В последнее время Россия нападает на Соединенные Штаты с самых разных позиций, зачастую противоречащих друг другу. Российские боты поддерживали президентскую кампанию Трампа, однако когда он стал президентом, прокремлевские СМИ начали изображать его слабым правителем. Владимир Путин высылает из России американских дипломатов, ограничивая свои возможности наладить отношения с той самой администрацией, которую он хотел видеть во главе США. Конгресс требует ужесточить курс в отношении России, и газеты объявляют, что ставка на Трампа, которую делал Путин, провалилась. Сбиты с толку? Вы просто не понимаете доктрину Герасимова.

В феврале 2013 года генерал Валерий Герасимов — начальник российского Генерального штаба, что примерно соответствует американской должности главы Объединенного комитета начальников штабов, — опубликовал в российской отраслевой газете «Военно-промышленный курьер» статью размером в 2000 слов под заголовком «Ценность науки — в предвидении». Герасимов взял тактику, разработанную в Советском Союзе, смешал ее со стратегическими военными идеями о тотальной войне и сформулировал новую теорию современной войны, предполагающую, скорее, не прямую атаку на противника, а «взлом» его общества. «Сами "правила войны" существенно изменились. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия… Все это дополняется военными мерами скрытого характера», — писал он.

Контекст

Способность Финляндии противостоять России

Le Monde 06.09.2017

«Запад-2017» - начало гибридной оккупации

Белорусские новости 01.09.2017

«Маша и Медведь» - часть гибридной войны?

Helsingin Sanomat 31.05.2017 Эту статью многие считают самым ясным выражением современной российской стратегии, опирающейся на идею тотальной войны и помещающей политику и войну в одну плоскость — как с философской, так и с технической точек зрения. Такой подход подразумевает партизанскую войну, ведущуюся на всех фронтах с использованием широкого спектра союзников и инструментов- хакеров, СМИ, бизнеса, «сливов» и да, фальшивых новостей, — а также обычных и ассиметричных военных методов. Благодаря интернету и социальным сетям, стали возможны операции, о которых советские специалисты по психологической войне могли только мечтать. Теперь можно перевернуть в стране у противника все вверх дном исключительно с помощью информации. Доктрина Герасимова подводит под применение этих новых инструментов теоретическую базу и провозглашает невоенную тактику не вспомогательным элементом при силовых методах, а предпочтительным путем к победе. Фактически она объявляет именно это настоящей войной. Кремль стремится создавать хаос — недаром Герасимов подчеркивает важность дестабилизации вражеского государства и погружения его в постоянный конфликт.

Работает ли такая стратегия? Пока администрация Обамы преуменьшала угрозу новой холодной войны, Грузия, Эстония и Литва — бывшие порабощенные страны — били тревогу из-за российских попыток влиять на их внутреннюю политику и подрывать их безопасность. Сейчас во всех этих трех странах у власти оказались партии с прочными финансовыми связями с Москвой, втихомолку добивающиеся большей открытости перед русскими.

На Украине Россия применяет Доктрину Герасимова уже несколько лет. Во время протестов 2014 года Кремль поддерживал экстремистов с обеих сторон — и пророссийские силы, и украинских ультранационалистов — подпитывая конфликт, который он позднее использовал как предлог для захвата Крыма и развязывания войны на Восточной Украине. Добавив к этому изрядную дозу информационной войны, он получил неразбериху, в которой никто ни в ком не может быть уверен и в которой нет однозначных героев, — что и позволяет Москве контролировать ситуацию. Именно так и выглядит Доктрина Герасимова в действии.
Очередной ее мишенью стали Соединенные Штаты. Российское полицейское государство считает Америку главным противником. Русские понимают, что они не могут на равных конкурировать с нами ни экономически, ни технологически, ни в военной сфере.

Поэтому они создают новые поля сражений. Они не пытаются стать сильнее нас, но хотят ослабить нас, чтобы мы оказались с ними на одном уровне.

Возможно, Россия и не взламывала американские машины для голосования. Однако она избирательно и целенаправленно распространяла в социальных сетях ложную и искаженную информацию, иногда используя при этом материалы, добытые с помощью хакеров, и формировала фактические информационные альянсы с определенными группировками в Соединенных Штатах. В результате она, по-видимому, сумела выиграть важную битву, причем большинство американцев этой битвы даже не заметили. Американская избирательная система — это сердце самой могущественной демократии в мире, а теперь, благодаря российским действиям, мы спорим друг с другом и сомневаемся в ее легитимности. Фактически мы воюем сами с собой, и при этом враг не нанес по нам ни одного физического удара. «Информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника», — писал Герасимов (он также указывал на возможность использовать «внутреннюю оппозицию для создания постоянно действующего фронта на всей территории противостоящего государства»).

Не все специалисты по России считают Доктрину Герасимова важным явлением. Некоторые называют ее просто новой, отчетливо сформулированной версией того, что русские делали с давних пор. Некоторые полагают, что значение Путина сильно раздуто, и что не стоит считать его всемогущим или видеть в нем сказочное чудовище. Некоторые подчеркивают, что из-за борьбы между олигархическими фракциями в Кремле, действия русских лишены единой стратегической цели. Однако Россия, бесспорно, систематически вмешивается в дела других стран на разных уровнях одновременно. Ее методы ставят нас в тупик, потому что мы не всегда понимаем, как они работают на практике. Ведь, как и любая стратегия партизанских действий, они предполагают экономию ресурсов и децентрализацию, в связи с чем их трудно выявлять и отслеживать. Вдобавок, со стратегической точки зрения, задачи России выглядят для нас непривычно. Кремль не делает ставку на победу той или иной силы — он ослабляет врага и создает обстановку, в которой проигрывают все, кроме него самого.

В этом и заключается главная сильная сторона теневой войны в стиле Герасимова. Очень трудно противостоять врагу, которого ты не видишь и в существовании которого даже не до конца уверен. Однако этот подход все же далеко не идеален. Доктрина Герасимова основана на скрытом манипулировании, что делает ее крайне уязвимой. Она начинает рушиться, стоит пролить свет на то, как она работает и какие цели перед собой ставит. Это требует лидерских качеств и ясного видения угрозы, примером чего стала Франция, правительство которой перед президентскими выборами сумело сплотиться и предупредить избирателей о российских информационных операциях. А вот Америка пока остается впотьмах. Она не только не переходит в наступление, но даже не обороняется.

Молли Маккью — специалист по информационным войнам, консультирует правительства и политические партии по вопросам внешней политики и стратегической коммуникации. В 2009-2013 годах консультировала правительство грузинского президента Михаила Саакашвили, в 2014-2015 годах консультировала бывшего премьер-министра Молдавии Влада Филата.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.

Когда кажется, что ещё больше исказить образ России на Западе невозможно, западные СМИ доказывают обратное. Некогда довольно компетентное в вопросе освещения России издание Financial Times опубликовало захватывающий материал о несуществующей военной доктрине. С таким же успехом они могли написать о кругах на полях или Приорате Сиона.

Речь идёт о пустышке под названием «доктрина Герасимова», порождённой статьёй 2013 года. В ней начальник Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации Валерий Герасимов перечисляет различные современные методы ведения войны, которые в широком смысле можно назвать гибридной войной. При этом он рассуждает об операциях Запада, а не России, в частности, на примере Ливии, Сирии и связанных с событиями «арабской весны» усилий, направленных на «смену режима».

В докладе Герасимова термин «гибридная война» не встречается. Самым близким к нему понятием можно назвать асимметричный конфликт, который упоминается трижды. К тому же не стоит забывать, что впервые это выражение стало известным после грузинского вторжения в Южную Осетию в 2008 году и реакции Кремля на гамбит Михаила Саакашвили. В тот момент пост начальника Генерального штаба Вооружённых сил занимал не Герасимов, а Николай Макаров. Так что, существуй такая доктрина, она должна была бы носить именно его имя.

Военные манёвры подчас весьма странно действуют на людей. Например, проводимые сейчас Россией и Белоруссией учения «Запад-2017» настолько испугали страны Балтийского региона, что те передали контроль над своим воздушным пространством Америке. Президент Украины выдвинул предположение , что эти манёвры — лишь прикрытие для вторжения в его страну, а заместитель министра обороны Польши усмотрел в них предлог для постоянного размещения участвующего в учениях российского военного контингента в Белоруссии.

Из статьи Financial Times мы узнали , что Москва проводит «военные игры», а НАТО — «манёвры», а также что в представлении многих официальных лиц Америки и Европы Владимир Путин задействовал в учениях ровно 100 000 военнослужащих. Очевидно, из любви к внушительным круглым числам. Однако, согласно данным Кремля, в манёврах участвует лишь 13 000 человек.

Мнимая угроза

Подобно чемпионату мира по футболу, учения «Запад» проходят каждые четыре года, а значит, они вряд ли стали сюрпризом для остального мира. Но сам факт их существования очень неплохо подпитывает индустрию, занимающуюся раздуванием «российской угрозы». Весьма показательно то, что лоббисты американской оборонной промышленности из Центра анализа европейской политики (CEPA) даже создали сайт с обратным отсчётом до начала манёвров, чтобы слегка помочь бизнесу своих спонсоров.

Ещё одна расхожая в последнее время страшилка — околесица про «доктрину Герасимова», которую изо всех сил продвигает лоббистка Молли Маккью, вдруг ставшая «экспертом по России» — видимо, потому, что её бредни отлично вписываются в текущую риторику Соединённых Штатов. Однако загвоздка в том, что этой великой стратегии попросту не существует. Никто в России о ней и слыхом не слыхивал, ни один мало-мальски достойный доверия источник не подтверждает факт её существования.

Разумеется, есть западные «эксперты по России» и «кремлинологи», которые строят домыслы на этот счёт, но всерьёз этих проходимцев воспринимать не стоит. Ведь если бы в Москве с неба лил суп, они бы стояли на улицах с вилками. Причем за сотни километров от столицы.

А теперь давайте расставим все точки над «и»: никакой «доктрины Герасимова» не существует. Это явление того же порядка, что и Лохнесское чудовище или Проклятие фараонов. При этом о ней с умным видом рассуждают взрослые люди, зачастую прикрывающиеся затейливыми псевдоучёными званиями.

Последний из могикан

Несколько лет назад издание Financial Times можно было назвать единственным западным СМИ, которое хоть немного приблизилось к пониманию России. Но затем журналиста Чарльза Кловера перевели на другую должность, а его преемникам явно не хватало опыта, компетентности и способностей предшественника. В конечном итоге всё это привело к тому, что на прошлых выходных газета Financial Times повелась на эту ерунду с «доктриной Герасимова». Приправив её напыщенными рассуждениями о российско-белорусских учениях, издание выдало раздутую до карикатурных масштабов фантасмагорию.

И действительно, как заметил эксперт финансируемого американским правительством «Радио Свобода» Марк Галеотти, «это, по сути, состряпанная за час статейка в духе белиберды Молли Маккью с вкраплениями взятой из «Википедии» биографии Герасимова». И это, кстати, ещё мягко сказано.

Ценность науки в предвидении
Валерий Герасимов, начальник Генерального штаба Вооруженных Сил Российской Федерации, генерал армии

В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись - идут не по привычному нам шаблону.

Опыт военных конфликтов, в том числе связанных с так называемыми цветными революциями в Северной Африке и на Ближнем Востоке, подтверждает, что вполне благополучное государство за считаные месяцы и даже дни может превратиться в арену ожесточенной вооруженной борьбы, стать жертвой иностранной интервенции, погрузиться в пучину хаоса, гуманитарной катастрофы и гражданской войны.

Уроки «Арабской весны»
Конечно, легче всего сказать, что события «арабской весны» - это не война, поэтому нам, военным, там изучать нечего. А может быть, наоборот - именно эти события и есть типичная война XXI века?

По масштабам жертв и разрушений, катастрофическим социальным, экономическим и политическим последствиям такие конфликты нового типа сравнимы с последствиями самой настоящей войны.

И сами «правила войны» существенно изменились. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия.

Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения. Все это дополняется военными мерами скрытого характера, в том числе реализацией мероприятий информационного противоборства и действиями сил специальных операций. К открытому применению силы зачастую под видом миротворческой деятельности и кризисного урегулирования переходят только на каком-то этапе, в основном для достижения окончательного успеха в конфликте.

Отсюда вытекают закономерные вопросы: что такое современная война, к чему надо готовить армию, чем она должна быть вооружена? Только ответив на них, мы сможем определить направления строительства и развития Вооруженных Сил на долгосрочную перспективу. Для этого необходимо четко представлять, какие формы и способы их применения будем использовать?

В настоящее время наряду с традиционными внедряются нестандартные приемы. Повышается роль мобильных межвидовых группировок войск, действующих в едином разведывательно-информационном пространстве за счет использования новых возможностей систем управления и обеспечения. Военные действия становятся более динамичными, активными и результативными. Исчезают тактические и оперативные паузы, которыми противник мог бы воспользоваться. Новые информационные технологии позволили значительно сократить пространственный, временной и информационный разрыв между войсками и органами управления. Фронтальные столкновения крупных группировок войск (сил) на стратегическом и оперативном уровне постепенно уходят в
прошлое. Дистанционное бесконтактное воздействие на противника становится главным способом достижения целей боя и операции. Поражение его объектов осуществляется на всю глубину территории. Стираются различия между стратегическим, оперативным и тактическим уровнем, наступательными и оборонительными действиями. Применение высокоточного оружия приобретает массовый характер. В военное дело активно внедряются вооружение на новых физических принципах и роботизированные системы.

Широкое распространение получили асимметричные действия, позволяющие нивелировать превосходство противника в вооруженной борьбе. К ним относятся использование сил специальных операций и внутренней оппозиции для создания постоянно действующего фронта на всей территории противостоящего государства, а также информа ционное воздействие, формы и способы которого постоянно совершенствуются.

Происходящие изменения находят отражение в доктринальных взглядах ведущих стран мира и апробируются в военных конфликтах.

Уже в 1991 году ВС США в ходе «Бури в пустыне» в Ираке на практике реализовали концепции «Глобальный размах - глобальная мощь» и «Воздушно-наземная операция». В 2003-м в операции «Свобода Ираку» военные действия велись в соответствии с так называемой Единой перспективой-2020.

В настоящее время разработаны концепции «Глобального удара» и «Глобальной ПРО», которые предусматривают нанесение в течение нескольких часов поражения объектам и войскам противника практически в любой точке земного шара и при этом гарантированно не допустить неприемлемого ущерба от его ответного удара. В США также воплощаются в жизнь положения доктрины глобально интегрированных операций, направленной на создание в кратчайшие сроки высокомобильных межвидовых группировок войск (сил).

В последних конфликтах появились новые способы ведения военных действий, которые нельзя рассматривать как исключительно военные. Примером этого является операция в Ливии, где создавалась бесполетная зона, применялась морская блокада, широко использовались частные военные компании при их тесном взаимодействии с вооруженными формированиями оппозиции.

Надо признать, что если мы понимаем сущность традиционных военных действий, которые ведут регулярные вооруженные силы, то об асимметричных формах и способах наши знания поверхностны. В связи с этим возрастает роль военной науки, которая должна создать целостную теорию подобных действий. В этом могли бы помочь работы и исследования Академии военных наук.

Задачи военной науки
Рассуждая о новых формах и способах вооруженной борьбы, мы не должны забывать отечественный опыт. Это применение партизанских отрядов в годы Великой Отечественной войны, борьба с иррегулярными формированиями в Афганистане и на Северном Кавказе.

Хочу подчеркнуть, что в ходе афганской войны зародились специфические формы и способы ведения военных действий. В их основе лежали внезапность, высокие темпы выдвижения, умелое применение тактических воздушных десантов и обходящих отрядов, что в совокупности позволяло упреждать замыслы противника, наносить ему ощутимый урон.

Еще одним фактором, влияющим на изменение содержания современных способов вооруженной борьбы, является применение современных робототехнических комплексов военного назначения и исследования в области искусственного интеллекта. В дополнение к летающим сегодня беспилотникам завтра поле боя будет наполнено шагающими, ползающими, прыгающими и летающими роботами. В недалеком будущем возможно создание полностью роботизированных формирований, способных вести самостоятельные боевые действия.

Как воевать в таких условиях? Какими должны быть формы и способы действий против роботизированного противника? Какие нам нужны роботы и как их применять? Уже сейчас наша военная мысль должна задуматься над этими вопросами.

Важнейший блок проблем, требующий пристального внимания, связан с совершенствованием форм и способов применения группировок войск (сил).

Необходимо переосмыслить содержание стратегических действий Вооруженных Сил Российской Федерации. Уже сейчас возникают вопросы: есть ли необходимость в таком количестве стратегических операций, каких и сколько их нам потребуется в будущем? Пока ответов нет.

Существуют и другие проблемы, с которыми приходится сталкиваться в повседневной деятельности.

Сейчас мы находимся на завершающем этапе формирования системы воздушно-космической обороны (ВКО). В этой связи актуальным является вопрос развития форм и способов действий привлекаемых к ВКО сил и средств. Генеральный штаб эту работу уже ведет. Предлагается АВН принять в ней самое активное участие.

Информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника. В Северной Африке мы стали свидетелями реализации технологий воздействия на государственные структуры и население с помощью информационных сетей. Необходимо совершенствовать действия в информационном пространстве, в том числе по защите собственных объектов.

Операция по принуждению Грузии к миру выявила отсутствие единых подходов к применению формирований Вооруженных Сил за пределами Российской Федерации. Нападение в сентябре 2012 года на американское консульство в ливийском городе Бенгази, активизация пиратских действий, недавний захват заложников в Алжире подтверждают значимость построения системы вооруженной защиты интересов государства за пределами его территории.

Несмотря на то, что дополнения в федеральный закон «Об обороне», позволяющие оперативно использовать формирования Вооруженных Сил России за ее пределами, внесены еще в 2009 году, формы и способы их действий не определены. Кроме того, на межведомственном уровне не решены вопросы обеспечения оперативного использования. К их числу относятся введение упрощенных процедур пересечения государственной границы, использования воздушного пространства и территориальных вод иностранных государств, порядок взаимодействия с властями страны пребывания и другие.

Необходимо проведение совместной работы с научными организациями заинтересованных министерств и ведомств по данной проблематике.

Одной из форм применения формирований Вооруженных Сил за границей является миротворческая операция. В ее содержание кроме традиционных способов действий войск могут входить и специфические: специальные, гуманитарные, спасательные, эвакуационные, санитарно-кордонные и другие. В настоящее время их классификация, сущность и содержание четко не определены.

Кроме того, сложные и многоплановые задачи миротворчества, которые, возможно, придется решать регулярным войскам, подразумевают создание принципиально иной системы их подготовки. Ведь задача миротворческих сил состоит в том, чтобы развести конфликтующие стороны, защитить, спасти мирное население, содействовать снижению потенциала враждебности и наладить мирную жизнь. Все это требует научной проработки.

Контроль территории
Особую актуальность в современных конфликтах приобретает защита населения, объектов и коммуникаций от действий сил специальных операций противника в условиях возрастания масштабов их применения. Решение этой задачи предусматривается организацией и ведением территориальной обороны.

До 2008 года, когда численность армии на военное время составляла более 4,5 миллиона, эти задачи решались исключительно Вооруженными Силами. Но условия изменились. Теперь противодействие диверсионно-разведывательным и террористическим силам можно организовать только комплексным применением всех силовых структур государства.

Такая работа Генеральным штабом развернута. Она основывается на уточнении подходов к организации территориальной обороны, которые нашли свое отражение во вносимых изменениях в федеральный закон «Об обороне». С принятием законопроекта предстоит уточнить систему управления территориальной обороной, законодательно закрепить роль и место в ее ведении других войск, воинских формирований, органов и иных государственных структур.

Требуются, в том числе и от военной науки, обоснованные рекомендации по порядку использования разноведомственных сил и средств при выполнении ими задач территориальной обороны, способам борьбы с террористическими и диверсионными силами противника в современных условиях.

Опыт ведения военных действий в Афганистане и Ираке показал необходимость проработки совместно с научными структурами других министерств и ведомств Российской Федерации роли и степени участия Вооруженных Сил в постконфликтном урегулировании, выработки перечня задач, способов действий войск, установления пределов применения военной силы.

Важным вопросом является развитие научно-методического аппарата поддержки принятия решений с учетом межвидового характера группировок войск (сил). Необходимо провести исследование интегральных возможностей, сочетающих потенциал всех входящих в их состав войск и сил. Проблема здесь заключается в том, что существующие модели операций и боевых действий не позволяют это сделать. Нужны новые модели.

Изменения в характере военных конфликтов, развитие средств вооруженной борьбы, форм и способов их применения обусловливают новые требования к системам всестороннего обеспечения. Это еще одно направление научной деятельности, о котором нельзя забывать.

Идеи невозможно генерировать по приказу
Состояние отечественной военной науки сегодня нельзя сравнить с расцветом военно-теоретической мысли в нашей стране накануне Второй мировой войны.

Конечно, на то есть и объективные, и субъективные причины и нельзя винить за это кого-то конкретно. Не мной сказано, что идеи невозможно генерировать по приказу.

Согласен с этим, но не могу не признать и другого: тогда не было ни докторов, ни кандидатов наук, не было научных школ и направлений. Были неординарные личности с яркими идеями. Я бы назвал их фанатиками от науки в хорошем смысле этого слова. Может быть, нам сегодня как раз и не хватает таких людей.

Таких, как, например, комдив Георгий Иссерсон, который, несмотря на сложившиеся в предвоенный период взгляды, издал книгу «Новые формы борьбы». В ней советский военный теоретик предсказал: «Война вообще не объявляется. Она просто начинается заранее развернутыми вооруженными силами. Мобилизация и сосредоточение относятся не к периоду после наступления состояния войны, как это было в 1914 году, а незаметно, постепенно проводятся задолго до этого». Трагически сложилась судьба «пророка в своем Отечестве». Большой кровью заплатила наша страна за то, что не прислушалась к выводам профессора
Академии Генерального штаба.

Отсюда следует вывод. Пренебрежительное отношение к новым идеям, нестандартным подходам, к иной точке зрения в военной науке недопустимы. И тем более недопустимо пренебрежительное отношение к науке со стороны практиков.

В заключение хочу сказать, что каким бы сильным ни был противник, как бы ни были совершенны его силы и средства вооруженной борьбы, формы и способы их применения, у него всегда найдутся уязвимые места, а значит, существует возможность адекватного противодействия.

При этом мы должны не копировать чужой опыт и догонять ведущие страны, а работать на опережение и самим быть на лидирующих позициях. И здесь военной науке отводится важная роль.

Выдающийся советский военный ученый Александр Свечин писал: «Обстановку войны... предвидеть необычайно трудно. Для каждой войны надо вырабатывать особую линию стратегического поведения, каждая война представляет частный случай, требующий установления своей особой логики, а не приложения какого-либо шаблона».

Этот подход сохраняет свою актуальность и поныне. Действительно, каждая война представляет собой частный случай, требующий понимания своей особой логики, своей уникальности. Поэтому характер войны, в которую может оказаться втянутой Россия или наши союзники, сегодня предвидеть очень трудно. Тем не менее решать эту задачу надо. Грош цена любым научным изысканиям в сфере военной науки, если военная теория не обеспечивает функцию предвидения.

В решении многочисленных проблем, стоящих перед военной наукой сегодня, Генштаб рассчитывает на помощь АВН, собравшей в своих рядах ведущих военных ученых и авторитетных специалистов.

Убежден, что тесные связи Академии военных наук с Генеральным штабом Вооруженных Сил Российской Федерации будут и далее развиваться и совершенствоваться.

Напряжение в обществе третий год рвёт нервы и разъединяет людей по разным группам политических пристрастий. Кто-то принимает это как само собой разумеющееся, с юмором отпуская фразы вроде «не раскачивайте лодку» и «а то Путин нападёт». А кто-то всерьёз уверен, что в этом напряжении проглядывается рука России и её спецопераций. Особенно с учётом того, что часть политиков и активистов, участвующих в создании напряжённости, так или иначе с ней связаны.

В рядах тех, кто считает, что в нынешнем напряжении замешана рука Кремля - Молли K. Мак-Кью, эксперт по информационной борьбе и стратегическим коммуникациям. По странному совпадению она была советником грузинского президента Михаила Саакашвили с 2009 по 2013 год, а также бывшего премьер-министра Молдовы Влада Филата в 2014-15 годах. И сейчас её аналитика касается действий одного из её бывших клиентов.

Ниже перевод фрагмента статьи, которую вы сможете целиком прочесть .

В последнее время кажется, что Россия нападает на Соединённые Штаты со всех возможных углов, которые иной раз противоречат друг другу. Российские боты улучшали результаты Дональда Трампа во время избирательной кампании, однако вместе с тем кремлёвские СМИ выставляют его слабаком. Владимир Путин выгоняет из России американских дипломатов, ограничивая варианты налаживания тёплых отношений с администрацией, которые он сам стремился установить. Конгресс США усиливает свою жесткую позицию в отношении России, множество заголовков кричат о том, что ставка Путина на Трампа проиграла…

Сбивает с толку?

Только если вы не понимаете суть доктрины Герасимова.

Герасимов соединил советскую тактику со стратегической военной идеей тотальной войны и изложил новую теорию ведения современной войны - она больше похожа на хакерский взлом общества врага, чем на прямую атаку. Он написал: «Сами правила войны изменились. Роль невоенных средств достижения политических и стратегических целей возросла, во многих случаях по эффективности она значительно превышает даже силу оружия. [...] Всё это дополняется скрытыми военными мерами».

Многие считают эту статью полезным объяснением современной стратегии России, видением тотальной войны, в котором политика и военное противостояние находятся в одном диапазоне деятельности как с философской, так и с практической точки зрения. Этот подход партизанский. Он применяется на всех фронтах с участием различных актеров и инструментов, например, хакеров, масс-медиа, бизнесменов, утечек информации и, конечно, фальшивых новостей, в дополнение к обычным и асимметричным военным действиям. Благодаря Интернет и социальным медиа, сейчас возможны операции, о которых советские специалисты по ведению психологической войны могли только мечтать. Можно переворачивать внутренние дела целых стран с ног на голову с помощью одной лишь информации.

Доктрина Герасимова создает основу для этих новых инструментов. Согласно ей, невоенные тактики - не вспомогательные средства, следующие за применением силы, а целесообразный способ победы. Они, фактически, и являются настоящей войной. Хаос - стратегия, которой придерживается Кремль. Герасимов пишет, что целью является достижение атмосферы постоянного беспокойства и конфликтов во враждебной стране.

Работает ли это? Бывшие российские сателлиты, Грузия, Эстония и Литва, в последние годы били тревогу по поводу попыток РФ влиять на их внутреннюю политику и вопросы безопасности. В это же время администрация Обамы недооценивала возможность новой холодной войны. Однако во всех трёх странах у власти теперь партии с российскими финансовыми связями, которые мягко выступают за более открытый подход к Москве.

В Украине Россия задействовала доктрину Герасимова в течение нескольких последних лет. Во время протестов в 2014 году Кремль поддерживал экстремистов с обеих сторон противостояния - пророссийские силы и украинских ультранационалистов, разжигая конфликт, который Россия использовала как повод для аннексии Крыма и начала войны на Востоке Украины. Добавьте информационную войну и мутную среду, в которой каждый сомневается в мотивах соседа и практически никто не хочет быть героем - это именно та среда, в которой Кремлю легче осуществлять контроль. Это доктрина Герасимова в действии.

США - последняя цель. Полицейское государство Россия считает Америку своим основным врагом. Россия знает, что она не может соперничать с нами ни экономически, ни в военном плане, ни технологически. Поэтому она создаёт новые поля битвы. Она не стремится стать сильнее нас - она хочет ослаблять нас, пока мы не опустимся до её уровня. Возможно, Россия и не хакнула американскую систему выборов, однако, выборочное усиление целевой дезинформации и дезинформации в социальных сетях (иногда с использованием материалов, полученных в результате хакерского взлома), а также создание информационных альянсов с определёнными группами в Соединённых Штатах, вероятно, обеспечили победу в важном сражении, о котором большинство американцев даже не подозревали.

Избирательная система США - сердце мощнейшей демократии в мире. А теперь, благодаря действиям России, у нас идёт общенациональный спор о её легитимности. Мы воюем сами с собой, а враг не сделал ни одного выстрела. «Информационное противоборство открывает широкие асимметричные возможности по снижению боевого потенциала противника», - пишет Герасимов. (Он также пишет об использовании «внутренней оппозиции для создания постоянно активного фронта на всей территории враждебного государства»).

Не все наблюдатели, которые следят за Россией, согласны с важностью доктрины Герасимова. Некоторые считают, что это просто более чёткая формулировка того, что Россия делала всегда. Или что Путина раздули до масштабов всемогущего Страшилы. Или что конкуренция между разными олигархическими фракциями в Кремле указывает на отсутствие центральной стратегической цели всей их деятельности. Однако нет сомнений, что российская интервенция систематична и многослойна. Такая структура - серьезный вызов для нас, поскольку мы не всегда узнаём её воплощения на практике. Как и любая партизанская доктрина, она предполагает накопление децентрализованных ресурсов, что затрудняет поиск её проявлений и наблюдение за ними. И стратегически её цели отличаются от привычных нам. Кремль не выбирает победителя - он ослабляет врага и создаёт среду, в которой проигрывают все, кроме Кремля.

И именно в этом истинная сила теневой войны в стиле Герасимова - очень сложно сопротивляться противнику, которого вы не видите и в существовании которого не уверены. Но это не безупречный подход - теневые интриги, на которых базируется доктрина Герасимова, делают её чрезвычайно уязвимой. Её тактика перестаёт работать, стоит только показать, как действует механизм и какие у него цели. Для этого нужно лидерство и четкое понимание угрозы. Что мы ясно увидели во Франции, когда правительство предупредило избирателей о российских информационных операциях накануне президентских выборов. Увы, Америка до сих пор не имеет представления даже о том, как защититься от угрозы, не говоря уже об ответном наступлении.

Что мы можем вынести из этого анализа?

Доктрина Герасимова существует. И внутренняя борьба в Украине несёт все признаки её воплощения в жизнь при помощи политиков, продажных СМИ и внешнего информационного влияния. В какой-то момент сформировался некий пул, который создаёт напряжение, а у него появились сторонники, которые искренне верят в правильность своих действий. И всё, что надо на сегодня - увеличивать напряжение, чтобы число этих сторонников приблизилось к какой-то критической массе, достаточной для создания управляемого хаоса внутри страны.

Так же Молли прямо говорит о спонсировании Кремлем как пророссийских организаций, так и националистов. И думаю, что у неё есть на чем основывать данные выводы. А значит человек, косящий под патриота и борющийся с внутренней оккупацией, вполне может иметь какой-то счёт в швейцарском банке, на котором аккумулируются средства на безбедную старость. Вы знали, что чадо самого знаменитого националиста Коханивского учится за границей в дорогом вузе? А в какой квартире он живёт? Вы бы сильно удивились, узнав, сколько денег приносит возможность быть украинским националистом, который способен сделать и продать бардак, попутно размахивая украинским флагом. Также она прямо указывает на метод ведения войны по доктрине Герасимова в виде создания «внутренней оппозиции». Что мы видели недавно, когда ряд политиков, в том числе пророссийских, собрались под крылом Саакашвили, попытавшись объединить свои электораты для достижения критической массы - невзирая на все прежние различия, доходившие до взаимных обвинений в работе на Кремль. Что вдруг заставило объединиться идеологических врагов? Слишком много совпадений с доктриной Герасимова.

Как бы то ни было, надо понимать: «нас играют». Кто-то в этой игре пешка - и не по незнанию, а по идеологическим соображениям. В нём взрастили ненависть к нынешней правящей коалиции, которая не устраивает Кремль, и они готовы играть против неё, не оглядываясь, что за личности стоят рядом и за спиной. Ну а отдельные «патриоты» по итогам этих акций неплохо-таки набивают карман.

Что хуже всего, так это то, что США не смогут нам помочь разобраться в этой проблеме. Автор говорит об этом прямо. А значит, Украина в борьбе с этой угрозой может рассчитывать только на себя. И эта угроза из года в год становится всё значимее. А итоговый результат уже предсказан Молли - очередной Додон у руля Украины. Как потом Россия оторвётся на стране, которая так бодалась против неё несколько лет - нетрудно представить.

Глава Генштаба ВС России генерал армии Валерий Герасимов привлекает к себе столько внимания в зарубежной военной среде и СМИ как никто другой из российских военных. Не так давно издание Wall Street Journal назвало Герасимова наиболее влиятельным офицером своего времени в России. Его открытые работы переводятся на английский язык и вызывают масштабные обсуждения. За высказываниями генерала и его действиями внимательно следят. Именно Герасимова сегодня на Западе называют главным идеологом «гибридной войны».

«Кардинал» Герасимов

Валерий Васильевич Герасимов родился в 1955 году, служил в Северной группе войск в Польше, был командующим 58-й общевойсковой армией в Северо-Кавказском военном округе, в 2006 году вступил в должность начальника штаба Северо-Кавказского военного округа.

Российский офицер изначально попал в фокус внимания зарубежных военных аналитиков и СМИ даже не столько после его назначения на должность начальника Генштаба ВС РФ в 2012 году, а в феврале 2013 года после публикации его статьи «Ценность науки в предвидении» в газете «Военно-промышленный курьер».

После событий в Крыму и на Донбассе эта статься стала хитом на Западе, ее неоднократно переводили на английский язык и разобрали на цитаты. Герасимов стал считаться основным теоретиком действий России в современных военных конфликтах, в Сирии и Украине

В 2016 году глава Корпуса морской пехоты США генерал Роберт Неллер (Robert B. Neller) признался, что перечитывал статью Герасимова целых три раза и много размышлял о том, как русские планируют вести войны будущего.

В самой нашумевшей статье 2013 года Герасимов, кстати, не столько формулировал некую новую доктрину, сколько анализировал и критиковал действия стран Запада по смене политических режимов в Ливии и Сирии, оценивал развитие событий времен «арабской весны» и возможности защиты от таких действий.

Герасимов писал: «В XXI веке прослеживается тенденция стирания различий между состоянием войны и мира. Войны уже не объявляются, а начавшись, идут не по привычному нам шаблону. Возросла роль невоенных способов в достижении политических и стратегических целей, которые в ряде случаев по своей эффективности значительно превзошли силу оружия. Акцент используемых методов противоборства смещается в сторону широкого применения политических, экономических, информационных, гуманитарных и других невоенных мер, реализуемых с задействованием протестного потенциала населения».

В самой статье, кстати, ни разу не упомянуто слово «гибридная», и лишь три раза есть отсылка к «асимметричным» формам конфликтов, в первую очередь речь идет об информационном давлении на население и политическую элиту участников противоборства. Нет даже упоминания о кибердеятельности, хотя сегодня в зарубежных СМИ в связи с обвинениями, что Россия вмешивалась в выборы в США, Герасимову без тени сомнения приписывают уже и создание теоретической базы для ведения кибератак на США и страны Европы.

В 2014 году главу Генштаба ВС РФ внесли в санкционные списки Европейского Союза и Канады, в мае 2017 года Герасимов попал в расширенный санкционный список СНБО Украины, а в июне этого года запрет на посещение страны генералом объявила Черногория.

В марте этого года Герасимов опубликовал еще одну статью «Мир на гранях войны» , где уже действительно обсуждается «гибридная война», действия США в Сирии и на Ближнем Востоке, кибератака на Иран в 2015 году и значение социальных сетей. Но вторая работа генерала пока не получила такого широкого распространения и не столь мифологизирована за рубежом, как первая.

Как росла тень «гибридной войны»

«Гибридную войну» нельзя назвать чем-то новым. В России о «полувойнах» начали размышлять очень давно. Теоретиком данного вида войны выступал полковник и профессор Евгений Эдуардович Месснер (1891-1974), один из крупнейших представителей военной мысли Русского Зарубежья. Он всесторонне разработал теорию и спрогнозировал развитие данного типа войн в своих книгах «Мятеж - имя третьей всемирной» и «Всемирная мятежевойна».

Месснер рассуждал так: «В будущей войне воевать будут не на линии, а на всей поверхности территорий обоих противников, потому что позади оружного фронта возникнут фронты политический, социальный, экономический; воевать будут не на двумерной поверхности, как встарь, не в трехмерном пространстве, как было с момента нарождения военной авиации, а в четырехмерном, где психика воюющих народов является четвертым измерением».

Еще одним знаковым идеологом был Георгий Самойлович Иссерсон (1898-1976) - советский военачальник, полковник, профессор, один из разработчиков теории глубокой операции. Его труды «Эволюция оперативного искусства» и «Основы глубоких операций» вызывают сегодня большой интерес как в России, так и на Западе, где его переводят на английский язык. Герасимов, кстати, упоминает Иссерсона в своих работах.

В США вплоть до 2010 года термин «гибридная война» практически не употреблялся, так как американские военные не видели смысла в введении нового термина к таким уже давно существующим и устоявшимся в их доктринах терминам как «иррегулярная война» и «неконвенциональная война». Долгое время военные на Западе не одобряли возникшую в СМИ популистскую шумиху вокруг нового термина, как лишнего повода для журналистов, аналитиков и экспертов «поговорить», но прошло семь лет и сегодня этот термин глубоко укоренился в лексиконе западных военных, когда они говорят о России.

В США в 2005 году еще задолго до всех статей Герасимова американский генерал Джеймс Мэттис, ныне глава Пентагона, и полковник Фрэнк Хоффман опубликовали знаковую статью «Будущее ведение войны: восход гибридных войн», в которой они к военной доктрине 90-х годов бывшего командующего Корпусом морской пехоты США генерала Чарлза Крулака о трех блоках войны, добавили четвертый блок. Три блока Крулака - это непосредственное ведение боевых действий, миротворческие действия по разводу противоборствующих сторон и оказание гуманитарной помощи. Четвертый новый блок Мэттиса и Хоффмана - психологические и информационные операции и работа с населением.

В 2010 году в концепции НАТО, получившей название «NATO’s Bi-Strategic Command Capstone Concept», «гибридные» угрозы непосредственно и официально определяются как угрозы, создаваемые противником, способным одновременно адаптивно использовать традиционные и нетрадиционные средства для достижения собственных целей. В 2012 году выходит ставшая известной в узких кругах книга «Гибридные военные действия: борьба с комплексным оппонентом с древних времен и до наших дней» за авторством историка Вильямсона Мюррея и полковника Питера Мансура.

В мае 2014 года в армии и Корпусе морской пехоты США приняли очень интересный документ - новую редакцию Боевого устава 3-24 под названием «Восстания и подавление восстаний». Новый вариант устава ориентирован на косвенное (непрямое) участие США в деле подавления восстаний в той или иной стране, когда американские войска в массовом порядке не вводятся вовсе, а всю работу на земле делают силовые структуры принимающей американскую помощь страны. Описания повстанческого движения, предпосылок его возникновения, стратегии и тактики действий, настолько детально отображены, что иногда и вовсе непонятно, где речь идет о подготовке восстания, а где о его подавлении. То есть главами из американского устава можно пользоваться кому угодно в качестве неплохой общей инструкции к действию и подготовке к восстанию.

Таким образом не составляет особого труда сравнить недавние работы Герасимова и работы десятилетней давности от американских теоретиков и практиков, включая нынешнего министра обороны США. Но идеологом «гибридной войны» объявлен все же именно Герасимов.

Впрочем, и со стороны зарубежных коллег звучат здравые мысли. Майкл Кофман, политолог из Института Кеннана при Международном научном центре имени Вудро Вильсона, пишет: «На Западе этой фразой обозначаются теперь любые действия России, которые пугают говорящего. Опасность в том, что многие военные и политики убеждены, что полноценная российская доктрина гибридной войны – реальность. А веря в это, они склонны видеть проявления гибридных видов противоборств повсюду – особенно там, где их нет. Ведь практически любое действие России – в информационной, политической или военной области – может быть теперь интерпретировано как гибридное. Бессмысленные фразы могут оказаться смертельным оружием в устах людей, облеченных властью».

Илья Плеханов