия, Иона, Михей, Наум, Аввакум, Софония, Аггей, Захария, Малахия.

Подразделения эти обоснованы на величине книг. Каждая из книг трех пророков: Исаии, Иеремии и Иезекииля в отдельности больше всех 12 книг малых пророков вместе взятых. Книга Даниила является почти одинаковой по размеру с двумя большими книгами малых пророков — Осии и Захарии. Все читатели библии должны выучить на память имена пророков для того, чтобы скоро находить их книги.

Подразделения пророков по времени: 13 из них были связаны с разрушением еврейского царства, а три пророка содействовали его восстановлению.

Разрушение нации произошло в два периода:

Северное царство пало в 734-721 до р.х. Перед этим периодом и во время этого периода пророками были: Иоиль, Иона, Амос, Осия, Исаия и Михей.

Южное царство пало в 606 — 586 до р.х. В это время пророками были: Иеремия, Иезекииль, Даниил, Авдия, Наум, Аввакум, Софония.

Восстановление царства произошло в 535 — 444до р.х. Участвовали в этом пророки аггей, захария, Малахия, Их пророчества в главном были направлены следующим образом:

Пророк Амос и Осия — к Израилю.

Пророк иона и Наум — к Ниневии.

Пророк Даниил — к Вавилону.

Пророк Иезекииль — к вавилонским пленникам.

Пророк Авдия — к Едому.

Пророк Иоиль, Исаия, Михей, Иеремия, Аввакум, Софония, Аггей, Захария, Малахия — к Иуде.

Исторические события Служение пророков было вызвано отступлением от Бога десяти колен в конце царствования Соломона (см. 3 царств 12)По политическим соображениям, чтобы держать оба царства разделенными, северное царство ввело в своей среде египетскую религию поклонения тельцу. Скоро к этому они добавили поклонение Ваалу, которое позже распространилось и в южное царство. В это критическое время, когда имя Бога уже не упоминалось и отпадение от Бога угрожало божьим планам спасения человеческого рода, Бог начал посылать своих пророков.

Пророки и священники. Священники обычно назначались быть в народе учителями. Они были наследственным классом и временами были самыми извращенными людьми в народе. Все же они считались религиозными учителями. Вместо того, чтобы удержать народ от греха, они вмести с ним грешили и были вождями беззакония. Пророки не были наследственным классом. Каждый из них имел свое призвание от Бога. Они происходили из всякого звания.

Иеремия и Иезекииль были священниками, и, возможно, Захария и Исаия. Даниил и Софония были из царского рода Амос был пастухом. Кем были остальные — нам неизвестно.

Служение и слово пророков:

1. Спасти народ от идолопоклонства и беззакония.

2. Не достигнув этой цели, объявить народу их погибель.

3. Но не полное уничтожение. Остаток будет спасен.

4. Из этого остатка произойдет некто, который обратит все народы к Богу.

5. Этой личностью будет великий муж, который произойдет из дома Давидова. Пророки называли его «отрасль». Род Давидов, в одно время весьма сильный, в дни пророков весьма ослабел и нуждался в восстановлении, чтобы из этого рода произошла «отрасль» быть царем царей.

Период пророков Время пророков приблизительно охватывало около 400 лет (800-400 до р.х.). Главным событием этого времени было разрушение Иерусалима, хронологически, в половине этого периода. В связи с этим событием, так или иначе, семь пророков служили народу. Вот их имена: Иеремия, Иезекииль, Даниил, Авдия, Наум, Аввакум, Софония. Падение Иерусалима было самым сильным временем активности пророков, которые старались объяснить и предотвратить его падение. Говоря по человечески, сам Бог допустил его падение, но сделал все возможное предотвратить его разрушение. Иногда господь допускает существование какого нибудь учреждения, свидетельствующего о Боге, если это учреждение даже полно нечестия и отступления. Возможно, что на этом основании Бог допустил существование папства в средние века. В это время Бог послал ряд выдающихся пророков, чтобы спасти Иерусалим. Потерпев неудачу спасти отступный святой город, пророки очень ясно дали божественное объяснение и заверение, что падение божьего народа не заканчивает божьи намерения и что после наказания будет восстановление и светлое будущее для божьего народа.

Общественные проповеди пророков В современной литературе о пророках уделяется большое внимание общественным проповедям пророков, их порицание политической коррупции, притеснения и морального разложения в народе. Больше всего пророки были обеспокоены идолопоклонством в народе. Приходиться удивляться, что многие теперешние исследователи пророческих речей не придают этому значения.

Предсказательное значение речей

Некоторые критические исследователи уменьшают предсказательное и пророческое содержание библии. Но оно находится в книгах библии. Самой преобладающей мыслью ветхого завета есть то, что Иегова, Бог евреев, в определенное время станет Богом всех народов мира. Последовательная генерация ветхозаветных авторов, начиная общими и кончая детальными описаниями, говорит как это случится. И хотя сами пророки не Всегда понимали полное значение своих слов, и если даже некоторые из предсказаний затуманены в исторических событиях их времени — все же полная картина учения Христа и распространения христианства по всему миру очень ясно предсказана в деталях, языком, который нельзя отнести ни к чему другому.

Идеи каждого пророка, выраженные одной строчкой:

Иоиль: видение евангельского века, собирание народов.

Иона: заинтересованность Бога Израиля врагами Израиля.

Амос: дом Давида будет править миром.

Осия: Иегова в определенное время будет Богом всех народов.

Исаия: у Бога сохранится остаток для славной будущности.

Михей: грядущий царь из Вифлиема и его мировая власть.

Наум: приближающееся наказания Ниневии.

Софония: новое откровение, названное новым именем.

Иеремия: грех Иерусалима, его падение и будущая слава.

Иезекииль: падение и восстановление Иерусалима и его будущее.

Авдий: Едом будет окончательно разрушен.

Даниил: четыре царства и божье вечное царство.

Аввакум: полное торжество народа Иеговы.

Аггей: второй храм и грядущий славнейший храм.

Захария: грядущий царь, его дом и царство.

Малахия: заключительное пророчество мессианского народа.

История и приблизительное время пророков

Израильские цари			Иудейские цари			Пророки
Иеровоам	22 года	933-911	Ровоам	17 лет	933-916
Нават	2 года	911-910	Авия	3 года	915-913
Вааса	24 года	910-887	Аса	41 год	912-872
Ассирия становится мировой державой (около 900 г. До Р. Х.)
Ила	2 года	887-886
Зимврий	7 дней	886
Амврий	12 лет	886-875
Ахав	22 года	875-854	Иосафат	25 лет	874-850	Илия	875-850
Охозия	2 года	854-853	Иорам	8 лет	850-843	Елисей	850-800
Иорам	12 лет	853-842	Охозия	1 год	843
Ииуй	28 лет	842-815	Гофолия	6 лет	843-837
Бог начал «обрезывать» Израиля (4Цар. 10:32)
Иоахаз	17 лет	820-804	Иоас	40 лет	843-803	Иоиль	840-830
Иоас	16 лет	806-790	Амасия	29 лет	843-775
Иеровоам-2	41 год	790-749	Озия	52 года	787-735	Иона	790-770
Захария	6 месяцев	748	Иофам	16 лет	749-734	Амос	780-740
Селлум	1 месяц	748				Осия	760-720
Менаим	10 лет	748-738				Исаия	745-695
Факия	2 года	738-736
Факей	20 лет	748-730	Ахаз	16 лет	741-726	Михей	740-700
Пленение Израиля (734 г. до Р. Х.)
Осия	9 лет	730-721	Езекия	29 лет	726-697
Падение Израиля 721 г. до Р. Х.
			Манассия	55 лет	694-642
			Амон	2 года	641-640
			Иосия	31 год	639-608	Софония	639-608
			Иоахаз	3 месяца	608	Наум	630-610
			Иоаким	11 лет	608-597	Иеремия	626-586
Падение Ассирии 607 г. До Р. Х. и приход к мировому господству Вавилона
			Иехония	3 месяца	597	Аввакум	606-586
			Седекия	11 лет	597-586	Авдий	586
Иерусалим захвачен и сожжён (606-586) Пленение (606-536)
						Даниил	606-534
						Иезекииль	592-570
Падение Вавилона 536 г. до Р. Х. и приход к господству Персии.
Возвращение из плена (636 г. до Р. Х.
			Иисус	536-516		Аггей	520-516
			Зоровавель	536-516		Захария	520-516
Восстановление храма (520-516 гг.)
			Ездра	457-430
			Неемия	444-432		Малахия	450-400

– сын Еноса, внук Сифа, отец Малелеила, потомок Адама

– сына Каинана, потомок Сифа

– отец Еноха, потомок Сифа

– сын Иареда, был вознесен к Богу, не умирая

Мафусал – сын Еноха, дедушка Ноя

– отец Ноя, сын Мафусала

– последний из десяти допотопных патриархов и герой потопа

Сим – старший сына Ноя, и предок Израиля. Прямой предок Авраама

Линия Каина

• – первородный сын Адама, убил Авеля
• Енох – сын Каина
• Ирад – сына Еноха
• Мехиаель – сын Ирада
• Мафусал – “человек Божий”, потомок Каина
• – пятое колено по линии Каина. Первый многоженец в Библии.
• – сын Ламеха, последний из Каинового колена.

Библейские персонажи: патриархи после Потопа

Патриархами в Священном Писании называются библейские персонажи, которые являлись благочестивыми родоначальниками народа Божия (еврейского), жившие до закона, данного на горе Синай.

• – третий сын Сима, внук Ноя, родился через два года после потопа.
• Евер – потомок Сима, предок Авраама, последний из благочестивых патриархов до рассеяния народов.
• Фалек – сын Евера, предок Авраама (и Иисуса), признан прародителем всех Семитских народов Двуречья.
• - сын Харрана (Арана), племянник Авраама.
• – отец Авраама, его религиозная практика горячо обсуждается и по сей день
• – “отец множества”, первый еврейский патриарх, сын Фарры, потомок Ноя. Первоначально известный как Аврам.
• – единственный сын Авраама от Сарры и патриарх израильского народа
• Иаков – предок израильского народа и родоначальник 12 колен Израиля. Сын , младший брат-близнец Исава, муж Лии и Рахили. Бог изменил его имя на “Израиль”.

Двенадцать Колен Израилевых (сыны Иакова, он же Израиль)

• Асир – восьмой сын Иакова и Зелфы (служанки Лии), родоначальник колена Асирова.
• Вениамин – двенадцатый и последний из сыновей Иакова; основатель Вениаминова колена. Саул, первый царь Израиля, был из колена Вениаминова.
• Дан – пятый сын Иакова и первенец Иакова от Валлы. Основатель Данова колена.
• Гад – седьмой сын Иакова и Зелфы, основатель колена Гадова.
• Иссахар – девятый сын Иакова, пятый, рожденный от Лии; основатель колена Иссахарова; о его личности известно мало.
• Иосиф – одиннадцатый сын Иакова. Его потомство было разделено на 2 колена: Ефремово колено и Манассиино колено. Иосиф был увезен в Египет в качестве раба, был переводчиком фараона.
• Ефрем – второй и младший сын Иосифа, основатель колена Ефремова.
• Манассия – сына Иосифа, основатель Манассииного колена.
• Иуда – четвертый сын Иакова и родоначальника колена Иудина. Царь Давид был из колена Иудиного.
• Неффалим – шестой сын Иакова от Валлы, родоначальник колена Неффалимова.
• Рувим– первый сын Иакова и Лии, родоначальник колена Рувимова.
• Симеон – второй сын Иакова от Лии.
• Завулон – десятый сын Иакова и шестой сын Лии.

От образования нации до создания царства.

• Иуда – четвертый сын Иакова и прародитель племени Иуды.
• Есром – правнук Иакова, внук Иуды, предок царя Давида.
• Аминадав – отец Наасона, предок Давида и Иисуса
• Наасон – имя означает “змея”; вождь племени Иудина в пустыне.
• – герой ; Вооз женился на Руфи и стал отцом Овида (дед Давида)
• Овид – сын Вооза и Руфи, отец Иессея, дед царя Давида
• Иессей – это имя означает “мужественный”; отец царя Давида, жил в Вифлееме, имел восемь сыновей (из которых Давид был младшим) и две дочери.
• – имя означает “любимый” или “возлюбленный”; первый царь, объединивший Израиль и Иудею, правил с 1005 по 965 г. до н. э.

Библейские персонажи: Библейские пророки

Большие пророки

• Исаия – о данном библейском персонаже известно сравнительно мало. Пророк Иудейского царства. Был пророком во времена правления иудейских царей Озии, Иоафама, Ахаза и Езекии; автор библейской .
• – принадлежал к колену Вениаминову; пророк в Иудее до ее падения в 586 г. до н. э.; известен как плачущий пророк, автор и .
• Иезекииль – иудейский священник и пророка. Был угнан в плен в Вавилон в 597 г. до н. э.; обладал доскональным знанием Иерусалимского храма. Автор .
• – человек необычайной мудрости и праведности; член иудейской знати, угнан в Вавилон в 597 г. до н. э. Автор .

Двенадцать малых пророков.

• Осия – осуществлял пророческое служение в течение того периода, когда Ассирия устанавливала новый режим господства на Востоке. Его предсказания записаны в . Был женат на блуднице, часто именуется как “пророком судьбы”.
• Иоиль– сын Вафуила; жил в Иерусалиме, упоминается по имени только один раз в Ветхом Завете – в предисловии к .
• – пророк, живший около 750 г. до н. э., проповедовал в Северном царстве; был современником Исаии и Осии, был призван напомнить людям о карающем правосудия Божием и призвать их к покаянию; выступал против разрыва между очень богатыми и очень бедными.
• Авдий – четвертый из малых пророков; вероятно, современник Иеремии и Иезекииля; мало известно о его личности. Автор .
• Иона – сын Амафиина; пророк Северного царства (около 800 г. до н. э.). Автор
• Михей – пророчествовал примерно в 737-696 до н. э. в Иудее. Современник Исаии, Амоса и Осии; осуждал царя Ахава; пророчествовал о будущем разрушении Иерусалима и будущем восстановление Иудейского государства; предсказал, что Мессия родится в Вифлееме.
• Наум – очень мало известно о его личности; писал о падении Ассирийского царства; возможно, писал свои пророчества около 615 г. до н. э.
• Аввакум – как полагают, жил в Иерусалиме, и, вероятно, был современником Иеремии и Софонии.
• Софония – пророчествовал во дни Иосии, царя Иудейского (641-610 до н. э.), Современник Иеремии, с которым у него много общего; смело выступал против религиозного и нравственного растления.
• Аггей – еврейский пророк во время строительства второго храма в Иерусалиме; работы по восстановлению храма возобновились благодаря его и усилиям и усилиям пророка Захарии.
• Захария – был современником Аггея; сыграл значительную роль в восстановлении храма.
• , автора Ветхого Завета, о котором практически ничего не известно.

Библейские персонажи: Библейские цари

Объединенная монархия (Израиля и Иудеи)

• Саул – первый царь Израиля, сын Киса из колена Вениаминова; помазан на царство Самуилом, правил с 1020-1000 до н. э.
• –правил с 1005-965 до н. э.
• Соломон – десятый сын Давида и второй сын Вирсавии; третий царь Израиля, царствовал 40 лет около 1000 до н. э.

Правители Израиля (Северное Царство)

• Иеровоам I- сына Навата, царь Северного Израильского Царства после восстания десяти северных израильских племен против Ровоама, которое положило конец Объединенной монархии; царствовал 22 года от 922 до н. э. 901.
• Нават – сын и наследник Иеровоама, второй царь Северного Израильского, царствовал в течение двух лет от 901 до 900 г. до н. э..
• Вааса – царствовал 23 года (около 900 – 877 г. до н. э.). Пришел к власти, убив предыдущего царя Навата.
• Ила – сын Вааса, который сменил его в качестве 4-го царя израильского, воцарился он примерно в 877 – 876 г. до н. э.; был убит (вместе с семьей).
• Зимри – царь Израиля в течение семи дней около 876 г. до н. э.; убийца царя Илы, был сожжен заживо.
• Фамния, сына Гонафова; правил с о 876 – 871 до н. э.;
• Амврий –царствовал 12 лет (примерно 876 – 869 г. до н. э.)
• Ахав – царствовал в течение 22 лет (с 869 – 850 г. до н. э.) женился на Иезавели (дочь тирского царя), стремился распространить поклонение Ваалу.
• Охозия – сын Ахава и Иезавели; царствовал примерно с 850 – 849 до нашей эры; исторические документы фиксируют, что моавитяне восстали против него. Охозия погиб, упав с крыши галереи своего дворца. Не имел сыновей. После Охозии власть наследовал его младший брат.
• Иорам – сын Ахава и Иезавели и брат царя Охозии; царствовал 12 лет (примерно 849 – 842 г. до н. э.); поклонялся Ваалу; убит собственным военачальником Ииуем стрелой в спину.
• Ииуй – сын Иосафата,; царствовал с 842 – 815 г. до н. э. после убийства Иорама.
• Иоахаз, сын Ииуя; царствовал семнадцать лет (примерно 815 – 801 год до н. э.).
• Иоас – сын Иоахаза; царствовал 16 лет (примерно 801 – 786 г. до н. э.).
• Иеровоам II – сын и преемник Иоаса; правили в течение 41 года (примерно 786 -746 до н. э.), одержал победу над Сирийцами; поощряk поклонение золотым тельцам; царствовал во времена пророков Осии, Иоиля, и Амоса.
• Захария – сын Иеровоама II; правил в течение 6 месяцев (746 – 745 г. до н. э.);
• Селлум – изначально капитан в армии царя Захарии, он вступил в заговор против Захарии и убил его; царствовал “месяц дней”, прежде чем другой капитан из армии Захарии предал его смерти и воцарился вместо него.
• Менаим – царствовал 10 лет (примерно 745 – 736 г. до н. э.) после убийства Селлума. Как полагают ученые, Менаим умер от естественных причин. На троне его сменил сын.
• Факия – сын Менаима; царствовал 2 года (примерно 742 – 740 г. до н. э.) Был убит в крепости царского дворца в Самарии.
• Факей – сына Ремалиина, капитан в армии царя Факии, которых он и убил, чтобы стать царем; царствовал в течение нескольких лет (примерно 737 – 732 г. до н. э. (дата его правления до сих пор обсуждается)); был убит Осией, который захватил трон.
• Осия – сын Илы, последний царь царства Израиль. Правил примерно 732 – 721 г. до н. э.

Царство Иудейское (Южное Царство)

• Ровоам – сын Соломона, внук Давида; был царем Иудейского царства, царствовал с о 932 – 915 г. до н. э.
• Авия – сын Ровама, внук Соломона, правнук Давида; четвертый король из колена Давида и второй правитель Иудейского царства; имел 22 сына и 16 дочерей от 14 жен; сражался с царем Иеровоамом I в попытке объединить два царства.
• Аса – сын Авия; царствовал 41 год (913-873 до н. э.); был ревностно предан Богу и пытался избавить страну от идолопоклонства.
• Иосафат – сын Аса, царствовал 25 лет (примерно 871 – 849 до н. э.).
• Иорам, сына Иосафата; царствовал 8 лет (849 – 842 г. до н. э.); пытаясь закрепить свою власть, он убил шесть братьев и вступил в сговор с Северным царством, женившись на дочери царя Ахава.
• Охозия – сын Иорама; царствовал в течение одного года (842 г. до н. э.); был младшим сыном Иорама.
• Гофолия – дочь царя Ахава и царицы Иезавели; царствовала 6 лет (842-837 до н. э.); распространяла культ Ваала в Иудее, приказала казнить всех возможных претендентов на трон.
• Иоас – единственный выживший сын Охозии после расправы Гофолии; взошел на престол в возрасте 7 лет, царствовал 40 лет (примерно 837 – 800 гг. н. э.). Был убит своими слугами.
• Амасия – сын Иоаса; занял престол после убийства его отца в возрасте 25 лет; царствовал 29 лет (797-768 до н. э.). Вступив на престол, приказал казнить убийц его отца, но, вопреки обыкновению, позволил детям предателей жить. Был убит в Лахисе.
• Озия – сын Амасии; царствовал 52 года (примерно 783 – 742 г. до н. э.); был верен Богу во время его раннего правления; был поражен проказой за то, что ослушался Бога.
• Иофам – сын Озии; царствовал 11 лет (примерно 742 – 735 до н. э.). Современник пророков Исаии, Осии, Амоса и Михея, к чьим советам он прислушивался.
• Ахаз – сын Иофама; царствовал 16 лет (примерно 732 – 729 г. до н. э.). Предавался грубому идолопоклонству и даже приносил в жертву собственных детей своих богам языческим.
• Езекия – сын Ахаза; царствовал 29 лет (примерно 715 – 686 г. до н. э.), вступив на престол, немедленно поручил священникам и левитам, начать ремонт храма. Был современником пророков Исаии и Михея; умер от естественных причин в возрасте 54 лет, и ему наследовал его сын Манассия.
• Манассия – сын Езекии; занял престол в возрасте 12 лет и царствовал 55 лет (примерно 687 – 643 г. до н. э.). Отменил реформы, проведенные его отцом Езекией и вновь восстановил языческий культ.
• Аммон – сын Манассии, царствовал в течение 2 лет (642 – 640 до н. э.).
• Иосия – сын Амона, занял трон в 8 лет после убийства отца и царствовал 31 год (641 – 610 до н. э.). Проводил религиозные реформы, организовал ремонт храма, во время которого Хелкия обнаружил “книгу закона Моисеевого”. Многие ученые полагают, что это была копия книги . Находка книги побудила Иосию возобновить древний Завет с Богом. Он приказал разрушить языческий идолы и эмблемы Ваала, а также сжечь кости умерших жрецов. Иосия умер в бою против египтян.
• Иоахаз – сын Иосии, пренебрегал реформами отца, царствовал всего 3 месяца в 609 г. до н. э., а, умер в изгнании.
• Иоаким – сына Иосии, царствовал 11 лет (608 – 597 г. до н. э.). В 598 г. до н. э. он умер, и его тело было выброшено за стены города
• Иехония – сын Иоакима; царствовал 3 месяца и 10 дней (с 9 декабря 598 до 15/16 марта 597 г. до н. э.) Иеремия проклял его и его потомков. Упоминается в , как предок Иосифа. Свергнут с престола Навуходоносором II, царем Вавилонским
• Седекия – последний царь Иудеи. Согласно Библии, был посажен на трон царем Навуходоносором II в 597 г. до н. э. в возрасте 21 года. Был угнан в вавилонский плен, где он и оставался пленником до самой своей смерти.

Персонажи Нового Завета.

Иисус Христос и его родственники.

• Иисус – не нуждается в представлении, Спаситель, Мессия и центральный персонаж Нового Завета.
• , жена Иосифа, известная как “Богоматерь” из-за ее девственного зачатия. В Евангелие от Иакова указаны имена ее родителей – Иоаким и Анна; ее смерть не описана в Библии.
• – сын Иакова, муж Марии, потомок Давида; в последний раз упоминается в Библии, когда Иисусу было 12 лет. Отсутствие более поздних упоминаний наводит на мысль, что он, возможно, умер в молодом возрасте. По профессии – высококвалифицированный мастер по дереву, камню или металлу.

Братья Иисуса.

Среди католиков и православных нет единства во мнении о том, в какой именно родственной связи Иисус состоял с братьями. В православной традиции господствует мнение о том, что братья Иисуса – его сводные братья, дети Иосифа Обручника от первого брака. В католической традиции считается, что это двоюродные братья Иисуса, дети Марии Клеоповой.

• Иаков - наряду с Иудой часто упоминается в Библии как “брат Господен”, казнен в Иерусалиме за несколько лет до разрушения храма в 70 г. н. э.
• Иуда – брат Иисуса, которого иногда путают с Иудой, который был одним из двенадцати учеников.
• Иосий – упоминается в , как брат Иисуса.
• Симон – упоминается в , как брат Иисуса.

Христианские Апостолы – последователи Иисуса.

Двенадцать Апостолов.

• Петр (он же Симон или Кифа) – сын Иона из селения Вифсаиды. Его брат Андрей был также апостолом. Петр трижды отрекался от Иисуса, прежде чем уверовать по-настоящему. Лидер ранней христианской церкви. Католическая церковь считает его первым Папой Римским. Был распят в Риме при императоре Нероне.
• Андрей (брат Петра) – родился в деревушке Вифсаиде, рыбак по профессии. Был также учеником Иоанна Крестителя. Был замучен на кресте в Ахее.
• Иаков – сын Зеведея. Был казнен мечом. Это единственный апостол, чья мученическая смерть описана в Новом Завете.
• Иоанн – сын Зеведея, брат Иакова; церковная традиция считает, что он пережил остальных апостолов и был единственным, кто не умер мученической смертью. Считается, что именно он является автором нескольких книг Нового Завета – , и , а также .
• Филипп – апостол, родом из города Вифсаиды, родного города Андрея и Петра. Легенда гласит, что он был замучен и казнен в Иераполисе.
• Варфоломей –один из первых учеников Христа, призванный четвёртым вслед за Андреем, Петром и Филиппом. Легенда гласит, что он был замучен в Армении, ему либо отрезали голову, либо заживо содрали кожу и распяли.
• Фома, также известен как “Фома неверующий” – согласно преданию, когда Иисус воскрес, Фома путешествовал за пределами Римской империи и не поверил дошедшей до него благой вести. Считается, что Фома был убит в 72 году в Индии, возможно, копьем или стрелой.
• Матфей – упоминается в качестве сборщика налогов (возможно, для Ирода Антипы); также называется Левием, сыном Алфея, считается автором .
• Иаков, сын Алфея – возможно, был братом Матфея. Некоторые исследователи приписывают ему авторство .
• Иуда (Фаддей) – сын Иакова. Не путать с Иудой предателем (они четко отграничиваются друг от друга в Библии). В некоторых списках апостолов опущено его имя – Иуда, он просто зовется Фаддей, вероятно ввиду того, что имя иуда было запятнано Иудой Искариотом (предателем). Фаддей проповедовал Евангелие в Иудее, Самарии, Сирии, Месопотамии и Ливии. Легенда говорит, что он родился в еврейской семье, но, вероятно, говорил и по-гречески, и по-арамейски, был фермером по профессии. Согласно преданию, он принял мученическую смерть в 65 г. в Бейруте, в Римской провинции Сирия, вместе с апостолом Симоном, возможно, умер от топора, тело привезли в Рим и поместили в Базилике Святого Петра.
• Симон – Согласно преданию, святой апостол Симон проповедовал учение Христово в Иудее, Египте, Абхазии и Ливии.
• Иуда Искариот (предатель) – сын Симона Искариота, печально известный ввиду своего предательства. Продал Иисуса за тридцать серебряных монет. Предание гласит, что он повесился после предательства.

Персонажи Библии – Первосвященники Нового Завета

• Каиафа, первосвященник – Иосиф Каиафа; первосвященник во время суда и распятия Иисуса. Лидер в заговоре с целью арестовать и казнить Иисуса, не имел никакой власти для наказания смертью, так что послал Иисуса к Пилату, Римскому правителю, чтобы тот произнес приговор. Каифа служил первосвященником с 18 – 37 г. н. э.
• Анна – первый первосвященник Римской Иудеи – сын Сифа, первосвященник во времена Иоанна Крестителя; служил первосвященником с 6 – 16 г. н. э.
• Захария – отец Иоанна Крестителя – священник в Иерусалиме. В пожилом возрасте к нему явился ангел Гавриил и объявил, что он и его жена должны родить ребенка.

Персонажи Библии – Пророки Нового Завета

• Агав – пророк в ранней церкви; возможно, один из 70 учеников Христа, пророчествовал в Антиохии о приближающемся голоде.
• Симеон – пророк и учитель в церкви в Антиохии.
• Иоанн Креститель - сын Захарии и Елисаветы; родился примерно за шесть месяцев до Иисуса Христа; обличал саддукеев и фарисеев, как порождение ехидны; крестил Иисуса; был брошен в темницу и обезглавлен Иродом.

Уверовавшие персонажи Нового Завета.

• Аполлос – красноречивый, образованный человек, хорошо разбирался в священных писаниях. Проповедовал в Коринфе после апостола Павла.
• Акила – муж Присциллы; приехал из Италии в Коринф после того, как Клавдий приказал изгнать евреев из Рима, стал христианином и помогал Павлу в его служении.
• Дионисий Ареопагит – один из обращенных Павлом в Афинах; член Ареопага, элитной и влиятельной группы чиновников.
• Епафрас – сподвижник апостола Павла, был епископом города Колосс и церквей Лаодикии и Иераполя.
• Иосиф Аримафейский – богатый член Синедриона, иудейский старейшина, вгробнице которого был погребён Иисус Христос.
• Лазарь – брат Марии и Марфы из Вифании, воскрешенный Иисусом из мертвых после того, как пролежал четыре дня в могиле.
• Лука – язычник по происхождению, автор и . Близкий друг и спутник Павла; возможно, родом из Антиохии.
• Марфа – близкий друг и последователь Иисуса, сестра Марии и Лазаря.

Другие персонажи Нового Завета

• Матфий – апостол, заменивший Иуду после его предательства и самоубийства.
• Павел (Савл) – миссионер, теолог и писатель древней церкви; написал 13 посланий, которые составляют почти 1/4 часть Нового Завета.
• Варнава – левит и родом из Кипра; имя при рождении Иосиф (или Иосий); продал свое имущество и отдал вырученные деньги для Иерусалимской церкви. Один из 70 учеников Иисуса.

Он был милостив к избранному народу, однако когда нравственное падение израильтян перешло все пределы, отступил и позволил поработить его. Так, 722 год до Р.Х. ознаменовался падением Северного царства евреев. Южное, Иудея, продержалось чуть больше ста лет, ибо цари и народ в нём истинно почитали Единого Бога.

Дабы покаялись евреи, стал посылать Господь ветхозаветных пророков, указывающих на творившееся беззаконие. Избранные несли покаянные проповеди и пророчества о приходе в мир Спасителя, которому суждено спасти весь род людской от рабства греха и смерти.

Чем больше требовалась духовная помощь избранному народу, тем громче звучало Слово Божье. Один за одним появлялись пророки, возвещавшие о Воле Его и пророча скорый приход Мессии.

Пророков из Ветхого Завета разделяют на великих и малых. Первых было всего четверо: Исаия, Иезекииль и Иеремия . Каждому из них пришлось пройти свой путь, чтобы выполнить предназначение Господа.

Исаия

Святые отцы рассказывали о пророке, жившем на Израильской земле в VIII столетии до Р.Х., как о великом и чудном, проницательном и мудрейшем.

Исаия был призван Господом для пророческого служения. Он явился сидящим на высоком престоле в окружении Серафимов. Один из ангелов прикоснулся к устам Исаии горящим углем из небесного жертвенника, чтобы тот очистился.

Его призванием стало спасение людей от духовного рабства языческого поклонения. Подобно горящей свече своим сиянием пророк обличал небогоугодные поступки. Именно ему было доверено донести до народа весть о разрушении Иудеи и пленении евреев. Рабство не стало бы вечным, и через отмеренный срок народ Божий вернулся бы домой.

Рассказывая о Христе, Исаия поражал точностью и ясностью событий, за что получил прозвище «ветхозаветного евангелиста». Он говорил людям о непорочном зачатии в чреве непорочной и целомудренной Девы, предсказывал страдания Христа во имя спасения людей и возможность спасения от разлуки с Богом через веру.

Его слова звучали во времена языческих поклонений, совершаемых даже в самом Иерусалиме. Народ не захотел услышать речи Исаии, его проповеди и посмеялся над пророчествами, предав благочестивца мученической смерти.

Тем не менее, Бог исполнил всё обещанное евреям, не принявшим воли Его.

Иеремия

Он был сыном священника из Анафофа, расположенного близ Иерусалима. Призвание к пророческому служению получил, когда ему было всего 15 лет от роду. Юноше открылось, что ещё до рождения ему было определено стать устами Божьими. Он отказывался, говоря о своей молодости и неумении красиво говорить, на что Бог коснулся уст будущего пророка и пообещал быть рядом.

Целых 23 года занимался Иеремия обличением иудеев за отступничество и идолопоклонничество, предрекая народу бедствия и войны. Он останавливался возле входа в храм и проповедовал с угрозами и слезами, на что получал лишь насмешки, ругательства, угрозы и даже побои.

Наглядно показывая грядущее рабство, Иеремия повесил на шею деревянное, а после железное ярмо. Раздражаясь пророческим речам юноши, иудейские старейшины приказали отправить его в ров со зловонной тиной, где тот чуть не скончался. Богобоязненному царедворцу Авдемелеху удалось помочь мальчику освободиться, но тот не перестал нести пророческое служение, за что угодил в темницу.

Когда в Царство иудеев пришли вавилоняне, избранный народ поверил в предсказания, но было поздно. Царь Навуходоносор выпустил юношу из заключения, позволив самому выбирать, где жить. Иеремия остался на руинах разрушенного Иерусалима, чтобы оплакать бедствия своей страны и глупость своего народа.

Согласно предания Иеремия скрыл ковчег Завета вместе со скрижалями в пещерах г. Наваф, чтобы евреи не смогли его найти. Оставшиеся на иудейской земле евреи решили сбежать на землю Египта после убийства наместника вавилонского царя. Пророк пытался убедить их не делать этого, поскольку кара, которой они опасаются, найдёт евреев и там. Вновь не послушав пророка, евреи насильно забрали его и осели в городе Тафнис. Четыре года жил там Иеремия, почитаемый египтянами и иудеями за то, что с Божьей помощью смог молитвой умертвить крокодилов. Пророк пытался открыть людям, что вскоре придёт за ними царь вавилонский, опустошит землю и сотрёт с лица земли переселенцев-иудеев, но евреи убили его. А предсказание сбылось…

Иезекииль

Сын Вузия жил в посёлке Тель-Авив, неподалёку от вавилонского Ниппуры, был женат, но стал вдовцом. В его доме часто собирались иудеи поговорить о Боге и послушать речи Иезекииля. Иерусалимского священника Иезекииля привезли в Вавилон в числе первых пленных.

Книга Иезекииля композиционно построена более стройно, чем Исаии и Иеремии, и, по большей части, написана им самим. В ней проставлены даты важнейших видений и пророчеств, последняя – 17 (29) марта 571 года. Отца Церкви сходятся, что вскоре пророка не стало. Вполне возможно, после кончины учителя один из учеников перестроил Книгу в традиционной манере: слово о народе Божьем, о язычниках и пророчества.

По преданию, могила Иезекииля находится возле Бирс-Нимруда. Память пророка чтится Церковью 21 июля.

Даниил

Среди пленников, доставленных к царю Навуходоносору, были юноши знатного происхождения , Анания, Мисаил и Азария. Царь отдал распоряжение обучить их мудрости и оставить для воспитания при дворе. Еврейские юноши, однако, чтили заветы веры и отказались от роскоши и излишков, питаясь лишь водой и овощами. Бог наградил их мудростью, а Даниилу подарил возможность толковать сны. Прозорливостью юноша превзошёл халдейских мудрецов и был приближён к царю.

Как-то раз Навуходоносору приснился впечатливший его сон, содержание которого он благополучно забыл наутро, поэтому повелел мудрецам раскрыть тайну этого сна. Вавилонские волхвы и звездочёты оказались бессильны, а Даниил, во славу Господа и с Его помощью, разгадал содержание и значение сновидения.

Спустя время царь пожелал построить огромную статую себя, чтобы воздавались ей почести. Отроки Азарию, Ананию и Мисаила отказались и были отправлены в пылающую печь. Пламя должно было сразу же поглотить юношей, но они спокойно ходили по огню, совершая молитву. Поразившись тому, что юноши остались целы, и царь решил обратиться к Богу.

Во времена царя Валтасара пророк Даниил нашёл значение надписи, таинственным образом появившейся во время празднования на дворцовой стене. Она говорила о грядущем падении Вавилона.

Во время царствования персидского царя оклеветанного Дария пророка бросили к голодным львам, но хищники к нему не притронулись, и он остался невредим. Обрадованный и впечатлённый царь приказал поклоняться Единому Богу.

Даниил печалился о еврейском народе, справедливо покаранном Богом за грехи свои и отданном в плен. Он не раз ходатайствовал за него перед царём Киром, высоко ценившем пророка. Своей праведной жизнью, молитвой и благочестием искупал Даниил грехи своего народа, за что ему открылась судьба израильтян и всего мира.

Малые пророки

• Авдий возвещал о гибели Едома, предстоящем суде над всеми народами;
• Иона рассказывал о судьбе народа Израиля, предстоящем рабстве евреев и страданиях Христа;
• Иоиль предсказывал наступление судного дня, когда Дух Святой изольётся на всех вне зависимости от пола и возраста;
• Амос обличал недостатки общественного устройства и человеческие качества. Избранность евреев отождествлял с высокой мерой ответственности;
• Осия говорил о Христе, грехах иудеев, предстоящем плене и распространении истинного Богопознания;
• Михей открывал падение обоих Царств, Божью кару, будущее рождение Спасителя;
• Наум предсказал падение идолопоклоннической развратной и колдовской Ниневии;
• Софония указывал на необходимость покаяния, разрешения еврейских стран;
• Аввакуму открылось разрушение храма в Иерусалиме, Вавилонское пленение евреев, возвращение последних на родину;
• Аггей призывал народ покаяться, проявить заботу не только о своем доме, но и доме Господа;
• Захария возвещал о пришествии Мессии, пытаясь донести смысл его прихода, необходимость быть достойными жертвы;
• Малахии была отведена роль сурового критика: он обвинял евреев за недостаточное усердие в делах Божьих, священников – за недостаточную веру и пороки. Много рассказывал о Пришествии, Предтече и Божьем Суде.

Таковы они, пророки Ветхого Завета…

Введение

Те много ошибаются, кто пророчества Св. Писания почитают простыми предсказаниями, предвещанием будущего и ничем больше. В них заключается учение, учение, относящееся ко всем временам.

П. Я. Чаадаев

Книги пророков составляют в Ветхом Завете лишь около четверти всего текста; по содержанию же им принадлежит центральное место в дохристианской части Библии. Тем не менее нужно признать, что довольно часто они оказывались несправедливо отодвинутыми на задний план в сравнении с другими разделами Св. Писания. Пророки представляли наибольшие трудности для толкователей Библии, и поэтому во многих изложениях Ветхого Завета они изображались вереницей бледных, безликих фигур, единственным назначением которых было предсказать пришествие Мессии. Патриархам и царям, как правило, уделялось гораздо больше внимания.

Спора нет, образы этих библейских героев обрисованы в Писании с изумительной жизненностью, сказания о них полны глубокого смысла и драматизма, но все же их история в значительной степени есть лишь прелюдия к проповеди великих пророков. Патриархи и вожди, священники и цари древнего Израиля были той человеческой средой, в которой сверкнули первые лучи Откровения, проникшие через толщу суеверий, варварских нравов и грубых представлений о Боге. Один лишь Моисей, загадочный и в сущности непонятый, возвышается подобно гиганту в сумраке ранней ветхозаветной истории. Он был подлинным посланцем Божиим, пророком, которому не было равного после него (Втор. 34.10), началом по отношению к другим пророкам (Исх. 7.1; Числ. 11.17–25). Его учение раскрылось во всей полноте лишь в классическом профетизме , начиная с Амоса, первого пророка-писателя.

Под «пророком» обычно разумеют предсказателя будущего; между тем в Библии против этого узкого понимания профетизма свидетельствует уже сам термин наби (пророк). Он, по-видимому, происходит от аккадского слова «набу» («призывать»), и, очевидно, «наби» нужно переводить как «призванный» (Богом). В то же время греческое слово ******** буквально означает того, кто говорит нечто от лица другого, а в Ветхом Завете есть прямые указания на то, что «пророк» - это посланник, или вестник.

Дар предвидения, которым, несомненно, обладали пророки, не имел самодовлеющего значения; он прежде всего служил подтверждением того, что они воистину были посланы Богом.

Для христианского сознания наиболее драгоценным в предвидении пророков является их слово о грядущем Царстве Божием и его Главе - Мессии. «Они свидетельствуют о Мне» - эти слова Христа относятся к боговдохновенным мужам Ветхого Завета. Редко в мир являлись люди, в такой степени, как они, устремленные к грядущему; их провидческому взору дано было преодолевать преграду времени, и образ Помазанника Господня становился для них живым, почти осязаемым. Это было столь очевидным, что евангелисты искали у пророков подтверждения почти всего, что происходило в земной жизни Иисуса.

И,однако, неверно считать, что духовное значение пророков сводилось лишь к предсказанию явления Христа. Будь это так - в новозаветное время они оказались бы принадлежащими только прошлому. На самом же деле пророки в первую очередь были предтечами евангельского Откровения; пролагая путь Богочеловеку, они возвещали высокое религиозное учение, которое, хотя и несравнимо с полнотой Евангелия, тем не менее остается жизненным даже в наши дни.

Пророки и поныне являются для нас провозвестниками Истины. Они - постоянные спутники человечества; их голос звучит всюду, где люди чтут Библию; их лики смотрят с плафона Сикстинской капеллы и со стен древнерусских соборов, их слова перелагают поэты, ими вдохновляются музыканты, а в тревожный век мировых войн призывы и предостережения пророков звучат так, будто они произнесены сегодня. Но главное значение их не в этом. Они дороги нам как учители веры и жизни. Псалмы, гимны и пророчества, в которых эти великие боговидцы выразили свой внутренний опыт, вот уже более двадцати пяти веков находят живой отклик в каждом религиозном сердце.

Пророки жили в эпоху духовного пробуждения человечества, которую Ясперс удачно назвал «осевым временем». Именно тогда почти во всем мире возникали движения, окончательно определившие облик дохристианского религиозного сознания. Авторы Упанишад и Бхагавад-Гиты, Будда и Лao-цзы, орфики и пифагорейцы, Гераклит и Сократ, Платон и Аристотель, Конфуций и Заратустра - все эти учители человечества были современниками пророков, и в известном смысле профетическое движение явилось составной частью общего стремления людей найти новое миросозерцание, обрести высший смысл жизни.

Многим мировым учителям был присущ великий религиозный дар, позволявший им прикоснуться к Божественным тайнам. И все же в этой семье духовных вождей пророки стоят особняком.

Прежде всего, мы нигде не встречаем такого ясно выраженного единобожия, которое сочетается с признанием реальности тварного мира. «Беспримерно высокий и чистый еврейский монотеизм, - справедливо утверждал Та-реев, - есть преимущественный результат пророческой проповеди».

Правда, на первый взгляд учение пророков в этом отношении не кажется исключением: мыслители Египта, Индии, Китая и Греции тоже сумели возвыситься над политеизмом и прийти к вере в единое верховное Начало. В таких понятиях, как Атон, Агіейрон, Нус, Брахман, Нирвана, несомненно, есть нечто общее: все они - иероглифы для обозначения высшей сокровенной Реальности. Созерцание индийцев и мысль эллинов далеко продвинулись в поисках этой реальности. Они преодолели корыстномагический соблазн древних верований, а жизненные идеалы из мира внешнего перенесли в область Духа.

Однако все учения о Божественной Сущности принимали формы, не позволяющие признать их подлинным монотеизмом. Религия Эхнатона носила черты поклонения природе и была связана со зримым светилом - солнцем; у античных натурфилософов Божество представлялось неотделимым от космических стихий; в Упанишадах исповедовался крайний монизм, и Брахман оказывался безликим Нечто; Будда сознательно противопоставлял свое учение о Нирване любому виду теизма, а Бхагавад-Гита, делая ударение на множественности обликов Божества, открывала двери язычеству. Даже такие мыслители, как Платон и Аристотель, говорившие о едином Боге, верили в существование второстепенных божеств и признавали необходимость их культа. Кроме того, рядом с Богом они ставили вечную Материю. Наиболее близка к Библии религия Заратустры, но абсолютизация в ней злого начала делает ее своеобразным «двоебожием».

Таким образом, в дохристианском мире лишь одна ветхозаветная религия была свободна как от язычества, так и от пантеизма, от смешения Бога с природой.

Не странно ли это? Как могло учение, родившееся в бедной и незначительной стране, оказаться столь самобытным, возвыситься над религиозными и философскими достижениями великих цивилизаций? Где найти разрешение этой исторической загадки?

Напрасно было бы искать ответ на этот вопрос в возможности иноземных влияний. Будь пророки по времени последними из мировых учителей, можно было бы еще предположить, что, пойдя по пути предшественников, они сумели превзойти их; но в том-то все и дело, что движение пророков началось за два века до возникновения и греческой философии, и буддизма, и зороастризма.

Не проясняет дело и ссылка на личный гений. Ее можно было бы принять, если бы речь шла об одном человеке. (Так, справедливо утверждение, что без Будды не было бы буддизма, а без Платона - платонизма.) Но в случае пророков перед нами целая плеяда проповедников, сменяющих друг друга на протяжении трех столетий.

И наконец, если вспомнить, что учение пророков стояло в оппозиции к религиозному укладу своего времени и страны, то необходимо будет признать, что тайна профетизма вообще неразрешима в плоскости чисто исторической. Можно научными методами определить даты жизни пророков, восстановить по памятникам окружавшую их историческую среду, исследовать тексты их книг в плане литературном и филологическом, найти у них точки соприкосновения с другими реформаторами или проследить их связь с социально-экономическими процессами той эпохи, но всего этого будет недостаточно для проникновения в сущность профетизма.

Когда мы обращаемся к Библии во всем ее духовном своеобразии, нужны иные критерии и подходы.

Первое, что бросается в глаза при чтении книг пророков, - это их ни с чем не сравнимая уверенность в подлинности дарованного им Откровения. Это отличает библейских провидцев от большинства искателей истины всех времен.

Философы, размышлявшие о Начале всего, стояли как бы перед глухой стеной, простукивая ее и прислушиваясь к звуку; они обменивались догадками, спорили, строили предположения. «Трудно познать Отца всяческих», - говорил Платон, а поэт Риг-Веды спрашивал:

Кто поистине знает, кто теперь бы поведал, Откуда возникло мирозданье?

Мистики же, хотя и ощущали полную достоверность своего знания, не верили, что богопознание возможно по эту сторону бытия. Так, для брахманов приблизиться к Божеству означало войти в Него, оставив за порогом не только весь мир, но и самих себя. «Если прекращаются пять знаний вместе с мыслью, если бездействует рассудок, то это, говорят, высшее состояние», - читаем мы в Катха-Упанишаде.

Но при всем том, сознавая неисчислимые трудности на пути к богопознанию, большинство мудрецов считало его принципиально возможным. Философы представляли себе Божество умопостигаемым, а созерцатели - мистически досягаемым.

Пророки же, напротив, отрицали возможность постигнуть Бога разумом или достигнуть Его путем экстатического восхождения. Сущий, Ягве, был для них пламенеющей бездной, ослепительным солнцем, сияющим превыше постижения и досягаемости. Они не поднимали глаз на это солнце, но его лучи пронизывали их и озаряли окружащий мир. Их не покидало чувство, что они живут в присутствии Вечного, находясь как бы в Его «поле», и это было названо ими даат Элогим - богопознанием. Такое «знание» не имело ничего общего с философскими спекуляциями и отвлеченными умопостроениями. Сам глагол «ладаат», «знать», имеет в Библии смысл обладания, глубокой близости, и поэтому даат Элогим означает приближение к Богу через любовь к Нему.

В философии и пантеистической мистике мы чаще всего находим не любовь, а скорее благоговейное восхищение перед величием мирового Духа. И порой в этом преклонении невольно ощущается привкус какой-то печали, рождаемой неразделенным чувством. Божественное - как холодное море, воду которого можно исследовать и в волны которого можно погрузиться, но само оно извечно шумит, полное своей, чуждой человеку жизнью; так и Сущее пребывает холодным и далеким, не замечая усилий смертных вступить с Ним в контакт…

Чего же достигло это философское и мистическое познание Бога? Оно обозначило Его многими именами, называя абсолютной Полнотой, универсальным Первопринципом, чистой Формой; оно пыталось осмыслить связь Божества с космическими законами и движением миров.

Это постижение ощущалось великими учителями как нечто завоеванное, подобное одной из тех тайн, которые человек вырывает у природы.

Для примера возьмем хотя бы путь Будды к духовному просветлению. Этот путь был исполнен ошибок, проб, разуверений, а когда желанный покой Нирваны был обретен, мудрец глубоко проникся сознанием достигнутой победы. «Я покинул все, - говорил он, - и обрел освобождение через разрушение желаний. Самостоятельно овладевший знанием, кого бы я мог назвать учителем своим? Нет у меня учителя. Нет равного мне ни в мире людей, ни в областях богов. Я - святой в этом мире, я - высший учитель, я - единственный просветленный!» Подобное же горделивое сознание победителя можно заметить и у других учителей, пусть выраженное в менее резкой форме. Даже Сократ, заявлявший о своем «незнании», верил в то, что он в состоянии приоткрыть покров мировой тайны. Здесь проявляется естественное чувство преодоления высоты, которое мы встречаем у многих поэтов и мыслителей. Именно оно позволило Ницше рассуждать на тему: «Почему я так мудр». Могут возразить, что это просто маниакальный бред величия, на самом же деле болезнь лишь обнажила то, что сокровенным образом живет в сознании творческих натур, тайно или явно утверждающих: Exegi monumentum (Я памятник себе воздвиг).

У пророков нет ни сознания своего гения, ни чувства достигнутой победы; и это не потому, что они были лишены творческих сил, и не потому, что не испытали духовной борьбы, но потому, что знали, что их провозвестие исходит от самого Бога.

Пророки принадлежали к разным сословиям: среди них мы находим царедворца и певца, пастуха и священника. Зачастую и говорят они о разном: Амос и Софония - о вселенском суде, Осия - о Божественной любви, Исайя и его ученики предрекают наступление всемирного Царства Мессии, Иеремия учит о религии духа, а Иезекииль ревнует о храмовой Общине с торжественным богослужебным ритуалом. Книги их отличаются друг от друга, как писания евангелистов, но подобно тому, как в четырех Евангелиях живет единый образ Богочеловека, так и в пророческих книгах за разными аспектами проповеди ощущается единый образ Сущего.

«Трагическим героем, - говорил Кьеркегор, - человек может стать собственными силами, рыцарем веры - нет». Пророки стали такими «рыцарями» потому, что сама высшая Реальность открылась им так близко, как никому до них. И открылось им не безликое Начало и не холодный мировой Закон, а Бог Живой, встречу с Которым они пережили как встречу с Личностью.

Пророки стали Его вестниками и не потому, что они смогли проникнуть в Его надзвездные чертоги, а потому, что Он Сам вложил в них свое Слово.

В те времена, когда царский писец записывал на свитке или таблице веления своего властителя, он начинал обычно словами: «Так говорит царь». Подобное выражение мы находим почти на каждой странице пророческих книг: «Ко амар Ягве», «Так говорит Сущий».

Что же это должно означать? Неужели благодатное вдохновение материализовалось в звуки, в слова, которые пророк записывал под диктовку? Против такого предположения достаточно свидетельствует индивидуальный стиль библейских авторов. Голос Божий был внутренним голосом, звучавшим в той глубине духа, где, по словам Мейстера Экхарта, человек обретает Бога; и лишь после этого Откровение силами души и разума претворялось в «слово Господне», которое пророки несли людям.

Но в какие бы земные одежды ни облекалось Откровение, у пророков никогда не возникала мысль приписать себе «слово Господне». Они лучше других знали, насколько отличается этот овладевший ими мощный поток Духа от их собственных чувств и мыслей. То, что они возвещали, нередко превосходило не только уровень их аудитории, но и уровень их собственного религиозного сознания.

Известный католический исследователь Библии Джон Маккензи, давший тонкий анализ психологии профетизма, подчеркивал, что именно в этом ощущении «иного» обнаруживается водораздел между библейским Откровением и естественным озарением творческой личности. И действительно, высшее постижение индийской мистики, выраженное в формуле «Татт твам аси», «Ты - это Он», воспринимается как полное слияние и отождествление с Божественным. Между тем пророки, даже тогда, когда говорили прямо от лица Ягве, ни на минуту не забывали, что они лишь проповедники высшей воли. Они не восходили к Богу, а Он сам властно вторгался в их жизнь. Это был тот все превозмогающий свет, который остановил апостола Павла на дороге в Дамаск.

Но если так, то не становится ли вестник Божий лишь пассивным медиумом без воли и сознания? Ведь потеря ощущения своей личности столь свойственна для мистических состояний. Брахманы, Будда, Плотин были даже охвачены жаждой освободиться от бремени своего «я». Однако, обращаясь к Библии, мы, вопреки ожиданию, видим, что пророки нисколько не походили на исступленных пифий или сомнамбул: в моменты высочайшего мистического напряжения самосознание в них не угасало. На это обратили внимание уже первые толкователи пророков - бл. Иероним и св. Иоанн Златоуст.

Иной раз пророк, устрашенный трудностью подвига, даже противился небесному зову, но автоматом он никогда не был и всегда оставался человеком. Именно поэтому он мог в конечном счете стать свободным соучастником Божиих замыслов. Он следовал призыву во имя верности Богу и любви к Нему.

Кого пошлю Я? Кто пойдет? - вопрошает Господь.

И пророк Исайя отвечает: Вот я. Пошли меня…

Это - не блаженная прострация «самадхи» и не «турия», сон без сновидений, а подлинная «встреча лицом к лицу». При всей непостижимой близости Бога и человека они не исчезают друг в друге, а остаются участниками мистического диалога.

Так возникает чудо двуединого сознания пророка, не имеющее аналогий в религиозной истории. В их лице дохристианский мир был вознесен к последней черте, за которой открывается Богочеловечество. В этом смысле каждый пророк был живым прообразом Христа, «нераздельно и неслиянно» соединившего в себе Бога и человека.

Неповторимый опыт пророков порождал и единственный в своем роде ответ на вопрос об отношении Бога к миру. Правда, этот ответ не сформулирован как метафизическое учение; в этом смысле книги пророков разочаруют тех, кто стал бы искать в них философской системы. На многие вопросы они не дали ответа и не стремились к этому. Их вера, рожденная Откровением, была базальтовой основой, на которой уже впоследствии могли возникать пласты богословия, метафизики и внешних форм религиозной жизни.

В противоположность известным на Востоке и на Западе учениям пророки не считали, что вселенная образована из предвечной Материи или же что она есть эманация, излияние Божества. По их учению, мир получил бытие силою творческого Слова Ягве; даже имя Божие (связанное с глаголом «хайя», «быть»), вероятно, может означать «дарующий бытие», «Творец». Разумное, творческое существо, человек представляет собой как бы вершину мироздания, но он - не «осколок Абсолюта», а «образ и подобие» Создателя. Как художник любит свое творение, как мать - свое дитя, так и Бог связан живыми узами с человеком и миром. Он хочет возвысить их до Себя, приобщить к своей совершенной полноте. Это делает их существование исполненным смысла и цели. Именно это ощущение смысла бытия отсутствует в большинстве философских систем древности.

Библия, в отличие от всех «языческих» концепций вселенной, проникнута мыслью о незавершенности мира, который представляет собой «открытую систему»: его движение не круговое, а восходящее. Пророки первыми увидели несущееся вперед время, им открылась динамика становления твари. Земные события не были для них лишь пеной или скоплением случайностей, но историей в самом высоком смысле этого слова. В ней они видели исполненную мук и разрывов драму свободы, борьбу Сущего за свое творение, изживание демонического богоборчества. Конечная цель истории - полное торжество Божественного Добра. Первоначально пророки усматривали эту победу в устранении всяческой неправды из мира, но постепенно они осмыслили будущее Царство Божие как примирение Творца и человека, единение их в высшей гармонии.

Все утопии европейского человечества по существу - лишь незаконнорожденные дети библейской эсхатологии. Искаженная, приземленная, она тем не менее продолжает владеть умами: такова сила изначального библейского импульса. Ведь никакая наука не гарантирует Прогресса, и вера в него есть не вывод из позитивных научных данных, напротив, исторически она предшествует развитию науки. Впрочем, какие бы формы ни принимала эта вера, ее нельзя считать чистым заблуждением, ибо она есть затемненное эсхатологическое предчувствие. Она есть храм, превращенный в торжище, в клуб, но сохранивший нечто от своих прежних очертаний. В ней живет смутное чаяние Царства Божия, о котором впервые возвестили пророки Израиля.

В глазах грека человек был игрушкой Судьбы, для утопистов он стал единственным творцом истории, пророки же, зная, что сам Ягве установит свое Царство, в то же время видели в человеке активного сподвижника Божия. То было предвосхищением богочеловеческой тайны за века до Евангельских событий.

Служение высшей Воле требовало от пророков деятельного включения в жизнь окружающего мира. Они не могли оставаться безучастными к тому, что совершалось вокруг них. Слово Божие преисполняло их удвоенной силой и энергией. (Эту черту унаследовали у пророков многие христианские мистики и святые, такие, как преподобный Сергий или св. Тереза Авильская.) И прежде всего пророки выступают как непримиримые враги заблуждений своего общества и своей эпохи.

Но при всем этом ни один пророк не считал себя основателем совершенно новой религии, как бы возникающей на развалинах национальных суеверий. Они недвусмысленно объявили себя продолжателями религиозного дела, начатого задолго до них. И действительно, не будет преувеличением сказать, что все основные черты израильского профетизма содержались уже в проповеди Моисея. Десять Заповедей суть исповедание этического монотеизма, который нашел высочайшее выражение у пророков. «Песнь Исхода» говорит о Боге-Избавителе и Властителе истории, и эта же мысль становится ведущей в профетизме. Вера в Царство Божие тесно связана с Обетованием, которое вдохновляло Моисея, когда он выводил Израиль из Египта.

Однако религиозное учение Моисея оказалось не в силах победить грубый натурализм и крестьянские суеверия. Нужна была какая-то духовная трансформация, какой-то взрыв, для того чтобы семя, брошенное с Синая, дало всходы в Палестине. И этот взрыв произошел с появлением пророка Амоса, которым начинается наш рассказ.

Современный человек, говоря о библейском пророке, невольно представляет себе личность легендарную, едва различимую в узорной ткани сказаний, принадлежащую к почти мифическим временам. А между тем образы пророков в сравнении с фигурами других религиозных Реформаторов, почти свободны от фольклорных драпировок; источники, содержащиеся в Св. Писании, представляют собой свидетельства высокой исторической достоверности. В то время как о Пифагоре или Будде мы знаем по сравнительно поздним преданиям, о Конфуции или Сократе - по воспоминаниям учеников, пророки оставили нам свои собственные творения, которые не только раскрывают содержание их проповеди, но и позволяют заглянуть в тайники их души, почувствовать биение их сердца.

И вообще пророки-писатели принадлежат той эпохе израильской истории, когда легенды уже не так легко складывались. Если Моисей и Илия окружены еще сверхчеловеческим ореолом, то, начиная с Амоса, сведения Библии о пророках почти полностью лишаются элементов легендарности. Мы видим на страницах Писания их подлинные человеческие лики.

Поражает многогранность этих удивительных людей. Они - пламенные народные трибуны, заставляющие толпу замирать в молчании; они смелые борцы, бросающие обвинение сильным мира сего; в то же время они предстают перед нами как лирические поэты, как натуры чуткие, легко ранимые и страдающие. С одной стороны, они любят поражать воображение масс странными жестами и словами, их легко принять за безумцев или пьяных, но с другой стороны, - это мыслители с широким горизонтом, мастера слова, хорошо знакомые с литературой, верованиями, обычаями и политикой своего времени.

Благодаря этому пророки постоянно являются как бы в двух лицах; это люди, неразрывно связанные со своим народом и со своей эпохой, в которую они прочно вписаны, и их трудно понять, если отделить от исторического фона; и одновременно - это вдохновенные провозвестники Божии, чья проповедь идет бесконечно дальше их страны и их времени.

«Пророческое видение, всплывающее из подсознательных глубин человеческой души, - говорит Арнольд Тойнби, - неподвластно закону… Здесь мы присутствуем при подлинном акте творения, в котором в мир вступает нечто новое». Это безусловно справедливо, но только в отношении мистических истоков пророческой проповеди, по Форме же своей она не может быть чем-то изолированным, являться исключительно плодом личного вдохновения.

Как люди своего времени пророки разделяли особенности древне-восточного мышления и представляли себе вселенную в свете вавилонской науки; они часто следовали приемам восточных прорицателей и, подобно любому писателю, испытывали на себе литературные влияния. Поэтому, чтобы правильно понимать пророческие книги, нужно иметь представление о культурной атмосфере их эпохи.

Прежде всего следует указать на то место, которое занимали пророки в религиозной жизни Израиля.

В отличие от священников, в обязанность которых входило давать наставления народу, пророки выступали лишь временами и в исключительные моменты. Тем не менее они, как правило, связывали свою деятельность с общечтимыми святынями: Моисей внимает Богу в скинии, Дебора пророчествует у священного дуба, пророки времен Давида находятся при Ковчеге или Эфоде. Таким образом, к моменту появления Амоса уже сложилась прочная традиция, соединяющая прорицание «наби» со святилищем. И сам Амос начинает проповедовать в Бетэльском храме Иеровоама II, а за ним Исайя, Иеремия и другие пророки следуют принятому обыкновению.

Почему это необходимо учитывать для понимания пророков?

Во-первых, потому, что этот обычай, вопреки распространенному мнению, указывает на то, что пророки не были чистыми «протестантами», отрицавшими храмовое богослужение. Мы увидим впоследствии, что пророки и священники, пусть и по-разному, но проповедовали одно и то же учение.

А во-вторых, это определило форму их писаний. Подобно тому, как в Дельфах у жрецов существовала установленная форма поэтических ответов вопрошавшим, так и в Израиле издревле сложился известный стиль профетических речей. Это была религиозная поэзия, со своей символикой, языком и образами. Если в иконописной традиции нимб, крылья, сферы, цвета, жесты служили для передачи духовного видения Церкви, то пророки для выражения своего опыта прибегали к мотивам бури, землетрясения, небесного огня, к образам древнего эпоса. Большая часть пророческих книг написана стихами, но стихи эти мало похожи на античные или западноевропейские. Они редко подчинялись метрике, почти не имели рифмы. Основой библейской поэзии служила игра смысловыми параллелями, столь характерными для древнего Востока.

И наполнилась земля его серебром и золотом, и нет числа сокровищам его;

И наполнилась земля его конями, и нет числа колесницам его.

Весь строй пророческого речитатива пронизан, однако, своеобразной музыкальностью. Яркие, неожиданные образы, искусные аллитерации, внезапные удары ритма - все это создает неповторимый поэтический стиль.

В древнееврейской поэзии нет греческого изящества и латинской кристальной ясности. Слова пророков рвутся с неудержимой силой, способной сокрушить любые формы. Как удары молота, как возрастающий шум обвала, падают строки:

Элоах митейман яво,

вэ Кадош ме хар Паран,

Киса шамаим хаодо

вэ тхилато мала хаарец.

От этих звуков веет чем-то архаическим, почти первозданным…

Речи пророков богаты эмоциональными интонациями: в них слышатся ирония и мольба, торжествующий гимн и сетование, риторический пафос и задушевность интимной беседы. Но в целом они полны внутренней напряженности и страстного кипения; их строки так же мало похожи на священную письменность Индии, как пенящийся среди скал поток на тихую лесную реку. Пророки были поэтами «бури и натиска», и, вероятно, в сравнении с греческими философами им недоставало респектабельности и сдержанности. Но им была чужда спокойная игра ума, и они слишком серьезно относились к тому, о чем говорили.

Первоначально пророческие изречения и проповеди записывались на пергаментных и папирусных свитках, которые хранились в храме, а списки с них расходились среди народа. Во многих случаях имена авторов утрачивались и рукописи оказывались анонимными. Для пророков важно было не увековечить свое имя, а сохранить, для людей возвещенное им Слово Божие.

Свитки многократно переписывались и сшивались, при этом иной раз к книге одного пророка подшивали отрывки из книг другого - неизвестного по имени. При переписке нередко выпадала та или иная строка. Эти пробелы ощущаются при внимательном чтении пророческих книг даже в переводах. Естественно, что переписчики иногда делали ошибки или, случалось, вносили в текст фразы с полей, но в целом это не повредило содержанию книг. Найденные недавно в Иудейской пустыне манускрипты свидетельствуют о хорошей сохранности текста] пророков, дошедшего к нам через века.

Даже самая радикальная критика вынуждена была признать, что в целом пророческие книги написаны теми лицами, которым их приписывают. Это (за исключением некоторых оговорок) относится к Амосу, Осии, Михею, Науму, Аввакуму, Софонии, Иеремии, Иезекиилю, Аггею, Малахии. Что касается Книги Исайи, то еще в прошлом столетии библейской наукой было установлено, что ее писал не один автор. Первая часть (1-39 главы) в основном принадлежит пророку Исайе, жившему в Иерусалиме в VIII в., главы же 40–55 написаны в Вавилоне ок. 540 г. до н. э. анонимным пророком, которого принято называть Второисайей или Исайей Вавилонским. Из содержания глав 56–66 видно, что автор жил уже после возвращения иудеев из плена (538 г.); есть доказательство в пользу того, что это был Второисайя.

Книгу пророка Захарии приписывают трем авторам. О пророках Авдие и Иоиле ничего не известно, и книги их трудно датировать; по общему мнению библеистов, они относятся к эпохе Второго Храма. Книги Даниила и Ионы написаны после плена и в строгом смысле слова не принадлежат к пророческой письменности.

Кроме письменных памятников обильный материал для понимания библейского текста дали археологические раскопки, ведшиеся последние полтораста лет. Древние камни заговорили, и теперь можно увидеть портреты современников Исайи и Иеремии, читать ассирийские и вавилонские анналы, параллельные библейской истории, а также восстановить до деталей обстановку, окружавшую ветхозаветных праведников при жизни.

Таким образом, приступая к рассказу о пророках, мы можем утверждать, что при всей их отдаленности от нас но времени мы стоим на почве достоверных фактов и у нас пет необходимости злоупотреблять догадками и гипотезами.

Автор не боялся слишком часто цитировать творения пророков. Однако в том виде, в каком они находятся в нашей синодальной Библии, они зачастую неясны и трудны для понимания. Приводя тексты в собственном посильном переводе по критическому изданию и в тесной связи с событиями жизни пророков, автор стремился облегчить читателю проникновение в смысл их писаний.

Пророки сами расскажут о себе. Мы увидим образы этих таинственных мужей в окружении той среды, куда поместила их история, постараемся вглядеться в них, услышать их голос, обращенный к нам через столетия. Пророки и сегодня продолжают свое дело. Тирания и несправедливость, культ силы и национальное чванство, богоборчество и ханжество - все это полчище врагов, с которыми они сражались, угрожает человеку в наше время не меньше, чем в эпоху Амоса или Исайи. Поэтому слово вестников Царства Божия остается столь нужным для нас в борьбе сегодняшнего и завтрашнего дня.

Еврейская Библия объединяет книги Исайи, Иеремии и Иезекииля с книгами двенадцати пророков под названием “Поздние пророки” и помещает их после группы книг от Иисуса Навина до Царств (так называемые “Ранние пророки”). В греческой Библии, Септуагинте, пророческие книги стоят после поэтико-дидактических “(Святых) Писаний”, или “Агиографов”, в последовательности, отклоняющейся от еврейской версии и не совпадающей в отдельных рукописях. Далее, в ней к пророческим книгам причислены Плач Иеремии и книга пророка Даниила, которые еврейская Библия помещает в последней части своего канона, в “Писаниях”, и содержатся тексты, которые либо не написаны по-еврейски, либо на этом языке не сохранились: книга пророка Варуха (после Иеремии), Послание Иеремии (после Плача) и дополнения к книге Даниила. В латинском переводе Библии, Вульгате, этот порядок по существу сохраняется, только сдвигается, как в еврейском тексте: двенадцать “малых” пророков - после четырех “великих”, а Послание Иеремии, которое в современных изданиях следует за Плачем, перенесено в конец книги пророка Варуха.

Феномен пророчества

Великим религиям древности в различной степени и в меняющихся формах знакомо явление, когда люди, пребывающие в духе, притязают на то, чтобы говорить от имени божества. Так, если говорить прежде всего о соседствующих с Израилем народах, известен случай пророческого экстаза в Библе в XI в. до Р. Х.; в VIII в. до Р. Х. засвидетельствованы ясновидцы и пророки в Емафе на р. Оронт (зап. Сирия). Среди тысяч клинописных табличек, найденных в г. Мари в среднем течении Евфрата, есть и некоторые пророческие тексты XVIII в. до Р. Х.; содержащиеся в них сведения, адресованные царю, по форме и по содержанию сходны со словами древних пророков Израиля, упоминаемыми в Библии. Сам Ветхий Завет приводит пример ясновидца-неизраильтянина Валаама, которого пригласил пророчествовать царь Моава (Числ 22–24), и упоминает о 450 пророках Ваала, приведенных Иезавелью из Тира, которых пророк Илия истребил после их неудачи с жертвоприношением на горе Кармил (3 Цар 18:19–40); ниже приводится рассказ о 400 пророках, которых вопрошал Ахав (3 Цар 22:5–12). Они, как и те пророки, о которых говорилось выше - толпа, охваченная диким экстазом; однако они утверждают, что говорят во имя Ягве. И хотя их притязания могут быть ложными, как в данном случае, однако ясно, что в те древние времена подобная практика для религии Ягве не считалась незаконной. Сонм пророчествующих встречается в окружении Самуила (1 Цар 10:5; 19:20). Во времена пророка Илии (3 Цар 18:4) группы пророческих учеников были связаны с Елисеем (4 Цар 2:3–18; 4:38 сл; 6:1 сл; 9:1), и после этого они не упоминаются вплоть до Ам 7:14. Под возбуждающую музыку (1 Цар 10:5) пророки приходили в состояние коллективного экстаза и безумия, которым заражали окружающих (1 Цар 10:10; 19:21–24), а также совершали символические действия (3 Цар 22:11).

Уже упоминалось о том, как Елисей, прежде чем пророчествовать, призывал на помощь музыку (4 Цар 3:15). Чаще упоминаются символические действия пророков: Ахия Силомлянина (3 Цар 11:29 сл), а также Исайи (Ис 20:2–4); часто - Иеремии (Иер 13:1 сл; 19:1 сл; 27:2 сл), но прежде всего - Иезекииля (Иез 4:1–5:4; 12:1–7,18; 21:23 сл; 37:15 сл). В ходе этих действий или даже независимо от них пророки подчас демонстрируют странные формы поведения и даже могут впадать в аномальные психические состояния, но необычность внешних форм - далеко не самое существенное у пророков, деяния и слова которых передает Библия. Эти пророки явственно отличаются от экстатических членов древних пророческих сообществ.

Однако их всех объединяет их специальное обозначение - наби . И хотя образованный от этого слова глагол благодаря появлению экстатических пророков может означать также “бесноваться от нападения злого духа” (ср. 1 Цар 18:10 и в других местах), но это употребление не соответствует первоначальному смыслу исходного слова. Это существительное, по всей вероятности, восходит к корню со значением “взывать”. Поэтому наби - это тот, кто призван, а также тот, кто призывает, возвещает; значение “призванный глашатай” и выявляет суть израильского пророчества. Пророк - вестник и глашатай Бога. Об этом прямо сказано в двух параллельных местах, см. Исх 4:15 - Аарон должен быть глашатаем Моисея, как если бы он был его “устами”, а Моисей “богом”, который поручает ему говорить, и Исх 7:1 - Моисей должен стать “Богом фараону”, а Аарон - его наби , пророком. Об этом напоминают слова Ягве к Иеремии: “Я вложил слова Мои в уста твои” (Иер 1:9). Пророки знают о божественном происхождении их возвещений, которые они начинают с “так говорил Ягве”, или “слово Ягве”, или “изреченное Ягве”.

Пришедшие к ним слова вынуждают их говорить; они не могут молчать: “Господь Бог сказал - кто не будет пророчествовать?” - восклицает пророк Амос (Ам 3:8), а Иеремия втуне противится натиску Бога, увлекающего его (см. Иер 20:7–9). В какой-то момент их жизни Бог непреоборимо призывает их (Ам 7:15; Ис 6; особенно см. Иер 1:4–10); избирает Своими посланцами (Ис 6:8). И как оборачивается попытка уклониться от этого призвания - показывает начало рассказа об Ионе. Они посланы, чтобы возвестить волю Божию, чтобы все их существование стало “знамением”. Не только их речи, но и действия, но и сама их жизнь, все - пророчество. Неудачный брак, реально заключенный Осией, - символ (Ос 1– 3); нагота Исайи - предзнаменование (Ис 20:3), и сам он и его дети - “указания и предзнаменования” (Ис 8:18). Жизнь Иеремии - поучение (Иер 16). Когда же Иезекииль следует “странным” велениям Бога, он - “знамение дому Израилеву” (Иез 4:3; 12:6–11; 24:24).

Пророк может по-разному воспринять повеление Бога: в видении, которое, однако, всегда сопровождается звуковым восприятием, как в Ис 6; Иез 1,2,8 и т. д.; Дан 8–12; Зах 1–6; реже - во сне, ср. Числ 12:6, как и Дан 7; Зах 1:8 и сл; оно может восприниматься и только слухом (Иер 1). Но чаще всего, пожалуй, - просто по внутреннему озарению (так следует обычно понимать словесные формулы “слово Ягве нашло на меня…”, “слово Ягве к …” ), которое иногда приходит совершенно внезапно, а иногда может быть вызвано каким-то вполне будничным обстоятельством, как, например, видом жезла миндального дерева (Иер 1:11) или двух корзин со смоквами (Иер 24), посещением дома горшечника (Иер 18:1–4).

Воспринятая миссия опосредуется пророком столь же разнообразными способами: стихами и прозой, в притчах или в откровенных словах, но прежде всего - с применением специально разработанных речевых жанров (слова угрозы и обличения, увещевание, обетование, или слово спасения). Используются и другие литературные формы, как, например, изречение премудрости, псалом, обвинительная речь, исторические отступления, песни (любовные, погребальные, шуточные) и т. д.

Такая неоднородность в принятии и возвещении своей миссии в большой мере зависит от личной предрасположенности и природного дарования каждого из пророков. Но в основе этого многообразия лежит нечто сущностно единое: каждый истинный пророк глубочайшим образом убежден в том, что он - лишь орудие, что слова, которые он произнесет, одновременно его и не его. Он непоколебимо убежден, что воспринял слово от Бога и должен его сообщить. Эта убежденность основывается на таинственном, можно сказать - мистическом опыте непосредственной связи с Богом. При этом, как уже говорилось, бывает так, что эта захваченность Богом вызывает внешне аномальные проявления, но они, как и у великих мистиков, - не самое существенное. Скорее следовало бы сказать (точно так же, как и о мистиках), что проникновение Бога в душу пророка вызывает сверхнормальные психические состояния. Отрицать это значило бы низводить сущность пророчества на уровень поэтического вдохновения или воображения лжепророков.

Редко пророчество относится к определенному лицу (Ис 22:15 и сл); в таких случаях оно по большей части включается в большую последовательность текстов (Иер 20:6; Ам 7:17). Исключение представляет царь, предводитель народа (ср. Нафана и Давида, Илию и Ахава, Исайю, Ахаза и Езекию, Иеремию и Седекию) или первосвященник, возглавитель послепленной общины (Зах 3). Во всех сообщениях о призвании значится, что пророк был послан к народу (Ам 7:15; Ис 6:9; Иез 2:3), а Иеремия - даже ко всем народам (Иер 1:10).

Миссия пророков касается настоящего и будущего. Пророк посылается к современникам, им он передает послание Божественного волеизъявления. Но в той мере, в какой он - глашатай Божий, он стоит над временем; то, что он “предсказывает”, служит подтверждением и развитием того, что он “высказывает”. Он может возвещать некое событие ближайшего будущего - как знак, который оправдает его слова и его миссию в тот момент, когда это событие свершится. Он предвидит несчастья как кару за нечестие, которое обличает, благо - как награду за обращение, которого требует. У поздних пророков завеса, скрывающая будущее, отодвигается вплоть до конца времен, до конечной победы Бога, но этот взгляд в грядущее одновременно всегда остается указанием для современников. Однако поскольку пророк - лишь орудие, в его миссии заложено значение, выходящее за пределы тех обстоятельств, при которых произносится пророческое слово; это значение выходит и за пределы сознания самого пророка. Слово пророка остается окутанным тайной, пока будущее не откроет его через его исполнение; например, так происходит со всеми мессианскими обетованиями.

Иеремия был послан, “чтобы губить и разрушать, созидать и насаждать” (Иер 1:10). Пророческая миссия выказывает двойное обличие, она и грозит карой, и предвещает спасение. Однако часто она сурова, полна угроз и обличений, так что такая суровость может просто-таки показаться признаком подлинного пророчества (Иер 28:8–9; 3 Цар 22:8). Перед лицом греха, который препятствует плану Божественного спасения, истинного пророка охватывает ужас. Тем не менее надежда на спасение никогда не исчезает. “Книга утешения Израиля”, Ис 40–55, - кульминация пророчества, и несправедливо отказывать древнейшим пророкам в том, что миссия их несла радость; это можно обнаружить уже в Ам 9:8–15 (впрочем, аутентичность этого места оспаривается), а также в Ос 2:16–25; 11,8–11; 14:2–9. В деяниях Божиих Его народ может усмотреть благословение и кару одновременно.

Пророк посылается к народу Израиля, но его горизонт обширнее, как сила Бога, деяния Которого он возвещает. В книгах великих пророков содержатся собрания речей против язычников (Ис 13–23; Иер 46–51; Иез 25–32). Книга пророка Амоса начинается со стихотворения, направленного против соседей Израиля. У пророка Авдия есть притча о Едоме. Главная часть небольшой книги пророка Наума состоит из слова против Ниневии, куда был послан на проповедь пророк Иона.

Пророк уверен в том, что говорит от имени Бога, но как узнать его слушателям, что перед ними - истинный пророк? Ибо существуют и лжепророки, часто встречающиеся в Библии. Они могут быть честно убежденными людьми, подпавшими под власть воображения, или заведомыми шарлатанами, но по своему внешнему поведению они не отличаются от истинных пророков. Они обманывают народ, и истинные пророки вынуждены вступать с ними в противоборство, как пророк Михей, сын Иемвлая, с пророком Ахава (3 Цар 22:8 и сл), пророк Иеремия - с пророком Ананией (Иер 28) или с лжепророками вообще (Иер 23); пророк Иезекииль - с пророками и пророчицами (Иез 13). Как можно узнать, что миссия пророка - истинно от Бога? Как различить истинное пророчество? В Библии есть два критерия: исполнение пророчества (Иер 28:9; Втор 18:22; ср. также упоминавшиеся выше тексты о возвещении ближайшего будущего как “знак” истинного пророчества), но прежде всего - соответствие учения пророка вере в Ягве (Иер 23:22; Втор 13:2–6).

Упомянутые тексты Второзакония позволяют увидеть в пророчествовании одно из установлений, признанных официальной религией. Не раз пророки появлялись рядом со священниками (Иер 8:1; 23:11; 26:7 сл и далее; Зах 7:3 и далее). От Иеремии мы узнаем, что в Иерусалимском храме имелась “комната сынов Анана, человека Божия” (Иер 35:4), вероятно, пророка. Из этих указаний и из сходства некоторых пророчеств с богослужебными текстами в последнее время пытались сделать вывод, что пророки, - в том числе и наиболее нам известные, - относились к персоналу святилища и играли некоторую роль в культе. Данная гипотеза шире, нежели это позволяют тексты, на которые она опирается. На деле можно увидеть всего-навсего определенную связь между пророками и центрами религиозной жизни, также как и влияние богослужения на построение некоторых пророческих речей, особенно у Аввакума, Захарии и Иоиля.

Основное впечатление о пророчестве, которое складывается из многообразия фактов и текстов, будет, очевидно, следующим: пророк - это человек, который обладает непосредственным опытом Богообщения, который воспринял откровение священной воли Божией, который судит настоящее и созерцает грядущее в Божественном свете и который послан Богом, чтобы напоминать людям о Его воле и вести их путем послушания Ему и любви к Нему. Понимаемое таким образом, пророчество - это нечто свойственное Израилю, одна из форм, с помощью которых Божий Промысел руководит избранным народом.

Пророческое движение

Коль скоро в этом и заложены своеобразие и задачи пророков, то неудивительно, что пророческий ряд в Библии возглавляется Пятикнижием Моисеевым (Втор 18:15,18), и что Моисея рассматривают как величайшего из пророков (Числ 12:6–8; Втор 34:10–12), - ведь он созерцал Ягве лицом к Лицу, говорил с Ним и передал народу Его закон. Эти пророческие привилегии не иссякли в Израиле с его смертью: уже Иисус Навин, преемник Моисея, был “человек, в котором есть Дух” (Числ 27:18; ср. Втор 34:9). Во времена судей была известна пророчица Девора (Суд 4–5) и некий безымянный пророк (Суд 6:8). Вслед за ними возвышается великий образ Самуила, пророка и провидца (1 Цар 3:20; 9:9; ср. 2 Пар 35:18). Дух пророчества распространяется в экстатических группах; необычные выступления их членов упоминались выше (1 Цар 10: 5; 19:20). Позднее можно встретить более умеренные общины “учеников пророков” (4 Цар 2 и т. д.), да и по возвращении из плена Библия упоминает еще пророков во множественном числе (Зах 7:3). Но кроме существования этих общин, влияние которых на религиозную жизнь народа проявляется не вполне ясно, появляются яркие личности: Гад, пророк Давида (1 Цар 7:2; 12:1; 3 Цар 24:11); Нафан, пророк при том же царе (2 Цар 7:2 сл; 12:1 сл; 3 Цар 11:29 сл; 14:2 сл); Ахаия - при царе Иеровоаме I (3 Цар 11:29; 14:2); пророк Ииуй, сын Анании, - при Ваасоме (3 Цар 16:7); пророки Илия и Елисей во времена Ахава и его преемников (3 Цар 17 - 4 Цар часто); пророк Иона - при Иеровоаме II (4 Цар 14:25); пророчица Олдама при Асаии (4 Цар 22:14), пророк Урия при Иоакиме (Иер 26:20). К этому ряду книги Паралипоменон присоединяют еще пророка Самея при Ровоаме и Авии (2 Пар 12:15; 13:22), пророка Азарию при Асе (2 Пар 15:1), пророка Одеда при Ахазе (2 Пар 28:9) и сверх того - некоторых пророков, не названных по имени.

Большинство этих пророков известно нам только по беглым упоминаниям, однако некоторые из них обрисованы более отчетливо. Нафан провозвещает Давиду продолжение его рода, на котором почиет благоволение Божие; это - первое звено в цепи становившихся все более ясными пророчеств о Мессии, сыне Давидовом (2 Цар 7:1–17). Однако тот же Нафан сурово упрекает Давида за его грех с Вирсавией; когда же царь кается, он возвещает ему Божественное прощение (2 Цар 12:1–25). В книгах Царств повествование в подробностях раскрывает нам истории Илии и Елисея. В то время, когда религии Ягве грозило проникновение чуждых верований, Илия восстал как защитник истинного Бога и на вершине Кармила одержал блестящую победу над пророками Ваала (3 Цар 18). Его встреча с Богом на Хориве, на той горе, где был заключен Завет, непосредственно сближает его с Моисеем (3 Цар 19). Будучи защитником веры, Илия также стоит на страже нравственности и правового порядка; он возвещает Божию кару Ахаву, убившему Навуфея, дабы завладеть его виноградником (3 Цар 21). Таинственный конец (4 Цар 2:1–18) окружает его образ славой, которая все возрастает в еврейском предании.

В противоположность Илие, одинокому пророку, Елисей был в гуще событий своего времени. Он появляется во время войны с моавитянами (4 Цар 3) и сириянами (4 Цар 6–7); он играет роль при воцарении Азаила в Дамаске (там же) и Ииуя в Израиле (4 Цар 9:1–3); знатные люди обращаются к нему как к советнику (Иоас в Израиле, 4 Цар 13:14–19, Венадад в Дамаске, 4 Цар 8:7–8, сириец Нееман, 4 Цар 5). К тому же он связан с группой “учеников пророков”, рассказывающих о нем чудеса (4 Цар 4:1–7, 38–44; 6:1–7).

Естественно, лучше всего мы осведомлены о тех из встречающихся в Писании пророков, которые названы по именам. Более подробно о них будет сказано во введениях к отдельным книгам пророков; здесь же достаточно указать на их рядоположность. Первый из них - Амос - несет свое служение в середине VIII столетия до Р. Х., приблизительно 50 лет спустя после смерти Елисея. В таком случае великая эпоха пророков до начала вавилонского пленения длилась едва только два века. Она ознаменовалась появлением таких значительных лиц, как пророки Осия, Исайя или Иеремия; к этому периоду относятся и пророки Михей, Наум, Софрония, Аввакум. Окончание деятельности Иеремии по времени совпадает с началом деяний Иезекииля. С этим пророком в изгнании связано и изменение атмосферы: меньше непосредственности и страстной напряженности; грандиозные, но сложные видения и скрупулезные описания; растущий интерес к последним временам, - признаки, провозвещающие апокалиптическую литературу. Но тогда же прорывается и великое, исходящее от Исайи направление в пророчестве, запечатлившееся в новой величественной форме у ВтороИсайи (Ис 40–55). Ограничены горизонты вернувшихся из плена пророков Аггея и Захарии: их интересы сосредоточены на восстановлении храма. Последовавший за ними пророк Малахия обличает пороки новой общины.

Небольшая книга пророка Ионы представляет прелюдию к литературной форме мидраша . Она использует древние священные тексты для того, чтобы преподать новое учение. Апокалиптическое течение, начинающееся с Иезекииля, в обновленном виде проявляется у пророка Иоиля и во второй части книги пророка Захарии. Апокалиптикой проникнута и книга пророка Даниила, в которой события прошлого и будущего объединяются в единую картину, преодолевающую временные рамки и рисующую уничтожение зла и приход Царствия Божия. Теперь, как представляется, великий духовный дар пророчества угас; при этом ссылаются на былых “пророков”, см. Дан 9:6,10; ср. уже Зах 7:7,12. Пророк Захария (Зах 13:2–6) предвидит закат пророчества, опороченного лжепророками. Но Иоиль (Иоил 3:1–5) возвещает сошествие Духа во времена Мессии. Оно осуществилось, согласно Деян 2:16 сл, во время Пятидесятницы. Здесь и заложена реальная основа нового времени, которое открылось проповедью Иоанна Крестителя, - последнего пророка Ветхого Завета, “пророка <…> и больше пророка” (Мф 11:9; Лк 7:26).

Учение пророков

Пророки играли значительную роль в религиозном развитии Израиля. Они не только удерживали народ на путях истинной веры в Ягве и вели его по этим путям, но были и главными носителями развития Откровения. В этом сложном процессе каждый из них выполнял собственную задачу, однако все разнообразие их усилий укладывается в три главные направления, которые и составляют отличие религии Ветхого Завета: монотеизм, мораль, мессианские чаяния.

Монотеизм. Израиль лишь постепенно пришел к теоретически зрелому исповеданию монотеизма: к утверждению бытия Единого Бога и к отрицанию существования любого другого бога. Основой богообщения ветхого Израиля было исторически сложившееся убеждение в том, что Ягве благоволит к этому народу в абсолютно несравнимой степени и что поэтому следует полностью и нераздельно предаться этому Единственному Богу. “Единственность” Ягве для Израиля обосновывает поклонение только Ему и исключительность исповедания веры только в Него. И хотя в течение длительного времени принималась идея о том, что другие народы могут почитать других богов, но сам Израиль признавал только Ягве; Он был самым могущественным из богов, и только Ему подобало культовое поклонение. Переход от этого “монотеизма религиозной практики” к сознательному единобожию был плодом пророческого провозвестия. Когда Амос, древнейший из канонических пророков, изображает Ягве единственным Богом, Который повелевает силами природы и является абсолютным Господом людей и истории, он напоминает о древних истинах, которые только и придают подлинную весомость приводимым им угрозам. Но содержание и значимость древней веры вырисовываются все более явственно. Поскольку откровение Единого Бога на Синае было связано с избранием народа и с заключением Завета с этим народом, Ягве и открылся как Бог, свойственный Израилю, его земле и святыням. Хотя пророки настойчиво говорят об узах, которыми Ягве привязал к Себе Свой народ, они одновременно показывают, что Он повелевает и судьбами других народов (Ам 9:7). Он устрояет малые и великие царства (Ам 1–2 и все притчи против язычников), Он дает им могущество и отнимает его у них (Иер 27:5–8), Он употребляет их как орудие Своего гнева (Ам 6:11; Ис 7:18–19; 10:6; Иер 5:15–17), но останавливает их, когда того захочет (Ис 10–12). И хотя пророки и провозвещают, что земля Израиля - это земля Ягве (Иер 7:7) и храм - дом Его (Ис 6; Иер 7:10–11), но тем не менее они предсказывают разрушение святынь (Мих 3:12; Иер 7:12–14; 26), а Иезекииль видит, как слава Ягве покидает Иерусалим (Иез 10: 18–22; 11:22–23).

Ягве, Господь всей земли, не оставляет места другим богам. Пророки борются с влиянием языческих культов и с соблазнами синкретизма, которые угрожали вере Израиля, и тем утверждают бессилие ложных богов и безумие идолопоклонства (Ос 2:7–15; Иер 2:5–13, 27–28; 5:7; 16:20). Когда во времена плена крушение национальных надежд могло пробудить сомнения в силе Ягве, полемика против идолов стала еще острее и глубже (Ис 40:19–20; 41:6–7, 21–24; 44:9–20; 46:1–7; ср. Иер 10:1–16, и позднее - Послание Иеремии, Вар 1:6; также Дан 14). Сомнению усталых и отчаявшихся противопоставляется ликующее исповедание монотеизма (Ис 44:6–8; 46:1–7,9).

Единый Бог трансцендентен; эту трансцендентность Бога пророки выражают прежде всего тем, что говорят: “Он - свят”; это любимая тема провозвестия Исайи (Ис 6; далее - Ис 1:4; 5:19,24; 10:17,20 и т. д.; также Ос 11:9; Ис 40:25; 41:14,16,20 и т. д.; Иер 50:29; 51;5; Аввак 1:12; 3:3). Бог окружен тайной (Ис 6; Иез 1). Он бесконечно превознесен над “сынами человеческими”, - это выражение повторяет пророк Иезекииль для того, чтобы подчеркнуть дистанцию, отделяющую пророка от обращающегося к нему Бога. И все же Он близок в Своей благости и милосердной любви, которую являет Своему народу, что представлено - прежде всего у Осии и Иеремии - аллегорией брачного союза между Ягве и Израилем (Ос 2; Иер 2:2–7; 3:6–8), которая широко развернута у Иезекииля (Иез 16; 23).

Мораль . Святость Божия противостоит человеческой порочности (Ис. 6:5). Это противопоставление обостряет восприятие греха пророками. Данная мораль так же не нова, как и монотеизм: она изложена уже в Декалоге и на ней основывается приход Нафана к Давиду (2 Цар 12) и Илии к Ахаву (3 Цар 21). Но пророки Писания вновь и вновь возвращаются к этому: грех - это то, что производит разделение между людьми и Богом (Ис 59:2). Грех - это посягательство на Бога праведности (Амос), на Бога любви (Осия), на Бога святости (Исайя). Можно сказать, что у Иеремии грех стоит в центре его пророческого видения; он распространяется на весь народ, который предстает окончательно, непоправимо испорченным (Иер 13:23). Такое подпадение злу вызывает кару Божию, великий суд “дня Ягве” (Ис 2:6–22; 5:18–20; Ос 5:–14; Иоиль 2:1–2; Соф 1:14–18); предсказание бедствий для Иеремии - знак истинного пророчества (Иер 28:8–9). Грех, будучи грехом всего народа, требует такого же коллективного возмездия; идея индивидуального воздаяния звучит, однако, в Иер 31:29–30. (ср. Втор 24:16) и неоднократно высказывается в Иез 18 (ср. Иез 33:10–20).

То, что называлось “этическим монотеизмом” пророков, - не антизаконничество. Причина их нравственного провозвестия заложена в том, что нарушался или извращался утвержденный Богом закон; ср., напр., слова Иеремии (Иер 7: 5–10) и их связь с Декалогом.

Параллельно с этим углубляется понимание религиозной жизни. Чтобы избежать кары, следует “взыскать Господа” (Ам 5:4; Иер 50:4; Соф 2:3); это означает, как изъясняет пророк Софония, взыскать правду и смиренномудрие, ср. Ис 1:17; Ам 5:24; Ос 10:12; Мих 6:8. То, чего требует Бог, - это религия, проникающая всего человека, и прежде всего все его внутреннее существо, его сердце; для Иеремии она становится условием Нового Завета (Иер 31:31–34). Этим духом должны одушевляться вся религиозная жизнь и все внешние культовые действия. Пророки резко выступали против внешней обрядовости, оторванной прежде всего от нравственный усилий (Ис 1:11–17; Иер 6:20; Ос 66; Мих 6:6–8). Но было бы ошибкой представлять их противниками культа: для Иезекииля, Аггея, Захарии центральное положение занимают храм и богослужение.

Мессианские чаяния. Однако кара - это не последнее слово Бога, Который вовсе не хочет полностью уничтожить Свой народ. Даже если этот народ снова и снова будет отпадать от Него, Он верен Своему обетованию и исполняет его. Он пощадит “остаток” (Ис 4:3). Это понятие появляется у Амоса и развивается у последующих пророков. В воззрениях пророков два уровня предстоящих кар и Страшного суда Божия наслаиваются друг на друга: “остаток” - это те, кто избегает искушений века сего и одновременно те, кто обретает конечное спасение. Различие между этими двумя уровнями вырисовывается в ходе истории: после каждого испытания “остаток” - это группа уцелевших: население, сохранившееся в Израиле или Иудее после падения Самарии или похода Сеннахирима (Ам 5:15; Ис 37:31–32), вавилонские изгнанники после разрушения Иерусалима (Иер 24:8), возвратившаяся из плена община (Зах 8:6,11,12; 1 Езд 9:13–15). Но в любое время эта группа - одновременно и отрасль, и корень избранного народа, которому обещано будущее (Ис 11:10; 37:31; Мих 4:7; Иез 37:12–14; Зах 8:11–13).

Это будущее станет эпохой неслыханного счастья. Диаспора Израиля и Иуды (Ис 11:12–13; Иер 30–31) возвращается в Святую землю, которая благословлена чудесным плодородием (Ис 30:23–26; 32:15–17), и народ Божий отомстит своим врагам (Мих 4:11–13; 5:5–8). Но это ожидание материального изобилия, процветания и могущества - не самое существенное; оно всего лишь сопровождает приход Царствия Божия. Царствие Божие предполагает, что вся жизнь человеческая целиком проникнута нравственно-духовными принципами: справедливостью и святостью (Ис 29:19–24); здесь - обращение сердца и прощение Божие (Иер 31:31–34), постижение Бога (Ис 2:3; 11:9; Иер 31:34), мир и радость (Ис 2:4; 9:6; 11:6–8; 29:19).

Чтобы воздвигнуть Свое Царствие на земле и управлять им, Царь Ягве поставит Своего Наместника через помазание: Он будет “Помазанник” Ягве, по-еврейски Мессия . И пророк Нафан, обещающий Давиду длительное существование его дома (2 Цар 7), впервые, таким образом, находит выражение для царского мессианизма, отзвук которого есть во многих псалмах; см. “Царские псалмы” (в № 4(7) журнала за 1995 г. - Ред .). Однако неудачи и недолжное поведение многих преемников Давида могли показаться отступлением от такого “династического” мессианского ожидания; упование сосредотачивается на некоем особом Царе, пришествие Которого ожидается в близком или более отдаленном будущем: на том Спасителе, которого предвидели пророки, - прежде всего Исайя, но и Михей и Иеремия. Этот Мессия будет из рода Давидова (Ис 1:11; Иер 23:5; 33:15); Он, также как и Давид, происходит из Вифлеема-Ефрафа (Мих 5:2). Его нарекают высочайшими именами (Ис 9:6), и на Нем почивает Дух Ягве в полноте Своих даров (Ис 11:1–5). Для пророка Исайи Он - ‘immanu ‘El “с нами Бог” (Ис 7:14), для пророка Иеремии же - Jahwe zidkenu “Господь оправдание наше” (Иер 23:6), - два имени, в совершенстве выражающие идеал Мессии.

Эта великая надежда пережила крушение мечты о мировом господстве и горькие уроки плена; но перспективы изменились. Несмотря на то, что пророки Аггей и Захария возлагали определенные надежды на потомка Давида Зоровавеля, царский мессианизм переживает фазу затмения: потомки Давида уже не сидели на троне, и Израиль находился под властью чужеземцев. Хотя Иезекииль и ожидает пришествия нового Давида, но называет его “князем”, а не “царем”; он скорее живописует его как пастыря и посредника, но не как могучего властителя (Иез 34:23–24; 37:24–25). Пророк Захария провозвещает пришествие Царя смиренного и миролюбивого (Зах 9:9–10). Для Второисайи Царь-Помазанник - не царь из колена Давидова, а персидский царь Кир (Ис 45:1), орудие Божие для освобождения Его народа. Но этот же пророк видит и Иного, несущего спасение: это Отрок Ягве, Который станет Учителем народа и Светом для язычников. Он провозгласит суд Божий в милости; Он останется в небрежении у своих, но принесет им спасение ценой Своей жизни (Ис 42:1–7; 49:1–9; 50:4–9 и особенно 52:13; 53:12). Наконец, пророк Даниил видит “как бы Сына человеческого”, идущего с облаками небесными, Который получил от Бога власть над всеми народами, Царство же Его не прейдет (Дан 7). Однако же это было и возрождением древних представлений: к началу христианской эры широко распространилось ожидание некоего Мессии-Царя, однако иные ждали Мессию-Перво­священника, иные - неотмирного Мессию.

Первые христианские общины относили эти пророческие тексты к Иисусу, Который объединил в Себе все противоположные свойства Мессии. Он - Иисус, то есть Спаситель; Христос, то есть Помазанник; Он - из рода Давидова, родился в Вифлееме, Царь над землею пророка Захарии (Зах 14:9) и Муж скорбей Второисайи (Ис 53:3); Он - возвещенный Исайей отрок Еммануил (Ис 7:14; 8:8) и, кроме того, - Сын Человеческий с небес, Которого созерцал Даниил (Дан 7:13). Но эта соотнесенность с древними обетованиями не может скрыть первозданности христианских представлений о Мессии, вытекающих из Личности и жизни Иисуса. В Нем исполнение пророчеств, но Он выходит за их пределы и Сам отвергает традиционные политические представления о царствующем Мессии.

Книги пророков

Те пророки, которые считаются авторами какой-либо из книг библейского канона, обычно называются пророками-писателями. После того, что сказано выше о пророческом служении, ясно, что это определение неточно: пророк - это не тот, кто пишет; прежде всего - и в высочайшей степени - он оратор и проповедник. Пророческие провозвестия сначала произносились, поэтому нужно еще выяснить путь от возвещенного слова к написанной книге.

В этих книгах содержатся три основных элемента: 1)“слова пророков”: пророческие изречения, в которых говорит то Сам Бог, то пророк от имени Бога, или поэтические тексты, которые содержат поучение, провозвестие, угрозу, обетование и т. д.; 2)сообщения от первого лица, в которых пророк повествует о своем опыте и, в частности, - о своем призвании; 3)сообщения от третьего лица, рассказывающие о событиях из жизни пророка или об обстоятельствах его деятельности. Эти три элемента могут быть взаимосвязаны; так, зачастую в сообщения третьего типа включаются сообщения второго типа (от лица пророка) или первого типа (слово пророка).

Фрагменты, написанные от третьего лица, указывают на иного автора, нежели сам пророк. Это явственно засвидетельствовано в книге пророка Иеремии. Пророк диктует Варуху (Иер 36:4) все речи, которые он 23 года возвещал от имени Ягве, ср. Иер 25:3. После того, как собрание текстов было сожжено царем Иоакимом (Иер 36:23), тот же Варух переписал свиток заново (Иер 36:32). Изложение этого события может принадлежать только самому Варуху, которому, очевидно, следует приписать и последующие сообщения биографического характера (Иер 37–44), хотя они и кончаются словами утешения, с которыми к Варуху обращается Иеремия (Иер 45:1–5). В дополнение говорится, что ко второму свитку Варуха “прибавлено много подобных тем слов (Иер 36:32), - Варухом или другими.

Сходные обстоятельства можно было бы представить и для составления других книг. Возможно, что пророки сами записывали или диктовали часть своих слов и повествований от первого лица, ср. Ис 8:1; Иер 30:2; 51:60; Иез 43:11; Авв 2:2. Возможно, что часть этого наследия хранилась только благодаря устной традиции в кругах пророков или их учеников (об учениках Исайи достаточно достоверно свидетельствует Ис 8:16). В тех же кругах вживе сохранялись воспоминания о пророках, которые содержали в том числе и пророчества, такие как предания об Исайе, собранные в книгах Царств (4 Цар 18–20), откуда они и попали в книгу Исайи (Ис 36–39), или же рассказ о столкновении пророка Амоса с Амасией (Ам 7:10–17). Из таких фрагментов составлялись собрания текстов; в них присоединялись друг к другу равнозначные речения или прозаические тексты, посвященные одной и той же теме (как, например, тексты против иных народов у Исайи, Иеремии и Иезекииля) или же тексты, где проклятия за нечистоту уравновешиваются обетованиями спасения (как у пророка Михея). Эти писания читали, над ними размышляли; они способствовали сохранению религиозных течений, у истоков которых стояли пророки: современники пророка Иеремии цитируют слово пророка Михея (Иер 26:17–18); часто цитируются и древние пророки: Иер 28:8 - мотив, повторяющийся как формула; Иер 7:25; 25:4; 26:5 и т. д.; далее - Зах 1:4–6; 7:7,12; Дан 9:6,10; Езд 9:11. Книги пророков сохраняли всю свою актуальность для набожных людей, вера и благочестие которых питались ими. Как в случае со свитком Варуха (Иер 36:32), к книгам по Божественному вдохновению прибавлялось “еще много подобных тем слов”, чтобы они соответствовали новым обстоятельствам и насущным потребностям народа или ради их полноты. В ряде случаев эти прибавления, как мы увидим в книгах пророков Исайи и Захарии, могли занимать значительный объем. Духовные наследники пророков, коль скоро они это делали, были убеждены в том, что они сохраняют полученное ими сокровище и способствуют тому, чтобы оно приносило плоды.

В греческом и латинском переводах Библии книги четырех “великих” пророков расположены в хронологическом порядке. Расположение книг двенадцати “малых” пророков более произвольно. Мы же, насколько это возможно, попытаемся представить временную последовательность их возникновения.

Книга пророка Исайи

Пророк Исайя родился в 765 г. до Р. Х. В год смерти царя Озии (740) он был призван к пророчествованию в Иерусалимском храме ради возвещения падения Израиля и Иудеи, - кары за неверность народа. Его деятельность охватывает сорокалетний период. Эти годы характеризуются возрастанием угрозы, которую для Израиля и Иудеи представляла Ассирия. Различаются четыре периода, на которые с большей или меньшей уверенностью можно разделить речи пророка. 1). Первые его речи относятся к недолгому промежутку времени между его призванием и началом царствования Ахаза в 736 г. Тогда Исайя прежде всего выступал против нравственного распада, к которому Иудею привело благосостояние, см. Ис 1–5 (большая часть). 2). Второй период - это время, когда царь Дамаска Рецин и царь Израиля Факей хотели втянуть молодого Ахаза в союз против Феглатфелассара [Тиглатпалассара III - Пер .], царя Ассирии. Когда Ахаз этому воспротивился, они на него напали, и он обратился к Ассирии за помощью. Против этого выступил Исайя, тщетно пытаясь противодействовать такой слишком человеческой политике. К этому времени восходит “книга Еммануила” (7:1–11:9 (большая часть), а также 5:26–29 (?); 17:1–6; 28:1–4). После краха своей миссии у Ахаза Исайя отошел от общественной жизни (ср. 8:16–18). 3). Обращение Ахаза за помощью к Тиглатпалассару поставило Иудею под начало Ассирии и ускорило падение Северного Царства. После того, как Ассирия в 734 г. захватила часть территории Северного Царства, чужеземный гнет постоянно возрастал; в 721 г. под власть ассириян подпала Самария. В Иудее преемником Ахаза стал Езекия, набожный царь, вдохновленный духом реформ. Но политические интриги не прекращались; на этот раз делались попытки добиться помощи Египта против Ассирии. Исайя, верный своим принципам, хотел, чтобы его соотечественники, избегая всяких военных союзов, положились на Бога. К этому начальному периоду правления Езекии относятся фрагменты (14:28–32); (18; 20); (28:7–22); (29:1–140); (30:8–17). После подавления восстания, когда Саргон взял Азот (см. 20), Исайя в молчании удалился. 4). Новое его появление произошло в 705 г., когда Езекия был вовлечен в антиассирийское восстание. В 701 г. Сеннахирим опустошил Палестину; тем не менее царь Иудеи решился оборонять Иерусалим. Исайя укреплял его в его решимости сопротивляться и обещал ему помощь Божию; и действительно осада была снята. К этому последнему периоду относятся пророческие слова из Ис 1:4–9 (?); 10:5–15, 27б–32; 14:24–27 и те фрагменты из Ис 28–Ис 32, которые не относятся к предыдущему периоду. О жизни и деятельности Исайи после 700 г. мы больше ничего не знаем. По иудейскому преданию он претерпел мученичество при Манассии.

Такое активное участие в делах страны превращает пророка Исайю в национального героя. К тому же он - гениальный поэт; по своему блестящему стилю и колоритности образов он - “классик” Библии. Его творения - это мощное единое целое, исполненное величественной силы и гармонической возвышенности, которые уже никогда более не были достигнуты. Но его величие основано прежде всего на религиозных началах. Исайя навсегда сохранил впечатления от эпизода своего призвания в храме, где ему были явлены трансцендентность Бога и недостоинство человека. Его монотеизм - это нечто триумфальное и одновременно внушающее ужас: Бог - Святой, Крепкий, Сильный, Он - Царь. Человек - тварь, запятнанная грехом, и Бог требует, чтобы он воспрял, ибо Он взыскует праведности в отношении между людьми и чистоты сердца в богослужении. Он хочет, чтобы люди следовали Ему, искали в Нем опору, верили Ему. Исайя - пророк веры; в тяжелых кризисах, которые переживает его народ, он требует, чтобы люди полагались и надеялись только на Бога: это единственная возможность спастись. Он знает, что испытание будет горьким, но надеется на спасение “остатка”, царем которого будет Мессия. Исайя - величайший из мессианских пророков. Мессия, Которого он возвещает, - потомок Давида. При нем на земле восторжествуют мир и правда и утвердится познание Бога (Ис 2:1–5; 7:10–17; 9:1–6; 11:1–9; 28:16–17).

Конечно, подобный религиозный гений не мог не повлиять на свое время и не создать школу. Его слова хранились и дополнялись. Книга, названная его именем - результат длительного творческого процесса, отдельные фазы которого уже не поддаются полной реконструкции. Окончательный корпус напоминает книгу пророка Иеремии (в греческом переводе) и книгу пророка Иезекииля: глл. 1–12 - речи против Иерусалима и Иудеи, глл. 13–23 - речи против язычников, глл. 24–35 - обетования. Но эта структура соблюдается не строго. С другой стороны, анализ показал, что, судя по хронологии, книга не вполне соответствует трудам Исайи. Ее собирали постепенно, используя несколько сборников изречений. Некоторые словосочетания восходят к самому пророку, ср. Ис 8:16; 30:8. Его непосредственные ученики или последователи присоединили к ним еще несколько сборников, в которых в ряде случаев слова учителя снабжены толкованиями или дополнениями. Пророчества об иных народах (Ис 13–23) вобрали в себя более поздние отрывки, особенно в глл. 13–14 - против Вавилона (из эпохи плена). Далее, существуют обширные добавления: “Апокалипсис Исайи”, глл. 24–27, который, судя по литературной форме и по содержащемуся в нем учению, не мог возникнуть ранее V в. до Р. Х.; пророческое откровение (Ис 33); “малый апокалипсис” (Ис 34–35), в котором прослеживается влияние Второисайи. Наконец, как приложение было присоединено сообщение об участии Исайи в борьбе с Сеннахиримом (Ис 36–39), взятое из 4 Цар 18–19; в него был включен псалом послепленной эпохи от лица Езекии (Ис 38:9–20).

Эта книга была значительно расширена. Главы 40-55 не могут принадлежать пророку VIII в. В них не только ни разу не упоминается его имя, но и исторические рамки соотносятся с эпохой не ранее чем через два века после времени его жизни: Иерусалим захвачен, народ в пленении Вавилонском, на горизонте уже появляется Кир, который станет орудием освобождения. Несомненно, всемогущество Божие могло бы переместить пророка в далекое будущее, вырвать его из его времени, изменить его образы и мысли. Но это предполагало бы раздвоение его личности и пренебрежение его современниками - а он ведь, как-никак, был послан к ним. Все это было бы беспрецедентно для Библии и к тому же противоречило бы самому понятию пророчества, когда провозвещение будущего всегда осуществляется ради настоящего. Эти главы содержат проповедь некоего неизвестного по имени пророка, продолжающего тему Исайи и столь же великого, как он. В исследованиях ему присваивается имя Второисайи (Девтеро­исайя). Он проповедовал в Вавилоне в период между первыми победами Кира (550 г. до Р. Х.), которые давали возможность увидеть грядущее крушение вавилонского царства, и указом об освобождении 538 года, разрешавшим первую реэмиграцию. Корпус глав 40–55, хотя и не написанный на одном дыхании, выказывает большее внутреннее единство, чем главы 1–39. Он начинается с текста, который соответствует сообщению о пророческом призвании и кончается заключением (55:6–13). По первым словам: “Утешайте, утешайте народ мой” (40:1), - его называют также “Утешением Израиля”.

Этим и обозначается поистине главная тема книги. Пророческие речи в глл. 1–39 были в общем словами угрозы, полными намеков на события времен царствования Ахаза и Езекии. Речи в глл. 40–55 относятся к совершенно иным историческим обстоятельствам; это - слова утешения. Суд осуществился разрушением Иерусалима, и близко время его восстановления, когда произойдет полное обновление. Значительность этой мысли отражается и в том, насколько выделяемая здесь тема Бога-Творца сочетается с темой Бога-Спасителя. Новый исход, еще чудеснее первого, ведет народ к новому Иерусалиму, более прекрасному, чем прежний. Это различение двух времен - “прошлого” и “грядущего” - знаменует начало эсхатологии. По сравнению с Первым Исайей (Протоисайей) здесь налицо более глубокая богословская разработка идеи. Изложение принципа монотеизма носит дидактический характер; ничтожность ложных богов доказывается их бессилием. Особо отмечаются непостижимая Премудрость и Промыслительность Божии. Впервые четко сформулирован принцип религиозного универсализма. Все эти истины выражены эмоциональным языком с впечатляющим лаконизмом; краткость здесь отображает неотвратимую близость спасения.

В книгу вставлены четыре поэмы - песни “раба Божиего”: 42:1–4 (5–9); 49:1–6; 50:4–9 (10–11); 52:13–53:12. В них изображается совершенный ученик Ягве, который собирает свой народ и являет свет иным народам, проповедуя истинную веру. Своей смертью он искупает грехи людей и прославляется Богом. Эти поэмы принадлежат к тем текстам Ветхого Завета, которые лучше всего исследованы и чаще всего оспариваются. Ни об их происхождении, ни об их смысле нет общепринятого мнения. С высокой степенью вероятности первые три песни можно приписать Второисайе; четвертая может принадлежать одному из его учеников. Широко дискутируется вопрос о том, с кем можно идентифицировать “раба Божиего”. В нем часто видят персонификацию общины Израиля, которую другие тексты Второисайи и на самом деле называют “рабом”. Но более явственно подчеркнуты черты личности, поэтому другие экзегеты, которых сейчас большинство, видят в “рабе” исторический персонаж прошлого или настоящего. С этой точки зрения многое свидетельствует в пользу идентификации “раба” с самим Второисайей; в этом случае возможно, что четвертая песнь была приписана после его смерти, и “раб” в ней рассматривается как некто, олицетворяющий судьбы всего народа.

В любом случае, интерпретация, ограничивающаяся прошлым или настоящим, недостаточно полно раскрывает тексты. “Отрок Господень” - Посредник грядущего спасения; этим оправдывается мессианская интерпретация, которую иногда дает иудейская традиция толкования этих фрагментов, правда без упоминания о крестных муках. Напротив, Иисус выбирает именно тексты о страдании Отрока и Его заместительном Искуплении и применяет их к Себе Самому и Своей миссии (Лк 22:19–20, 37; Мк 10:45). Древнехристианская проповедь видела в нем провозвещенного Второисайей совершенного Отрока и Агнца (Мф 12:17–27; Ин 1:29).

В исследованиях последнего времени заключительная часть книги, - главы 56–66 - рассматривается как творение другого пророка, так называемого Третьеисайи (Тритоисайи). Теперь, вообще-то, не принято приписывать ее одному автору; ее считают сборником. Псалом в главах Ис 63:7–64:11, как кажется, относится к эпохе конца плена; пророчество Ис 66:1–4 восходит ко времени восстановления храма (ок. 520 г. до Р. Х.). Главы 60-62 по мышлению и стилю близки Второисайе. Главы 56-59 в основном могут относится к 5 в. до Р. Х. Глл. 65–66 (за исключением 66:1–4), несущие на себе печать апокалиптики, некоторыми экзегетами относятся к эпохе эллинизма; другие же исследователи относят их ко временам вскоре после возвращения из плена. Рассматриваемая в целом, эта третья часть книги предстает как труд преемников Второисайи. Тем самым здесь перед нами - последний плод традиции Исайи, в котором сохраняется влияние этого великого пророка VIII в. до Р. Х.

В одной из пещер Мертвого моря была найдена полная рукопись книги Исайи, которая, возможно, относится ко II в. до Р. Х. Она отличается от масоретского текста особой манерой письма и вариантами, некоторые из которых представляют существенную ценность для составления критически выверенного текста.

Книга пророка Иеремии

Немного более века спустя после пророка Исайи, ок. 645 г. до Р. Х., в семье священника, жившей близ Иерусалима, родился пророк Иеремия. О его жизни и деятельности мы знаем больше, чем о каком-либо другом пророке, благодаря биографическим сообщениям от третьего лица, вкрапленным в его книгу (их хронологическая последовательность: 19:1–20:6; 26; 36; 45; 28–29; 51:59–64; 34:8–22; 37–44). “Исповеди” Иеремии (Иер 11:18–12:6; 15:10–21; 17:14–18; 18:18–23) принадлежат самому пророку. Это - не автобиография, а живое свидетельство внутреннего кризиса, через который он прошел и описал его в жанре псалма-жалобы. Призванный Богом в молодости, в 626 г., тринадцатому году царствования Иосии (Иер 1:2), он стал свидетелем трагического периода, в течение которого началось и завершилось падение царства Иудейского. Религиозная реформа Иосии и национальная реставрация пробудили надежды, которые, однако, были утрачены из-за смерти царя у Мегиддона в 609 г. и в связи с резкими изменениями на Древнем Востоке - с падением Ниневии в 612 г. и расцветом вавилонской мировой империи. С 605 г. Навуходоносор подчинил Палестину своей власти, затем восстала Иудея, подстрекаемая Египтом, который поддерживал эту политику сопротивления вплоть до печального конца. В 597 г. Навуходоносор осадил Иерусалим и увел в плен часть его жителей. Новое восстание в стране еще раз повлекло оккупацию халдейскими войсками. В 587 г. Иерусалим был захвачен, храм сожжен дотла и была проведена вторая депортация. В такое-то время насилия и катастроф и жил пророк Иеремия. Он проповедовал, угрожал, предсказывал гибель, втуне предостерегал слабых царей, сменявших друг друга на престоле Давида. Военное руководство обвинило его в разложении, его преследовали и заключили в тюрьму. После падения Иерусалима Иеремия остался в Палестине при Гедалье, которого вавилоняне назначили правителем, хотя надежды пророка на будущее были связаны с изгнанниками. Когда Гедалья был убит, группа иудеев, взяв с собой Иеремию, бежала из страха перед репрессиями в Египет. Вероятно, там он и умер.

Жизнь пророка Иеремии отмечена драматичностью не только благодаря тем событиям, в которые он был вовлечен; эта драматичность заложена в самой личности пророка. Чувствительный от природы, он стремился жить в любви и тишине, а служением его было “искоренять и разорять, губить и разрушать” (Иер 1:10); он должен был “вопить о разорении” (Иер 20:8). Он искал мира - и должен был все время сражаться: против близких, царей, священников, лжепророков, - против всего народа; он был “человек, который спорит и ссорится со всею землею” (Иер 15:10). Он внутренне терзался своей задачей и, однако, не мог от нее уклониться (Иер 20:9). Его внутренний диалог с Богом обнаруживает сердечную муку: “за что так упорна болезнь моя?” (Иер 15:18); вспомним и те потрясающие слова, которые уже предвосхищают Иова: “Проклят день, в который я родился” (Иер 20:14).

Однако эти страдания готовят его душу к тому, чтобы она раскрылась для жизни с Богом. До тех пор, пока он не смог выразить свою веру в словах обетования Нового Завета (Иер 31:31–34), он жил религией души и сердца, поэтому-то он нам так дорог и близок. Такое личностно воспринятое отношение к Богу ведет его к углублению традиционного учения: Бог испытывает и проверяет сердца и утробы (Иер 11:20), Он судит каждого по его делам (Иер 31:29:30); любовь к Богу повреждена грехом, исходящим из злого сердца (Иер 4:4; 17:9; 18:12). В своей проникновенности он сближается с пророком Осией, под влиянием которого находился; в своей укорененности в законе, а также в том, какая роль отводится сердцу в отношении человека к Богу и в подчеркивании человеческой индивидуальности он близок к Второзаконию. Иеремия, несомненно, приветствовал реформу Иосии, которая была вдохновлена этой книгой Библии, однако глубоко разочаровался в этой реформе из-за того, что она не смогла изменить нравственную и религиозную жизнь народа.

При жизни пророка Иеремии его миссия терпит неудачу, однако после его смерти значение этой личности постоянно возрастает. Благодаря своему основанному на религии сердца учению о “Новом Завете” он стал отцом иудаизма в его самом чистом виде. Отметим его влияние на Иезекииля, Второисайю и некоторые псалмы. В маккавейскую эпоху он считался одним из покровителей народа (2 Мак 2:1–8; 15:12–16). Вследствие того, что он подчеркивал приоритет духовных ценностей и показывал, насколько глубоким должно быть соединение человека с Богом, он подготавливал Новый Завет во Христе Иисусе. Образ мужа скорбей в Ис 53, возможно, вобрал в себя некоторые черты жизни пророка Иеремии, хотя в страданиях его жизни и в смирении перед Божественным призванием уже проступают черты Иисуса.

Такое неослабевающее воздействие предполагает, что речи пророка Иеремии часто читались; над ними размышляли, их комментировали. Продолжительность влияния на всю последовательность духовных преемников отразилась и на структуре книги пророка Иеремии. Она никоим образом не выглядит как написанная на едином дыхании. Кроме поэтических разделов и биографических описаний, эта книга содержит речения в прозе, написанные в стиле, близком стилю Второзакония. Их первичность оспаривалась; их приписывали “второзаконническим” послепленным редакторам. В действительности их стиль соответствует стилю иудейской прозы VII – нач. VI вв. до Р. Х., а их богословие - религиозному движению, в русле которого находятся как книга пророка Иеремии, так и Второзаконие. Эти речения - точный отзвук проповеди пророка Иеремии, переданный его слушателями. В целом традиция, восходящая к Иеремии, не обрела единообразного продолжения. Греческий перевод предлагает редакцию текста, которая значительно (на 1/8) короче масоретской версии и часто расходится с ней в деталях; кумранские находки доказывают, что обе эти редакции восходят к еврейскому тексту. Кроме того, греческий перевод помещает слово против язычников после Иер 25:13, то есть в иной последовательности, нежели еврейский, в котором оно стоит в конце книги (Иер 46–51). В конце концов не исключено, что эти пророчества к иным народам составляют особый сборник и что не все они принадлежат пророку Иеремии; по меньшей мере речи против Моава и Едома были сильно переработаны, а длинная речь против Вавилона (Иер 50–51) относится к концу эпохи плена. Гл. 52 выступает в роли исторического приложения, находящего свои параллели в 4 Цар 24:18–25:30. Тут и там в книгу вставлены другие дополнения меньшего объема, свидетельствующие о том, что ее использовали и высоко ценили вавилонские изгнанники и послепленная община. Немногочисленные текстовые повторы также предполагают наличие редакторской обработки. Наконец, многочисленные хронологические данные не располагаются в истинной последовательности; таким образом нынешняя неупорядоченность книги есть результат длительной истории ее составления, осветить отдельные этапы которой весьма затруднительно.

Впрочем, гл. 36 дает нам ценное указание: в 605 г. до Р. Х. пророк Иеремия диктовал своему ученику Варуху слова, которые он возвещал с самого начала своей деятельности (Иер 36:2), то есть с 626 г. до Р. Х. Этот свиток, сожженный Иоакимом, был заново записан и дополнен (Иер 36:32). О первоначальном содержании текста можно только догадываться. Видимо, он начинался с Иер 25:1–2 и был совокупностью фрагментов, относящихся ко времени до 605 г. до Р. Х., которые сейчас входят в глл. 1–18, но древние речи против язычников в нем стояли после 36:2, а сейчас они расположены в 25:13–38. Затем были добавлены фрагменты, относящиеся ко времени после 605 г., и слова против язычников, и поныне находящиеся на тех же местах. Следовательно, в текст были введены эпизоды приводимой выше в подробностях “исповеди” и, кроме того, - две небольшие книги: о царях (21:11–28) и о пророках (23:9–40), которые изначально создавались по отдельности.

Таким образом в книге выделяются две части: одна содержит угрозу Иудее и Иерусалиму (1:1–25:13), другая - слово против язычников (Иер 25:13–38; 46–51). Глл. 26–35 образуют третью часть, в которой без особого упорядочивания собраны речи, исполненные обетований. Это - в основном прозаические фрагменты, которые по большей части касаются биографии Иеремии, приписываемой Варуху. Исключение составляют глл. 30–31, - поэтическая книга утешения. Четвертая часть (Иер 36–44) продолжает в прозе биографию Иеремии и повествует о его страданиях во время осады Иерусалима и после нее. Она кончается словно бы подписанием пророка Варуха, см. Иер 45:1–5.

Книга Плач Иеремии

В еврейской Библии эта небольшая книга стоит после “Писаний” (Агиографов). Септуагинта и Вульгата ставят ее за книгой пророка Иеремии под заглавием, указывающим на него как на автора. Эта традиция, основанная на 2 Пар 35:25 и подкрепляемая содержанием самой книги, которая и в самом деле может относиться ко времени Иеремии, вряд ли, однако, способна выстоять при серьезной аргументации. Судя по тому, что мы знаем о Иеремии из его подлинных слов, он не мог сказать, что пророческий дар угас (Плач 2:9), не мог хвалить Седекию (Плач 4:20) и надеяться на помощь египтян (Плач 4:17). Свойственная ему спонтанность лишь насильственным образом могла бы быть втиснутой в изощренную литературную форму Плача. Четыре первые песни книги алфавитны: первые буквы их строф расположены в алфавитном порядке; в пятой песни число стихов (22) точно соответствует числу букв алфавита.

Песни 1, 2 и 4 выдержаны в жанре погребальных песен; третья - это личная жалоба, пятая - коллективная (по-латыни она называется “Молитва Иеремии”). Они были сложены в Палестине после разрушения Иерусалима в 587 г. до Р. Х. и, вероятно, использовались при богослужении, которое, согласно (Иер 41:5), продолжали проводить на территории храма. В них автор или авторы живыми словами описывают скорбь города и его жителей, но из этих воплей страдания возникает чувство неодолимого доверия Богу и глубокого покаяния, что и составляет непреходящую ценность книги. Евреи читают ее при посте в память событий 587 г. до Р. Х. Церковь (западная - Ред .) обращается к ней на Страстной неделе, вспоминая о Голгофе.

Книга пророка Варуха

Книга пророка Варуха относится к второканоническим книгам, которые отсутствуют в еврейской Библии. В Септуагинте она стоит между книгой пророка Иеремии и Плачем Иеремии, в Вульгате - после Плача Иеремии. Согласно введению (Вар 1:1–14), она написана пророком Варухом после увода в вавилонское пленение и отправлена в Иерусалим с тем, чтобы ее читали на богослужебных собраниях. Она содержит молитву исповедания грехов и надежды (1:15–3:8), стихотворение Премудрости (3:9–4:4), в котором Премудрость отождествляется с законом, пророчество (4:5–5:9), в котором олицетворенный Иерусалим обращается к изгнанникам, а пророк вселяет в него мужество, напоминая о мессианских чаяниях.

Введение написано непосредственно на греческом; молитва (1:15–3:8), которая в дальнейшем получает развитие у Даниила (Дан 9:4–19), несомненно восходит к еврейскому оригиналу; то же самое справедливо, очевидно, и для обоих других текстов. Самое вероятное время создания книги - середина I в. до Р. Х.

В греческой Библии (и, соответственно, в русском синодальном переводе - Ред .) Послание Иеремии выделено особо, в то время как Вульгата прилагает его к книге пророка Варуха в качестве гл. 6 с отдельным заголовком. Речь идет об апологетическом сочинении против идолопоклонства; этот текст в простой форме разрабатывает темы, которые уже освещены Иеремией (Иер 10:1–16) и Исайей (Ис 44:9–20). Очевидно, здесь имеются в виду поздневавилонские ритуалы. Послание вероятно написано по-еврейски и относится к эллинистическому периоду; более точная датировка не представляется возможной, но, как кажется, к нему апеллирует Вторая книга Маккавейская (2 Мак 2:1–3).

Небольшой фрагмент греческого текста был найден в Кумране; приблизительная его датировка по данным палеографии - ок. 100 г. до Р. Х.

Сборник, составленный под именем Варуха, значим для нас потому, что благодаря ему мы можем взглянуть на общины диаспоры; кроме того, он показывает, как в этих общинах благодаря связи с Иерусалимом, благодаря молитве и соблюдению закона поддерживалась религиозная жизнь в духе учения о воздаянии и мессианских чаяний. Как и книга Плач Иеремии, книга пророка Варуха свидетельствует о памяти, которую оставил по себе Иеремия, поскольку оба эти небольшие произведения связаны с именами великого пророка и его ученика. Долго помнили и Варуха; во II в. по Р. Х. от его имени были написаны два апокалипсиса, один - по-гречески, второй - по-сирийски (с греческими фрагментами).

Книга пророка Иезекииля

В отличие от книги пророка Иеремии, эта книга производит впечатление упорядоченного целого. После введения (Иез 1–3), в котором пророк принимает слово от Бога, книга четко делится на четыре части: 1. глл. 4–24: почти исключительно упреки и угрозы израильтянам во время осады Иерусалима; 2. глл. 25–32: пророчество иным народам, в котором пророк применяет понятие Божиего суда и к пособникам и зачинщикам из неверных; 3. глл. 33–39: обетование спасения во время осады и после нее, в котором пророк утешает народ надеждой на лучшее будущее; 4. глл. 40–48: проект политического и религиозного уложения для будущей общины, которая некогда возродится в Палестине.

Однако эта ясность членения не может скрыть и серьезные недостатки композиции. Налицо многочисленные повторы, напр., 3:17–21 и 33:7–9; 18:25–29 и 33:17–20 и т. д. Упоминания о немоте, которой Бог поразил Иезекииля (Иез 3:26; 24:27; 33:22) перемежаются длинными речами. Видение колесницы Господней прерывается видением книжного свитка. Кроме того, описание грехов Иерусалима примыкает к гл. 8 и явным образом разрывает описание того, как колесница Господня покидает Иерусалим, которое после 10:22 продолжается в 11:22. Предлагаемые в Иез 26–33 даты не упорядочены хронологически. Трудно было бы приписать такие недостатки автору, который пишет свой труд как бы на одном дыхании. С гораздо большей долей вероятности они восходят к ученикам, которые обработали документы или воспоминания, связали их воедино и дополнили. В этом книга пророка Иезекииля в известной степени разделяет судьбу других пророческих книг. Однако аутентичность учения и стиля свидетельствуют о том, что ученики сохранили в неприкосновенности образ мышления и в общих чертах - даже и слова своего учителя. Их редакторская работа особенно ощутима в последней части книги, основа которой, тем не менее, восходит к самому Иезекиилю.

Как можно судить по нынешнему корпусу книги, вся деятельность пророка Иезекииля среди вавилонских изгнанников протекала между 593 и 571 гг. до Р. Х. Эти даты указываются в начале и в конце текста (Иез 1:2 и 29:17). При таких обстоятельствах удивительно, что речи первой части, как кажется, направлены к жителям Иерусалима и что время от времени создается впечатление, что пророк физически присутствовал в городе (прежде всего - Иез 11:13). В этой связи недавно была выдвинута гипотеза о двоякой деятельности пророка: до разрушения Иерусалима в 587 г. до Р. Х. он оставался в Палестине, где и проповедовал, и лишь затем прибыл к изгнанникам. Видение книжного свитка (Иез 2:1–3:9) в таком случае означает призвание пророка в Палестину; видение престола Господня (Иез 1:4–28 и 3:10–15) означает приход к изгнанникам. При перестановке этого видения в начало изменилась бы вся перспектива книги. Эта гипотеза способна разрешить некоторые затруднения, но выдвигает новые. Она предполагает значительные изменения текста; вынуждает признать, соответственно, что сам пророк Иезекииль в “палестинский” период своей деятельности обычно жил вне города, поскольку был в него “принесен” (Иез 8:3); и если принять, что пророки Иезекииль и Иеремия проповедовали в Иерусалиме совместно, то удивительно, что ни у одного из них нет ни намека на деятельность другого. С другой стороны, трудности традиционных тезисов не выглядят непреодолимыми: упреки, обращенные к народу Иерусалима, поучительны для изгнанников. Коль скоро пророк Иезекииль и был в святом городе, то текст недвусмысленно сообщает, что он был принесен в Иерусалим в некоем “видении Божием” (Иез 8:3) и равным образом в этом же “видении Божием” был возвращен обратно (Иез 11:24). Поэтому вряд ли стоит далее придерживаться гипотезы о двойственной деятельности пророка.

Какое бы решение ни принять, в книге перед нами предстает равно великий образ. Иезекииль - священник (1:3). Храм для него главное, будь то ныне существующий храм, оскверненный нечистыми ритуалами (Иез 8), так что слава Ягве оставила его (Иез 10), или будущий храм, устройство которого он детально описывает (Иез 40–42) и видит, как Бог туда возвращается. Он устанавливает на будущее правила для служителей храма, детали богослужения и религиозного календаря (Иез 44–46). Он чтит закон, и в его описании отпадений Израиля с постоянностью рефрена повторяется упрек в осквернении субботы. Ему свойственно отвращение ко всему, что закон считает нечистым (Иез 4:14; 44:7), и он тщательно отличает священное от профанного (45:1–6; 48:9 сл). Будучи священником, он классифицирует случаи правового и нравственного характера, и это привносит в его учение оттенок казуистики (Иез 18). По способу мышления и лексике его текст родственен законам спасения из Лев 18–26, которые он изучил и продумал, однако он идет дальше и подготавливает окончательный вариант свода законов Пятикнижия. Его труд находится в рамках “священнического” направления, так же как творения Иеремии относились к направлению “второзаконническому”.

Но этот священник - еще и пророк символических действий, которых он совершил больше, чем кто-либо другой из пророков. Он изображает осаду Иерусалима (Иез 4:1–5:4), сборы и переселение (12:1–7), царя вавилонского на распутье (21:19–23), объединение Иудеи и Израиля (Иез 37:15 сл). Он - “знамение” для Израиля (Иез 24:24) вплоть до личных испытаний, посылаемых ему Богом, как это было и с пророками Осией, Исайей и Иеремией; однако его сложные символические действия противопоставлены более скромным деяниям его предшественников.

Иезекииль - прежде всего провидец. Хотя его книга содержит только четыре видения в собственном смысле слова, но они занимают значительное место: Иез 1–3; 8–11; 37; 40–48. Здесь взгляду открывается фантастический мир: четыре животных колесницы Ягве, мерзость идолослужения в храме с кишащими животными и идолами, поле с оживающими сухими костями, образ будущего храма, сходный с архитектурным проектом, из которого на утопический пейзаж изливается фантастическая река. Сходная сила изображения содержится и в аллегориях, которыми широко пользуется пророк: сестры Огола и Оголиба (Иез 23), падение Тира (Иез 27), фараон-крокодил (Иез 29,30), гигантское дерево (Иез 31), сошествие во ад (Иез 32).

В противоположность такой силе воображения стиль Иезекииля, как если бы увиденное своей мощью сковало ему язык, монотонен и бесцветен, холоден и вял, явственно скуден, если сравнивать его со стилем великих классиков, с мощной ясностью пророка Исайи и с живым жаром пророка Иеремии. Возможно, такова цена, которую приходится платить за воображение. Искусство Иезекииля - в широкомасштабности его небывалых образов, создающих атмосферу благоговейного ужаса перед Божественными тайнами.

Если Иезекииль во многих отношениях примыкает к своим предшественникам, то все же видно, что он пролагает новый путь. Это справедливо и относительно его учения. Пророк порывает с прошлым своего народа. Хотя время от времени и упоминаются обетования праотцам и вспоминается Синайский завет, но если Бог доселе спасал Свой народ, изначально падший (Иез 16:3 сл), то Он это делал не для того, чтобы исполнились обетования, но ради Имени Своего (Иез 20). На месте Ветхого Завета Он восставит Вечный Завет (16:60; 37:26 и сл), - не как награду за “обращение” народа к Нему, но из чистого милосердия, как мы бы сказали - по преизбыточествующей благодати; только за этим последует покаяние (16:62–63). Мессианские чаяния у Иезекииля (впрочем, слабо выраженные) - это не ожидание Царя-Мессии во славе; хотя пророк и возвещает грядущего Давида, но он будет лишь “пастырем” своего народа (Иез 34:23; 37:24), “князем” но уже не царем, - для царя в теократическом видении будущего у Иезекииля места не находится (Иез 45:7 сл).

Он порывает с общинной традицией в вопросах воздаяния за грех и высказывает принцип индивидуального воздаяния (Иез 18 ср. 33), - опередившее время богословское решение, которое, будучи слишком часто опровергаемым фактами, постепенно ведет к представлениям о потустороннем воздаянии. Глубоко сроднившийся с храмом священник, он тем не менее порывает - как это уже сделал Иеремия - и с представлением о том, что Бог привязан к Своему святилищу. В нем объединились дух пророчества и дух священства, столь часто вступающие в столкновение: устоявшиеся обряды обретают значимость благодаря тому настрою, который их одушевляет. В целом учение Иезекииля вращается вокруг темы внутреннего обновления: нужно сотворить себе новое сердце и новый дух (Иез 18:31) или, скорее, Бог Сам даст иное сердце (“сердце новое”, ”сердце единое”, “сердце плотяное”) и вложит в людей “дух новый” (Иез 11:19; 36:26). Здесь, как и при возвещении пророком Божественного милосердия, делающего возможным покаяние, мы оказываемся на пороге богословия благодати и милости Божией, которое разрабатывали апп. Иоанн и Павел.

Эта всесторонняя одухотворенность религиозной сферы - значительная заслуга пророка Иезекииля. Когда его называют отцом иудейства, часто имеют в виду его рвение при отделении профанного, при соблюдении предписанной законом чистоты, его обрядовую скрупулезность. Но это совершенно несправедливо. Иезекииль - как и Иеремия, только иным образом - стоит у истоков чрезвычайно мощного духовного течения, которым был проникнут иудаизм и которое затем влилось в Новый Завет. Иисус - Добрый Пастырь, проповеданный пророком Иезекиилем, который обосновал поклонение Богу в духе, которое Им Самим и предписано.

И еще одна особенность пророка Иезекииля: с него берет начало апокалиптика. Его великолепные видения предваряют увиденное Даниилом, так что неудивительно, что его влияние нередко можно отыскать в Апокалипсисе апостола Иоанна Богослова.

Книга пророка Даниила

По своему содержанию книга Даниила распадается на две части. Глл. 1–6 - это повествования: Даниил и три его товарища на службе Навуходоносора (Дан 1); сон Навуходоносора (составной истукан, Дан 2); поклонение золотому истукану и три товарища Даниила в печи, раскаленной огнем (Дан 3); безумие Навуходоносора (Дан 4); пиршество Валтасара (Дан 5); Даниил во рве львином (Дан 6). Во всех этих повествованиях Даниил или его товарищи с блеском выходят из испытаний, от которых зависит их жизнь или по меньшей мере репутация, и язычники прославляют Бога, спасающего Своих верных. События разворачиваются в Вавилоне в царствование Навуходоносора, его “сына” Валтасара и его преемника “Дария Мидянина”. Глл. 7–12 - это видения, которых сподобился пророк Даниил: четыре зверя (Дан 7); овен и козел (Дан 8); семьдесят седмин (Дан 9); великое видение времени гнева и последних времен (Дан 10–12). Видения приурочены ко времени правления Валтасара, Дария Мидянина и персидского царя Кира и были даны пророку в Вавилонии.

Такая структура иногда давала повод для вывода о существовании двух текстов, относившихся к разному времени, которые были объединены издателем. Однако другие признаки свидетельствуют против этого предположения. Хотя повествования ведутся от третьего лица, в то время как о видениях рассказывает сам пророк и от первого лица, но первое видение (Дан 7) обрамлено введением и заключением в третьем лице. Начало книги написано по-еврейски, но в Дан 2:4б оно неожиданно переходит на арамейский (до Дан 7:28), который к тому же наличествует в части видений; последние главы - снова на еврейском. Для такой перемены языка предлагалось множество объяснений. Ни одно из них не убедительно. К тому же стилистическому противопоставлению (1 - 3 лицо) не соответствует противопоставление языковое (еврейский - арамейский) и содержательное (повествования - видения). С другой стороны, гл. 7 дополняется гл. 8, но при этом она параллельна гл. 2; она написана на том же арамейском, что и глл. 2–4, но стилистически близка глл. 8–12, хотя они и написаны по-еврейски. Следовательно, гл. 7 образует связующее звено между двумя частями книги и поддерживает ее единство. Кроме того, Валтасар и Дарий Мидянин появляются в обеих частях книги, и тем самым ставят историка в равно затруднительное положение. Наконец, литературные приемы и образ мышления сохраняются от начала и до конца книги; это тождество - сильнейший аргумент в пользу ее изначального единства.

О времени составления книги недвусмысленно свидетельствует ее 11 глава. Здесь с таким количеством подробностей рассказывается о войнах между Селевкидами и Лагидами и о части правления Антиоха Епифана, что в рамках единого авторского замысла это было бы бессмысленным. Это повествование несравнимо ни с одним из других ветхозаветных пророчеств, так как оно, вопреки стилистике пророчеств, излагает уже происшедшие события. Однако начиная с (Дан 11:40) о времени конца возвещается в форме, напоминающей других пророков. Поэтому возможно, что книга была создана во время гонений Антиоха Епифана и до его смерти, и к тому же - еще до победы восстания Маккавеев, то есть между 167 и 164 гг. до Р. Х.

Сравнительно поздняя датировка книги объясняет ее место в еврейской Библии. Она была принята после утверждения канона пророческих книг и помещена между книгами Есфири и Ездры в смешанной группе “Писаний”, которые составляют последнюю часть еврейского канона. Греческий и латинский переводы Библии ставят ее в круг пророческих книг и присоединяют к ней некоторые второканонические фрагменты: псалом Азарии и хвалебную песнь трех юношей (Дан 3:24–90), историю Сусанны, в которой проявляются ум и проницательность юного Даниила (Дан 13), истории идола Вила и священного дракона, - сатира на идолопоклонство (Дан 14). Септуагинта значительно отклоняется от перевода Феодотиона, который очень близок к масоретскому тексту.

Книга призвана укрепить веру и чаяния иудеев, преследуемых Антиохом Епифаном. Даниил и его спутники подверглись тем же искушениям (преступить предписания закона, гл. 1, поклониться идолам, глл. 3 и 6) - и вышли из них победителями. Отныне преследователи были вынуждены признать власть истинного Бога. Нынешний преследователь обрисован более черными красками, но когда гнев Божий разразился во всей своей силе (Дан 8:19; 11:36), начинается время конца, когда гонитель будет поражен (Дан 8:25; 11:45). Это будет означать конец зла и греха и приход царства святых; править будет “Сын Человеческий”, “которого Царство - царство вечное” (Дан 7:27).

Это ожидание конца, эта надежда на Царство ощутимы на протяжении всей книги (Дан 2:44; 3:33; 4:32; 7:14). Бог установит Царство по истечении некоторого срока, который Он Сам определил и который в то же время охватывает всю протяженность истории человечества. Эпохи человеческой истории становятся стадиями вечного плана Божия. Прошлое, настоящее, будущее - все оказывается пророчеством в той мере, в какой оно предстает в Свете Бога, Который “изменяет времена и лета” (Дан 2:21). С помощью этого двойного видения, которое одновременно связано со временем и выходит за его пределы, автор раскрывает пророческий смысл истории. Тайна Божия (Дан 2:18 слл; 4:6) была раскрыта при посредничестве таинственных сущностей, которые суть вестники и посланники Всевышнего. Книга Даниила, как и книга Иезекииля и прежде всего книга Товита, явственным образом принадлежит к сфере ангелологии. Откровение относится к сокровенному замыслу Бога о Его народе и о язычниках. Он обращается к язычникам так же, как и к Своему народу. Важный текст о воскресении возвещает пробуждение из мертвых в жизнь вечную или в вечное посрамление (Дан 12:2). Чаемое Царство вместит все народы (Дан 7:14), оно будет бесконечным, оно будет Царством святых (Дан 7:18), Царством Божиим (Дан 3:33 (100); 4:31), Царством Сына Божия, Которому дана вся власть (Дан 7:13–14).

Этот таинственный Сын Человеческий, который в Дан 7:18 и 7:21–27 отождествляется с общиной святых, - одновременно и их Предводитель, Глава эсхатологического царства, но - не Мессия из дома Давидова. Это частное толкование бытовало в иудейской среде; Иисус принял его, применив к Себе именование Сына Человеческого, чтобы подчеркнуть надмирный, духовный характер Своего мессианства (Мф 8:20).

Книга Даниила уже не относится к собственно пророческому движению. В ней нет проповеди пророка, посланного Богом к его современникам, однако она сочинена и непосредственно написана одним автором, который (так же, как и в случае с книжечкой пророка Ионы) скрывается под псевдонимом. Назидательные истории первой части сродни группе писаний Премудрости, древний пример которых - история Иосифа из книги Бытия, а новый - книга Товит, написанная незадолго до книги Даниила. Видения второй части призваны открыть Божественную тайну, которую ангелы возвещают для предбудущих времен нарочито затемненным слогом. С этой “запечатанной” книги (Дан 12:4) начинается литературный жанр апокалипсисов в полном смысле слова, который был подготовлен Иезекиилем и широко распространен в позднеиудейской литературе. В Новом Завете ему соответствует Откровение апостола Иоанна Богослова, однако там печати с замкнутой книги снимаются (Откр 5–6), Слово уже не таинственно, ибо “время близко” (Откр 22:10) и ожидается пришествие Господа (Откр 22:20; 1 Кор 16:22).

Книга Двенадцати пророков

Последняя книга еврейских канонических пророков называется просто “Двенадцать”. Она объединяет 12 небольших книг, приписываемых разным пророкам. Греческий перевод Библии именует ее Додекапрофетон . Церковь рассматривает ее как собрание книг двенадцати “малых пророков”; при этом имеется в виду только их краткость, но не значимость в сравнении с книгами “великих пророков”. Это собрание существовало уже во времена книги Иисуса, сына Сирахова (Сир 49:10). Еврейская Библия, а вслед за ней и Вульгата, располагают эти небольшие книги в том хронологическом порядке, который сохранила иудейская традиция. В греческой Библии расположение несколько иное: здесь они стоят и перед книгами великих пророков .

В “Иерусалимской Библии” переводы книг пророков расположены в последовательности, принятой в Вульгате (и еврейской Библии), но введения к ним, приводимые ниже, упорядочены по принципу, который с высочайшей степенью вероятности соответствует исторической последовательности .

Книга пророка Амоса

Амос был пастухом в Фекое, на границе Иудейской пустыни (Ам 1:1). Он не принадлежал к пророческому сословию; Ягве взял его от его стада и отправил, чтобы он пророчествовал в Израиле (Ам 7:14–15). После краткого времени, которое он провел в святилище отступников в Вефиле (Ам 7:10 сл) и, вероятно, кроме того еще и в Самарии (ср. Ам 3:9; 4:1; 6:1), он был выдворен из Израиля и вернулся к своему прежнему занятию.

Он пророчествовал во времена Иеровоама II (783–743 гг. до Р. Х.), - с человеческой точки зрения, в блестящую эпоху, когда Северное царство расширилось и разбогатело, но роскошь знатных глумилась над нищетою бедняков, а пышность богослужения скрывала отсутствие истинной веры. С простой, величественной прямотой и образностью кочевника Амос от лица Божия осуждает развратные обычаи горожан, социальную несправедливость, ложное обрядоверие, не вовлекающее сердца в богослужение (Ам 5:21–22). Ягве, Всевышний Господь мира, карающий народы (Ам 1–2), грозит суровым судом Израилю, потому что богоизбранность обязывает его к наивысшей праведности (Ам 3:2). День Господень (это выражение впервые появляется здесь) будет мраком, а не светом (Ам 5:18 и сл). Кара будет ужасающей (Ам 6:8 и сл) и, осуществляя ее, Бог призовет некий народ (6:14), а именно ассириян, которых пророк хотя и не называет, но преимущественно имеет в виду. Однако в книге пророка Амоса брезжит заря надежды, - перспективы спасения для дома Иакова (Ам 9:8), для “остатка” Иосифова (Ам 5:15; это выражение используется здесь впервые в пророческих текстах). Глубинное откровение Бога как Всемогущего Господа вселенной, Опоры праведности изрекается с незыблемой уверенностью, и при этом не создается впечатления, что пророк говорит нечто новое. Новизна заложена в той силе, с которой он заставляет вспомнить требования чистой веры в Ягве.

Книга была передана нам в некоторой неупорядоченности; в частности, прозаический рассказ (Ам 7:10–17), находящийся между двумя видениями, лучше было бы поместить после них. Можно усомниться в идентификации некоторых кратких фрагментов как принадлежащих самому Амосу. Славословия (Ам 4:13; 5:8–9: 9:5–6) могли быть присоединены ради богослужебных чтений. Краткие предсказания против Тира, Едома (Ам 1:9–12) и Иудеи (Ам 2:4–5) относятся, видимо, к послепленной эпохе. Далее, оспариваются такие места, как (Ам 9:8б–10) и прежде всего (Ам 9:11–15). Не существует веской причины для того, чтобы сомневаться в подлинности первого из этих мест, но весьма вероятно, что второе из них включено в текст позднее. Но это не следует обосновывать включенными в него обетованиями спасения, которые изначально были темой пророческой вести (здесь, Ам 5:15 и в то же время у пророка Осии); скорее то, что сказано о “скинии Давидовой падшей”, о возмездии Едому, о возвращении и возрождении Израиля, имеет предпосылкой эпоху плена и (с некоторыми дополнительными доработками) может быть приписано второзаконнической редакции книги.

Книга пророка Осии

Пророк Осия, родом из Северного царства, - современник пророка Амоса, поскольку он начал пророчествовать при Иеровоаме II, но его деятельность продолжалась и при преемниках этого царя; возможно, он еще застал разрушение Самарии в 721 г. Это - мрачные времена Израиля: ассирийское завоевание (734–732 гг.), внутренние смуты (за 15 лет были убиты четыре царя), религиозный и нравственный упадок.

О самом пророке Осии в это тяжелое время мы знаем только то, что написано о событиях его личной жизни в глл. 1–3. Однако эти события оказались решающими для его пророческой деятельности. Смысл этих первых глав вызывает споры. Самым вероятным представляется следующее толкование: Осия женился на той, кого любил, но жена его бросила; однако он продолжал ее любить и принял вновь после того, как подверг ее испытанию. Таким образом мучительное переживание пророка стало образом отношения Ягве к Его народу. Глава вторая содержит смысловые указания и является ключом к книге в целом: Израиль находится в браке с Ягве, но он повел себя как неверная жена, как блудница, и вызвал гнев и ревность своего Божественного Супруга и Повелителя, Который тем не менее продолжает ее любить и, хотя и покарает, но ради того, чтобы вернуть к Себе и заново одарить блаженством первой любви.

Чуткая и неистовая душа пророка Осии с беспрецедентной смелостью и всеовладевающей страстностью впервые выразила отношение между Ягве и Израилем, прибегнув к образу брака. Главная тема его провозвестия - любовь Божия, не узнанная его народом. За исключением краткого ничем не омраченного периода в пустыне Израиль отвечал на призыв Ягве лишь изменой. Прежде всего Осия обращается к правящим слоям. Избираемые против воли Ягве цари своей секулярной политикой низводили богоизбранный народ на уровень других народов. Невежественные и алчные священники вели народ к погибели. Как и пророк Амос, Осия осуждает несправедливость и насилие, но в большей степени, чем первый, акцентирует религиозное отступничество: в Вефиле Ягве стал объектом идолопоклонства, посредством разнузданных культовых обрядов на высотах Его приравняли к Ваалу и Астарте. Однако Ягве - ревнивый Бог, который желает безраздельно обладать сердцем Своих верных: “Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и боговедения более, нежели всесожжения” (Ос 6:6). Поэтому возмездие неотвратимо, но Бог наказывает только для того, чтобы спасти. Разоренный и униженный Израиль вновь вспомнит то время, когда он был верен, и Ягве примет Свой обратившийся к покаянию народ, да возрадуется вновь в мире и благоденствии.

После того как библеистика пыталась выделить все обетования спасения и все притчи об Иудее как не аутентичные, сегодня она вернулась к более сдержанным суждениям. Представить пророка Осию только пророком бедствий означало бы исказить все его провозвестие, и вполне естественно то, что его взор обратился на соседнее царство - Иудею. Наверное, уместно предположить, что корпус речений пророка Осии, созданный в Израиле, после падения Северного царства оказался в Иудее и здесь один-два раза подвергся переработке. Следы этой “иудейской” редакции мы находим в надписании (Ос 1:1) и в ряде стихов, напр., Ос 1:7; 5:5; 6: 11; 12:3. Последний стих книги (Ос 14:10) - размышления учителя Премудрости пленной или послепленной эпохи о сути книги. Трудность толкования еще возросла для нас из-за плачевного состояния еврейского текста, который из всех ветхозаветных текстов сохранился хуже всего.

Книга Осии глубоко повлияла на Ветхий Завет; мы находим ее отголоски в призывах поздних пророков обрести религию сердца, одухотворенную Божественной любовью. Так что неудивительно, что Новый Завет часто цитирует пророка Осию и тем самым испытывает его влияние. Образ брака для выражения отношения между Ягве и Его народом был воспринят пророками Иеремией, Иезекиилем и (Второ)Исайей. В Новом Завете и во времена первых христиан этот образ был перенесен и на отношение Иисуса Христа и Его Церкви. Христианские мистики распространили его также на верующие души.

Книга пророка Михея

Пророк Михей (которого не следует смешивать с Михеем, сыном Иемвлая, жившим при Ахаве, см. 3 Цар 22:8–28) был иудеем из Морасфита к западу от Хеврона. Он жил при царях Иоафаме, Ахазе и Езекии, то есть до и после захвата Самарии в 721 г. и, вероятно, вплоть до вторжения Сеннахирима в 701 г. Следовательно, он отчасти был современником Осии и Исайи. По своему крестьянскому происхождению он близок пророку Амосу; как и тот, он питает отвращение к большим городам, говорит вещественным и иногда грубым языком, любит ошеломляющие образы и игру слов.

Книга разделяется на четыре части, в которых угрозы чередуются с обетованиями: Мих 1:2–3:12 - Израиль перед судом; 4:5–5:14 - обетования Сиону; 6:1–7:7 - Израиль заново предстает перед судом; 7:8–20 - надежды. Обетования Сиону резко противоречат угрозам до них и после; это симметричное построение восходит к позднейшей редакции книги. Трудно определить объем переработок, которым книга подверглась в тех кругах, где хранили память о пророке. Единодушно считается, что текст Мих 7:8–12 следует отнести ко времени возвращения из плена. Точно так же этому периоду наилучшим образом соответствовали бы слова в Мих 2:12–13, которые между угрозами кажутся инородным телом, и провозвещения в 4:6–7 и 5:6–7. Далее, текст Мих 4:1–5 почти дословно приводится в (Ис 2:2–5), причем ни в том, ни в другом контексте он не выглядит изначальным. Но возможность того, что это - последующие дополнения, еще не позволяет вывести заключения, согласно которому все обетования будущего следовало бы исключить из подлинной миссии пророка Михея. Корпус речений в глл. 4–5 возник во время плена или после него, но в нем есть и изначальные фрагменты; и особенно следует отметить, что не существует никаких решающих оснований для того, чтобы отказать пророку Михею в его авторстве мессианского обетования (Мих 5:1–5), совпадающего с тем, которое в те же времена пробудило надежду в Исайе (Ис 9:1 сл, 11:1 сл).

Из сведений о жизни пророка нам известно лишь, как он был призван Богом. Ему свойственно подчеркнутое осознание собственного пророческого призвания, и поэтому он - в отличие от лжепророков - с полной убежденностью возвещает несчастия (Мих 2:6–11; 3:5–8). Он несет слово Божие, а с ним прежде всего - суд. Ягве входит в суд со Своим народом (Мих 1:2; 6:1 сл), и в качестве вины называет религиозные проступки, но прежде всего - нравственные. Пророк бичует корыстных богачей, алчных священников и пророков, тиранов-князей, жестокосердных верующих, обманщиков-торговцев, продажных судей, распадающиеся семьи. Все они делают противное тому, что требует Господь: “действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим” (Мих 6:8), - замечательная формулировка, итожащая религиозный призыв пророков и напоминающая прежде всего Осию. Назначенное наказание - Ягве придет в крушении мира (Мих 1:3–4) судить и карать Свой народ; возвещается гибель Самарии (Мих 1:6–7), разрушение городов Шафира (низменности между горами Иудеи и побережьем), где живет пророк Михей (Мих 1:8–15), и даже разрушение Иерусалима, который превратится в груду развалин (Мих 3:12).

Тем не менее пророк не теряет надежды (Мих 7:7). Она выражается в глл. 4–5, развивающих созданное пророком Амосом мессианское учение об “остатке” (Мих 4:7; 5:2) и возвещающих рождение мирного Царя в Ефрафе, Который будет пасти стадо Господне (5:1–5).

Влияние пророка Михея было длительным; современники Иеремии знали и цитировали слово против Иерусалима (Иер 26: 18). Новый Завет прежде всего воспринял текст о приходе Мессии из Ефрафы-Вифлеема (Мф 2:6; Ин 7:42).

Книга пророка Софонии

Судя по надписанию этой небольшой книги, Софония выступал как пророк при царе Иосии (640–609 до Р. Х.). Его обличения чужеземных мод (Соф 1:8) и культа ложных богов (Соф 1:4–5), обвинения первых лиц при дворе (1:8) и молчание о царе указывают на то, что он проповедовал до религиозной реформы и во время несовершеннолетия Иосии (между 640 и 630 гг.), то есть начал свою деятельность незадолго до Иеремии. Иудея, у которой Сеннахирим отрезал часть территории, находилась под владычеством Ассирии, и период безбожного правления Манассии и Амона повлек за собой религиозный упадок. Но теперь ослабление Ассирии пробудило надежду на новый национальный подъем, который необходимо должен был сопутствовать религиозной реформе.

Книга распадается на четыре краткие части: день Господень (Соф 1:2–2:3); против язычников (Соф 2:4–15); против Иерусалима (3:1–8); обетования (3:9–20). Были попытки без достаточных оснований выделять некоторые речения против язычников и все обетования последней части как не аутентичные. Как все пророческие книги, книга Софонии подвергалась переработке и включает дополнения, хотя и немногочисленные. Под влиянием Второисайи находятся в особенности провозвестия обращения язычников (Соф 2:11 и 3:9–10), выпадающие из текстовой последовательности; весьма спорна изначальность малых псалмов (Соф 3:14–15 и 3:16–18а), а последние стихи книги (Соф 3:18б–20) единодушно относят ко времени плена.

Коротко говоря, миссия пророка Софонии заключается в провозвестии дня Господня (ср. книгу пророка Амоса), - катастрофы, которая разразится для язычников так же, как и для Иудеи. Иудея осуждена из-за религиозного и нравственного падения, происходящего вследствие гордыни и превозношения (Соф 3:1,11). Пророку Софонии свойственно глубокое понимание греха, позволяющее вспомнить Иеремию; грех - это личное посягательство на Бога Живого. Кара язычникам - предостережение (Соф 3:7), которое должно обратить народ к послушанию и смирению (Соф 2:3); спасение обещано только смиренному и малому “остатку” (Соф 3:12–13). Представления о Мессии у пророка Софонии лежат в той же плоскости, которая, безусловно будучи ограниченной, тем не менее демонстрирует внутреннее духовное ядро обетования. Книга пророка Софонии не оказала большого влияния; Новый Завет обращается к ней лишь единожды (Мф 13:41). Описание дня Господня (Соф 1:14–18) сказывается в книге пророка Иоиля.

Книга пророка Наума

Книга пророка Наума начинается с псалма о гневе Ягве против “умысливших злое” и с кратких пророчеств, в которых противопоставляются кара Ассура и спасение Иудеи (Наум 1:2–2:3). Однако главная тема, как указано в надписании, - гибель Ниневии; эта гибель возвещается и описывается с такой непреоборимой силой, что это позволяет отнести пророка Наума к великим поэтам Израиля (Наум 2:4–3:19). Нет никаких оснований для того, чтобы изначально отвергать его авторство псалма и пророчества: они хорошо предваряют эту картину, способную пробудить ужас. Существовала концепция, не имеющая под собой, однако, достаточных оснований, согласно которой это введение или даже вся книга коренятся в культе или, по крайней мере, применялись при храмовом богослужении.

Пророчество относится ко времени незадолго до захвата Ниневии в 612 г. до Р. Х. В нем ощущается вся страстность устремлений Израиля против наследственного врага - народа Ассура, слышится отзвук надежд, пробужденных его поражением. Но среди всего этого воинствующего национализма, который абсолютно ничем не напоминает ни Евангелие, ни универсализм второй части книги пророка Исайи, находит свое выражение идеал праведности и веры: гибель Ниневии - это суд Божий, которым караются “умыслившие злое против Господа” (Наум 1:11, ср. 2:1), угнетатели Израиля (Наум 1:12–13) и всех народов (3:1–7).

Книжечка пророка Наума была призвана укрепить человеческие надежды Израиля в 612 г. до Р. Х., однако радость была быстротечной; вслед за гибелью Ниневии свершилось разрушение Иерусалима. Здесь углубляется и расширяется смысл собственно пророчества; Ис 52:7 воспринимает из Наум 2:1 образ для описания начала спасения. Среди кумранских находок оказались фрагменты комментария к книге пророка Наума, в котором высказывания пророка произвольно обращены на врагов общины ессеев.

Книга пророка Аввакума

Краткая книга пророка Аввакума составлена весьма тщательно. Она начинается с диалога пророка и его Бога; на две жалобы пророка Бог отвечает двумя речами (Авв 1:2–2:4). Вторая Его речь изобилует проклятиями против нечестивого угнетателя (Авв 2:5–20). Затем пророк в псалме воспевает конечную победу Бога (Авв. 3). Подлинность этой последней главы подвергалась сомнению, но без нее книга казалось бы обрубком. Слова о пении в начале и в конце, выделяющие этот псалом, свидетельствуют лишь о том, что он применялся в богослужении. Сомнительно, применялась ли в богослужении книга в целом; ее стиль в достаточной степени объясняется подражанием богослужебным текстам. Такого подражания недостаточно для того, чтобы причислить Аввакума как храмового пророка к служителям храма. Комментарий на пророка Аввакума, найденный в Кумране, не выходит за пределы второй главы, но это еще не свидетельствует против изначальности главы третьей.

Спорны обстоятельства пророческого видения и вопрос о том, кто же этот угнетатель. Предполагалось, что это ассирийцы или вавилоняне, или даже царь Иудеи Иоаким. Последняя гипотеза явно несостоятельна; обе оставшиеся, пожалуй, имеют под собой надежное обоснование. Если предположить, что под угнетателями подразумеваются ассирийцы, то получается, что Бог поднимает против них халдеев (Авв 1:5–11), - а тогда пророчество относится ко времени до падения Ниневии в 612 г. до Р. Х. Но можно предположить и то, что угнетатели - это всегда халдеи, упомянутые в (Авв 1:6). Они были орудием Божиим для наказания Его народа, но и они в свою очередь претерпят кару за неправедное насилие, ибо Ягве восстал, дабы спасти Свой народ, и пророк ожидает этого Божественного вмешательства со страхом, который к концу перерастает в радость. Если такое толкование справедливо, то книгу следовало бы датировать периодом между битвой при Кархемисе (Каркемише) в 605 г., в результате которой весь Ближний Восток подпал под власть Навуходоносора, и первой осадой Иерусалима в 597 г. Тем самым пророк Аввакум должен был бы жить лишь немногим позже пророка Наума и был бы, как он, современником пророка Иеремии.

В учение пророков Аввакум привносит новое звучание: он дерзает требовать от Бога отчета о Его управлении миром. Допустим, что Иудея согрешила, - но почему Бог, Который Свят (Авв 1:12), очи Которого слишком чисты, чтобы глядеть на злодеяния (Авв 1:13), избирает варваров-халдеев для осуществления Своего возмездия? Почему Он карает злого руками еще более злого? Почему Он создает видимость того, что Сам способствует торжеству насилия? Это - проблема зла, которая здесь раскрывается на уровне народов, и ожесточение пророка Аввакума разделяет с ним множество наших современников. И им, и пророку отвечает Господь: разными путями готовит всемогущий Бог окончательную победу праведных, и “праведный своею верою жив будет” (Авв 2:4). Это речение - перл всей книги, и апостол Павел включает его в свое учение о вере (Рим 1:17; Гал 3:11; Евр 10:38).

Книга пророка Аггея

С пророка Аггея начинается последняя, послепленная эпоха ветхозаветного пророчества. Перемена бросается в глаза. До плена главным словом у пророков было кара . В плену говорили об утешении . Теперь же речь идет о восстановлении . Пророк Аггей застал решительный момент в формировании еврейства: рождение новой общины в Палестине. Его краткие увещевания точно датированы августом и сентябрем 520 г. до Р. Х. Первые евреи, вернувшиеся из Вавилона для того, чтобы восстановить храм, вскоре лишились мужества. Но пророки Аггей и Захария вызвали у них прилив новых сил и вынудили правителя Зоровавеля и первосвященника Иисуса возобновить работы в храме, что и произошло в сентябре 520 г. (Агг 1:15, ср. 1 Езд 5:1).

Вот полное содержание четырех небольших речей, из которых состоит книга: поскольку храм все еще в руинах, Ягве поразил плоды земные; однако восстановление храма повлечет за собой новый период благоденствия; этот новый храм, несмотря на свой скромный вид, затмит славу старого; Зоровавелю же, избраннику Божию, обетовано царство.

Строительство храма рисуется как условие явления Ягве и основания Его царства; наступает эра эсхатологического спасения. Так вокруг святилища и потомка Давида кристаллизуется мессианское ожидание, которое в дальнейшем более ясно будет высказано пророком Захарией.

Книга пророка Захарии

Книга пророка Захарии состоит из двух отчетливо различимых частей: Зах 1–8 и Зах 9–14. За введением, датированным октябрем - ноябрем 520 г. до Р. Х., то есть спустя два месяца после первого пророчества Аггея, следуют восемь видений пророка начиная с февраля 519 г. (Зах 1:7–6:8); затем - символическое венчание на царство Зоровавеля (при этом книжники ввели имя Иисуса, сына Иоседекова, первосвященника из тех времен, когда священство обладало полнотой власти), см. Зах 6:9–14. Седьмая глава обозревает прошлое народа, восьмая раскрывает перспективу мессианского спасения; обе они написаны в связи с проблемой поста, возникшей в ноябре 518 г. до Р. Х.

Это собрание текстов, с точной датировкой и идейным единообразием, несомненно первично, однако выказывает следы обработки, предпринятой самим пророком или его учениками. Так, например, в конец уже готового текста были добавлены предсказания о народах (Зах 8:20–23).

Для пророка Захарии, так же как и для пророка Аггея, преобладающее желание - это восстановление храма; в еще большей степени, чем вышеназванный, он жаждет возрождения народа и необходимых для этого чистоты и непорочности. Это возрождение призвано открыть мессианскую эпоху, в которую прославится священство, представляемое первосвященником Иисусом (Зах 3:1–7), а царство будет представлено ОТРАСЛЬЮ (Зах 3:8), - мессианское понятие, прилагаемое к Зоровавелю в Зах 6:12. Оба помазанника (Зах 4:14) владычествуют в совершенном согласии (Зах 6:13). Таким образом пророк Захария возрождает древнюю идею царского мессианизма, связывая ее, однако, со священническими тенденциями Иезекииля, влияние которого ощущается во многом: в главенствующей роли видений, в апокалиптической устремленности, во внимании к чистоте. Эти черты, а также то значение, которое придается здесь ангелам, готовят читателя к пониманию книги Даниила.

Вторая часть, глл. 9–14, которая к тому же начинается с нового заглавия (Зах 9:1), - совершенно иного рода. Фрагменты ее - без указания даты и автора. Речь идет не о Захарии и не об Иисусе, не о Зоровавеле и не о возведении храма. Стиль - более поздний, нежели изначальный; часто используются ранние книги, прежде всего - Втор, Иез и Иов. Изменен и исторический горизонт: ассирийцы и египтяне здесь символизируют всех завоевателей вообще.

Эти главы скорее всего составлялись в последние десятилетия IV в. до Р. Х., после завоеваний Александра Македонского. Упорные усилия, вновь предпринимаемые в последнее время для доказательства единства двух частей книги, не в состоянии оспорить их отличие. Можно различить два фрагмента, каждый из которых начинается с заглавия: Зах 9–11 и Зах 12–14. Первая часть почти целиком написана стихами, вторая - почти вся прозаическая, поэтому говорят о Второзахарии и Тритозахарии. Но на деле оба этих текста в свою очередь неоднородны. Вероятно, первая часть использует древние поэтические фрагменты допленной эпохи и ссылается на исторические факты, более точная идентификация которых затруднительна (весьма вероятно соотнесение Зах 9:1–8 с походами Александра Македонского). Вторая часть (Зах 12–14) в апокалиптических выражениях описывает испытания и прославление Иерусалима последних времен, но такого рода эсхатология присутствует и в первой части. Некоторые темы, такие как мотив “пастыря” народов (Зах 10:2–3; 11:4–14; 13:7–9), повторяются в обоих частях.

Вторая часть книги пророка Захарии важна прежде всего благодаря мессианскому учению, которое здесь, впрочем, неоднородно: возрождение дома Давидова (неоднократно в гл. 12), ожидание милосердного и кроткого Мессии (Зах 9:9–10), таинственное возвещение Пронзенного (Зах 12:10), воинственная (Зах 10:3–11:3) и в то же время оформленная как культ слава Божия, возвещаемая в стиле пророка Иезекииля (Зах 14). Эти черты объединяются в Личности Иисуса; Новый Завет часто цитирует эти главы пророка Захарии или по меньше мере прикровенно на них указывает, как в Мф 21:4–5; 27:9 (в связи с цитатой из пророка Иеремии); 26:31 (= Мк 14:27); Ин 19:37.

Книга пророка Малахии

Названная так книга была, видимо, анонимной, так как имя Малахия означает “Мой посланник” и, как кажется, заимствовано из (Мал 3:1) . Книга состоит из шести частей, построенных по единой схеме: Ягве или Его пророк произносит слово, которое обсуждается народом или священниками и толкуется в речах, в которых соседствуют угрозы и обетования спасения. Главных тем две: культовые проступки священников, равным образом как и верующих (Мал 1:6–2:9 и 3:6–12), осуждение смешанных браков и разводов (Мал 2:10–16). Пророк возвещает день Господень; в этот день очистится священство, будут уничтожены злые и утвердится победа праведных (3:1–5; 3:13–4:3).Фрагмент (Мал 4:4–6) - вставка, (Мал 2:11б–13а), по-видимому, тоже.

По содержанию книги можно установить время ее написания: период от возобновления богослужений после восстановления храма в 515 г. до Р. Х. до запрещения Неемией браков с иноверцами в 445 г. до Р. Х.; вероятно, ближе к последней дате. Импульс, заданный пророками Аггеем и Захарией, ослаб; община утратила собранность. В духе, напоминающем книги Второзаконие и Иезекииля, пророк утверждает, что Бог, призывающий Свой народ к религии сердца и к чистоте, поругаем не бывает. Пророк ожидает прихода Ангела Завета; этот приход будет подготовлен таинственным Посланником (Мал 3:1), - Мф 11:10; а также Лк 7:27 и Мк 1:2 усматривают здесь Иоанна Крестителя, Предтечу. Мессианская эпоха принесет с собой восстановление нравственности (Мал 3:5) и порядка в богослужении (Мал 3:4); ее кульминация - совершенная жертва, которую будут приносить Богу все народы (Мал 1:11).

Книга пророка Авдия

Эта самая короткая из всех “пророческих книг” (21 стих) ставит для экзегетов многочисленные проблемы; толкователи по-разному оценивают ее единство и жанр и датируют ее промежутком от IX в. до Р. Х. и до эллинистической эпохи. Положение осложняется тем, что почти половина книги (Авд 1:2–9) буквально повторяется в Иер 49:7–22, но первичность этого фрагмента у Иеремии оспаривается; кажется, что оба текста в их современном состоянии взаимонезависимы. Пророчество Авдия разворачивается в двух планах: кара Едому и торжество Израиля в день Господень. Текст близок к проклятиям Едому, которые, начиная с 587 г. до Р. Х., можно найти в Пс 136:7; Плач 4:21–22; Иез 25:12; 35:1; Мал 1:2 и в уже упомянутом Иер 49:7; едомитяне использовали тогда разрушение Иерусалима для своего вторжения в южную Иудею. Память об этом еще жива, создается впечатление, что пророчество составлено до возвращения из плена. Не следует датировать фрагмент о дне Господнем более поздним временем и приписывать его иному автору; послепленным добавлением может быть разве что последний стих.

Пророчество Авдия - страстный вопль о мщении, стремление к которому присуще националистическому духу в противоположность универсализму; этот дух проявляется, например, во второй части книги пророка Исайи. Текст прославляет также ужасающую справедливость Ягве и Его силу, и его не следует отделять от совокупности феноменов пророческого движения, хотя в рамках этого движения он представляет лишь его переходный момент и явление преходящее.

Книга пророка Иоиля

Книга распадается на две части. В первой за нашествием саранчи, опустошившим Иудею, следует погребальное и просительное богослужение; Ягве обещает конец бедствий и возвращение благополучия (1:2–2:27). Вторая часть описывает суд над народами, а также окончательную победу Ягве и Израиля (гл. 3). Единство обеих частей поддерживается ссылками на день Господень, который представляет тему третьей главы, но появляется уже в 1:15 и 2:1–2,10–11. Нашествие саранчи - это знак великого суда Господня. Может быть, что третья глава была добавлена каким-то вдохновленным книгой автором. В любом случае обе части относятся приблизительно к одному времени, так как они подразумевают одни и те же обстоятельства, относящиеся к жизни послепленной общины: царя нет, подчеркнуто выделяется культ, используются книги ранних пророков, особенно Иезекииля и Авдия, который цитируется в (Иоил 3:5). Книга могла бы быть написана ок. 400 г. до Р. Х.

Ее соотнесенность с культом очевидна. Глл. 1–2 носят характер покаянного богослужения, завершающегося обетованием Божественного прощения. Поэтому пророк Иоиль рассматривается как пророк культа, состоящий на службе в храме. Однако эти черты могут объясняться и как литературное подражание богослужебным формам. Книга не передает провозвещение в храме, она построена как литературное произведение, изначально предназначенное для чтения. Здесь мы - в конце движения пророков.

Излияние духа пророчества на народ Божий в эсхатологическую эпоху (Иоил 3:1–5) соответствует пожеланию Моисея (Числ 11:29). Для Нового Завета это провозвестие исполняется в нисхождении Святого Духа на учеников Иисуса, и апостол Петр цитирует пророка Иоиля (Деян 2:16–21); тем самым Иоиль - пророк Пятидесятницы. Но он же и пророк покаяния: его предписания поста и молитвы, взятые из храмовой практики или построенные по ее образцу, органически вплетаются в христианское богослужение Великого поста.

Книга пророка Ионы

Эта небольшая книга отличается от всех других пророческих книг. Это - уникальное повествование, история о непослушном пророке, который сначала пытается уклониться от своей миссии, а затем жалуется Богу на неожиданный успех своей проповеди. Главное действующее лицо, которому приписываются эти не лишенные доли комизма приключения - пророк эпохи Иеровавеля II, упоминаемого в 4 Цар 14:24. Но книжка не выдается за его труд, да она и не могла ему принадлежать. “Великий град” Ниневия, разрушенный в 612 г. до Р. Х. - не более чем отдаленное воспоминание; образ мышления и форма выражения заимствованы у пророков Иеремии и Иезекииля, язык - поздний. Судя по всему, время создания книги - послепленная эпоха (V в. до Р. Х.). Псалом (2:3–10), выдержанный в иной литературной форме и не связанный ни с конкретной ситуацией Ионы, ни с моралью книги, вероятно, был в нее просто вставлен.

Уже сама эта поздняя датировка должна весомо свидетельствовать против исторического толкования, которое исключается также и другими аргументами: Бог в силах изменять сердца, но внезапное обращение царя Ниневии и всего его народа к Богу Израиля должно было бы оставить какой-то след в ассирийских документах и в Библии. Бог повелевает законами природы, но здесь - нагромождение чудес, которые одновременно и шутки, забава Бога с Его пророком: внезапный шторм, избрание Ионы по жребию, гигантская рыба, куст клещевины, вырастающий за одну ночь и засыхающий в течение часа. Все это рассказывается с неприкрытой иронией, которая совершенно чужда всем историческим повествованиям Писания.

Книга желает и нравиться, и поучать, она - искусно составленное учительное повествование и в понимании спасения представляет высшую точку Ветхого Завета. Книга порывает с сухим изложением мудрости и говорит, что самые убедительные угрозы выражают милосердие Бога, только и ожидающего знаков покаяния, чтобы даровать прощение. Угрозы Ионы не исполняются: Бог хочет обращения, и с этой точки зрения миссия пророка достигает абсолютного успеха, ср. Иер 18:7–8.

Книга Ионы порывает с партикуляризмом, в котором пыталась замкнуться послепленная община, и проповедует откровенный и широкий универсализм. В этой истории все на свете вызывает симпатию: язычники-моряки во время шторма, царь, жители и даже животные Ниневии, - все, кроме одного-единственного появляющегося здесь израильтянина - пророка Ионы. Бог милосерден ко всем, Он снисходителен даже со своим бунтующим пророком. Израилю преподан пример истинной покорности, причем его злейших врагов.

Это довольно близко к Евангелию, и в Мф 12:41 и Лк 11:29–32 Иисус приводит в пример обращение ниневитян; Мф 12:40 усматривает в образе чрева кита, проглотившего Иону, предызображение пребывания Иисуса во гробе. Такое применение рассказа о пророке Ионе не может считаться доказательством его историчности: Иисус использует эту поучительную ветхозаветную историю так же, как христианские проповедники используют новозаветные притчи; это проистекает исключительно из задачи давать поучительные образы, которым доверяют слушатели, и не высказывать при этом суждения об исторической достоверности упоминаемых событий.