Отличие григорианского календаря от юлианского таблица. Литературно-исторические заметки юного техника

---

Григориа́нский календа́рь - система исчисления времени, основанная на циклическом обращении Земли вокруг Солнца ; продолжительность года принята равной 365,2425 суток; содержит 97 високосных лет на 400 лет .

Впервые григорианский календарь был введён папой римским Григорием XIII в католических странах 4 октября 1582 года взамен прежнего юлианского : следующим днём после четверга 4 октября стала пятница 15 октября .

Григорианский календарь используется в большинстве стран мира .

Структура григорианского календаря

В григорианском календаре длительность года принимается равной 365,2425 суток. Длительность невисокосного года - 365 суток, високосного - 366.

$365\{,\}2425\; =\; 365\; +\; 0\{,\}25\; -\; 0\{,\}01\; +\; 0\{,\}0025\; =\; 365\; +\; \backslash frac\{1\}\{4\}\; -\; \backslash frac\{1\}\{100\}\; +\; \backslash frac\{1\}\{400\}.$ Отсюда следует распределение високосных годов:

• год, номер которого кратен 400, - високосный;
• остальные годы, номер которых кратен 100, - невисокосные;
• остальные годы, номер которых кратен 4, - високосные.

Таким образом, 1600 и 2000 годы были високосными, а 1700, 1800 и 1900 годы високосными не были.

Погрешность в одни сутки по сравнению с годом равноденствий в григорианском календаре накопится примерно за 10 000 лет (в юлианском - примерно за 128 лет). Часто встречающаяся оценка, приводящая к величине порядка 3000 лет, получается, если не учитывать, что со временем изменяется количество суток в тропическом году и, кроме того, изменяется соотношение между продолжительностями времён года .

В григорианском календаре годы бывают високосные и невисокосные; год может начинаться с любого из семи дней недели. В совокупности это даёт 2 × 7 = 14 вариантов календаря на год.

Месяцы

Согласно григорианскому календарю, год делится на 12 месяцев, продолжительностью от 28 до 31 дня:

№	Месяц	Кол-во дней
1	Январь	31
2	Февраль	28 (29 - в високосном году)
3	Март	31
4	Апрель	30
5	Май	31
6	Июнь	30
7	Июль	31
8	Август	31
9	Сентябрь	30
10	Октябрь	31
11	Ноябрь	30
12	Декабрь	31

Правило запоминания количества дней в месяце

Существует простое правило запоминания количества дней в месяце - «правило костяшек ».

Если выставить перед собой составленные вместе кулаки так, чтобы видеть тыльные стороны ладоней, то по «костяшкам» (суставам пальцев) на краю ладони и промежуткам между ними можно определить, является какой-либо месяц «длинным» (31 день) или «коротким» (30 дней, кроме февраля). Для этого нужно начать считать месяцы с января, отсчитывая костяшки и промежутки. Январю будет соответствовать первая костяшка (длинный месяц - 31 день), февралю - промежуток между первой и второй костяшками (короткий месяц), марту - костяшка, и т. д. Два следующих подряд длинных месяца - июль и август - попадают как раз на соседствующие костяшки разных рук (промежуток между кулаками не считается).

Существует также мнемоническое правило «Ап-юн-сен-но». Слоги этого слова указывают на названия месяцев, состоящих из 30 дней. Известно, что февраль, в зависимости от конкретного года, содержит 28 или 29 дней. Все же остальные месяцы содержат 31 день. Удобство данного мнемонического правила заключается в отсутствии необходимости «пересчитывания» костяшек рук.

Также для запоминания количества дней в месяцах существует англоязычная школьная поговорка: Thirty days have september, april, june and november . Аналог на немецком языке: Dreißig Tage hat September, April, Juni und November .

Разница юлианского и григорианского календарей

В момент введения григорианского календаря разница между ним и юлианским календарём составляла 10 дней. Однако эта разница постепенно увеличивается из-за разного количества високосных годов - в григорианском календаре завершающий год века, если он не делится на 400, не является високосным (см. Високосный год) - и сегодня составляет 13 дней.

История

Предпосылки перехода на григорианский календарь

Григорианский календарь даёт гораздо более точное приближение к тропическому году . Поводом к принятию нового календаря стало постепенное смещение по отношению к юлианскому календарю дня весеннего равноденствия , по которому определялась дата Пасхи , и рассогласование пасхальных полнолуний с астрономическими. До Григория XIII проект пытались осуществить папы Павел III и Пий IV , но успеха они не достигли. Подготовку реформы по указанию Григория XIII осуществляли астрономы Христофор Клавий и Алоизий Лилий . Результаты их труда были зафиксированы в папской булле, подписанной понтификом на вилле Мондрагоне и названной по первой строке Inter gravissimas («Среди важнейших») .

Переход на григорианский календарь повлёк следующие изменения:

С течением времени юлианский и григорианский календари расходятся всё более, на трое суток каждые 400 лет.

Даты перехода стран на григорианский календарь

Госудстства переходили с юлианского календаря на григорианский в разное время :

Последний день юлианского календаря	Первый день григорианского календаря	Государства и территории
4 октября 1582	15 октября 1582	Испания , Италия , Португалия , Речь Посполитая (федеративное государство: Великое княжество Литовское и Королевство Польша)
9 декабря 1582	20 декабря 1582	Франция , Лотарингия
21 декабря 1582	1 января 1583	Фландрия , Голландия , Брабант , Бельгия
10 февраля 1583	21 февраля 1583	Льежское епископство
13 февраля 1583	24 февраля 1583	Аугсбург
4 октября 1583	15 октября 1583	Трир
5 декабря 1583	16 декабря 1583	Бавария , Зальцбург , Регенсбург
1583		Австрия (часть), Тироль
6 января 1584	17 января 1584	Австрия
11 января 1584	22 января 1584	Швейцария (кантоны Люцерн , Ури , Швиц , Цуг , Фрайбург , Золотурн)
12 января 1584	23 января 1584	Силезия
1584		Вестфалия , Испанские колонии в Америке
21 октября 1587	1 ноября 1587	Венгрия
14 декабря 1590	25 декабря 1590	Трансильвания
22 августа 1610	2 сентября 1610	Пруссия
28 февраля 1655	11 марта 1655	Швейцария (кантон Вале)
18 февраля 1700	1 марта 1700	Дания (включая Норвегию), протестантские немецкие государства
16 ноября 1700	28 ноября 1700	Исландия
31 декабря 1700	12 января 1701	Швейцария (Цюрих , Берн , Базель , Женева)
2 сентября 1752	14 сентября 1752	Великобритания и колонии
17 февраля 1753	1 марта 1753	Швеция (включая Финляндию)
5 октября 1867	18 октября 1867	Аляска (день передачи территории от России к США)
1 января 1873		Япония
20 ноября 1911		Китай
Декабрь 1912		Албания
31 марта 1916	14 апреля 1916	Болгария
15 февраля 1917	1 марта 1917	Турция (с сохранением счёта лет по румийскому календарю с разницей −584 года)
31 января 1918	14 февраля 1918	РСФСР , Эстония
1 февраля 1918	15 февраля 1918	Латвия , Литва (фактически с начала немецкой оккупации в 1915 году)
16 февраля 1918	1 марта 1918	Украина (Украинская народная республика)
17 апреля 1918	1 мая 1918	Закавказская демократическая федеративная республика (Грузия , Азербайджан и Армения)
18 января 1919	1 февраля 1919	Румыния , Югославия
9 марта 1924	23 марта 1924	Греция
1 января 1926		Турция (переход со счёта лет по румийскому календарю на счёт лет по григорианскому календарю)
17 сентября 1928	1 октября 1928	Египет
1949		Китай

История перехода

В 1582 году на григорианский календарь перешли Испания , Италия , Португалия , Речь Посполитая (Великое княжество Литовское и Польша), Франция , Лотарингия .

К концу 1583 года к ним присоединились Голландия , Бельгия , Брабант , Фландрия , Льеж, Аугсбург, Трир, Бавария, Зальцбург, Регенсбург, часть Австрии и Тироль. Не обошлось без курьёзов. Например, в Бельгии и Голландии 1 января 1583 года наступило сразу после 21 декабря 1582 года и всё население осталось в том году без Рождества .

В ряде случаев переход на григорианский календарь сопровождался серьёзными беспорядками. Например, когда польский король Стефан Баторий ввёл в Риге новый календарь в 1584 году , местные купцы подняли мятеж, заявив, что сдвиг на 10 дней срывает их сроки поставок и приводит к значительным убыткам. Мятежники разгромили рижскую церковь и убили несколько муниципальных служащих. Справиться с «календарными беспорядками» удалось только летом 1589 года .

В некоторых странах, перешедших на григорианский календарь, впоследствии возобновлялось юлианское летосчисление в результате их присоединения к другим государствам. В связи с разновременным переходом стран на григорианский календарь могут возникать фактические ошибки восприятия: например, иногда говорится, что Инка Гарсиласо де ла Вега , Мигель де Сервантес и Уильям Шекспир умерли в один день - 23 апреля 1616 года . На самом деле Шекспир умер на 10 дней позже, чем Инка Гарсиласо, так как в католической Испании новый стиль действовал с самого введения его папой, а Великобритания перешла на новый календарь только в 1752 году , и на 11 дней позже чем Сервантес (который умер 22 апреля, но был похоронен 23 апреля).

Введение нового календаря имело также и серьёзные финансовые последствия для сборщиков налогов и податей. В 1753 году - первом полном году по григорианскому календарю, банкиры отказались платить налоги, дожидаясь положенных 11 дней после привычной даты окончания сборов - 25 марта. В результате финансовый год в Великобритании начался лишь 6 апреля. Эта дата сохранилась и до сегодняшних дней, как символ больших перемен, произошедших 250 лет назад .

Необычным был переход на григорианский календарь на Аляске, так как там он сочетался с переносом линии перемены даты . Поэтому после пятницы 5 октября 1867 года по старому стилю следовала ещё одна пятница 18 октября 1867 года по новому стилю.

До сих пор не перешли на григорианский календарь Эфиопия и Таиланд .

В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
Платону Каратаеву должно было быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом. Он сам не знал и никак не мог определить, сколько ему было лет; но зубы его, ярко белые и крепкие, которые все выкатывались своими двумя полукругами, когда он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости.
Лицо его, несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий. Но главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет; и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная неотразимая убедительность.
Физические силы его и поворотливость были таковы первое время плена, что, казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь. Каждый день утром а вечером он, ложась, говорил: «Положи, господи, камушком, подними калачиком»; поутру, вставая, всегда одинаково пожимая плечами, говорил: «Лег – свернулся, встал – встряхнулся». И действительно, стоило ему лечь, чтобы тотчас же заснуть камнем, и стоило встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое нибудь дело, как дети, вставши, берутся за игрушки. Он все умел делать, не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, парил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни. Он пел песни, не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел, как поют птицы, очевидно, потому, что звуки эти ему было так же необходимо издавать, как необходимо бывает потянуться или расходиться; и звуки эти всегда бывали тонкие, нежные, почти женские, заунывные, и лицо его при этом бывало очень серьезно.
Попав в плен и обросши бородою, он, видимо, отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому, народному складу.
– Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он. Он неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался, и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был. Когда он рассказывал, то преимущественно рассказывал из своих старых и, видимо, дорогих ему воспоминаний «христианского», как он выговаривал, крестьянского быта. Поговорки, которые наполняли его речь, не были те, большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты, но это были те народные изречения, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
Часто он говорил совершенно противоположное тому, что он говорил прежде, но и то и другое было справедливо. Он любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными и пословицами, которые, Пьеру казалось, он сам выдумывал; но главная прелесть его рассказов состояла в том, что в его речи события самые простые, иногда те самые, которые, не замечая их, видел Пьер, получали характер торжественного благообразия. Он любил слушать сказки, которые рассказывал по вечерам (всё одни и те же) один солдат, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Он радостно улыбался, слушая такие рассказы, вставляя слова и делая вопросы, клонившиеся к тому, чтобы уяснить себе благообразие того, что ему рассказывали. Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер, Каратаев не имел никаких; но он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами. Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера, который был его соседом; но Пьер чувствовал, что Каратаев, несмотря на всю свою ласковую нежность к нему (которою он невольно отдавал должное духовной жизни Пьера), ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним. И Пьер то же чувство начинал испытывать к Каратаеву.
Платон Каратаев был для всех остальных пленных самым обыкновенным солдатом; его звали соколик или Платоша, добродушно трунили над ним, посылали его за посылками. Но для Пьера, каким он представился в первую ночь, непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды, таким он и остался навсегда.
Платон Каратаев ничего не знал наизусть, кроме своей молитвы. Когда он говорил свои речи, он, начиная их, казалось, не знал, чем он их кончит.
Когда Пьер, иногда пораженный смыслом его речи, просил повторить сказанное, Платон не мог вспомнить того, что он сказал минуту тому назад, – так же, как он никак не мог словами сказать Пьеру свою любимую песню. Там было: «родимая, березанька и тошненько мне», но на словах не выходило никакого смысла. Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка. Он не мог понять ни цены, ни значения отдельно взятого действия или слова.

Получив от Николая известие о том, что брат ее находится с Ростовыми, в Ярославле, княжна Марья, несмотря на отговариванья тетки, тотчас же собралась ехать, и не только одна, но с племянником. Трудно ли, нетрудно, возможно или невозможно это было, она не спрашивала и не хотела знать: ее обязанность была не только самой быть подле, может быть, умирающего брата, но и сделать все возможное для того, чтобы привезти ему сына, и она поднялась ехать. Если князь Андрей сам не уведомлял ее, то княжна Марья объясняла ото или тем, что он был слишком слаб, чтобы писать, или тем, что он считал для нее и для своего сына этот длинный переезд слишком трудным и опасным.
В несколько дней княжна Марья собралась в дорогу. Экипажи ее состояли из огромной княжеской кареты, в которой она приехала в Воронеж, брички и повозки. С ней ехали m lle Bourienne, Николушка с гувернером, старая няня, три девушки, Тихон, молодой лакей и гайдук, которого тетка отпустила с нею.
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.
Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.
– Это моя племянница, – сказал граф, представляя Соню, – вы не знаете ее, княжна?
Княжна повернулась к ней и, стараясь затушить поднявшееся в ее душе враждебное чувство к этой девушке, поцеловала ее. Но ей становилось тяжело оттого, что настроение всех окружающих было так далеко от того, что было в ее душе.
– Где он? – спросила она еще раз, обращаясь ко всем.
– Он внизу, Наташа с ним, – отвечала Соня, краснея. – Пошли узнать. Вы, я думаю, устали, княжна?
У княжны выступили на глаза слезы досады. Она отвернулась и хотела опять спросить у графини, где пройти к нему, как в дверях послышались легкие, стремительные, как будто веселые шаги. Княжна оглянулась и увидела почти вбегающую Наташу, ту Наташу, которая в то давнишнее свидание в Москве так не понравилась ей.
Но не успела княжна взглянуть на лицо этой Наташи, как она поняла, что это был ее искренний товарищ по горю, и потому ее друг. Она бросилась ей навстречу и, обняв ее, заплакала на ее плече.
Как только Наташа, сидевшая у изголовья князя Андрея, узнала о приезде княжны Марьи, она тихо вышла из его комнаты теми быстрыми, как показалось княжне Марье, как будто веселыми шагами и побежала к ней.
На взволнованном лице ее, когда она вбежала в комнату, было только одно выражение – выражение любви, беспредельной любви к нему, к ней, ко всему тому, что было близко любимому человеку, выраженье жалости, страданья за других и страстного желанья отдать себя всю для того, чтобы помочь им. Видно было, что в эту минуту ни одной мысли о себе, о своих отношениях к нему не было в душе Наташи.
Чуткая княжна Марья с первого взгляда на лицо Наташи поняла все это и с горестным наслаждением плакала на ее плече.
– Пойдемте, пойдемте к нему, Мари, – проговорила Наташа, отводя ее в другую комнату.
Княжна Марья подняла лицо, отерла глаза и обратилась к Наташе. Она чувствовала, что от нее она все поймет и узнает.
– Что… – начала она вопрос, но вдруг остановилась. Она почувствовала, что словами нельзя ни спросить, ни ответить. Лицо и глаза Наташи должны были сказать все яснее и глубже.
Наташа смотрела на нее, но, казалось, была в страхе и сомнении – сказать или не сказать все то, что она знала; она как будто почувствовала, что перед этими лучистыми глазами, проникавшими в самую глубь ее сердца, нельзя не сказать всю, всю истину, какою она ее видела. Губа Наташи вдруг дрогнула, уродливые морщины образовались вокруг ее рта, и она, зарыдав, закрыла лицо руками.
Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…

Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.
Увидав его лицо и встретившись с ним взглядом, княжна Марья вдруг умерила быстроту своего шага и почувствовала, что слезы вдруг пересохли и рыдания остановились. Уловив выражение его лица и взгляда, она вдруг оробела и почувствовала себя виноватой.
«Да в чем же я виновата?» – спросила она себя. «В том, что живешь и думаешь о живом, а я!..» – отвечал его холодный, строгий взгляд.
В глубоком, не из себя, но в себя смотревшем взгляде была почти враждебность, когда он медленно оглянул сестру и Наташу.
Он поцеловался с сестрой рука в руку, по их привычке.
– Здравствуй, Мари, как это ты добралась? – сказал он голосом таким же ровным и чуждым, каким был его взгляд. Ежели бы он завизжал отчаянным криком, то этот крик менее бы ужаснул княжну Марью, чем звук этого голоса.
– И Николушку привезла? – сказал он также ровно и медленно и с очевидным усилием воспоминанья.
– Как твое здоровье теперь? – говорила княжна Марья, сама удивляясь тому, что она говорила.
– Это, мой друг, у доктора спрашивать надо, – сказал он, и, видимо сделав еще усилие, чтобы быть ласковым, он сказал одним ртом (видно было, что он вовсе не думал того, что говорил): – Merci, chere amie, d"etre venue. [Спасибо, милый друг, что приехала.]
Княжна Марья пожала его руку. Он чуть заметно поморщился от пожатия ее руки. Он молчал, и она не знала, что говорить. Она поняла то, что случилось с ним за два дня. В словах, в тоне его, в особенности во взгляде этом – холодном, почти враждебном взгляде – чувствовалась страшная для живого человека отчужденность от всего мирского. Он, видимо, с трудом понимал теперь все живое; но вместе с тем чувствовалось, что он не понимал живого не потому, чтобы он был лишен силы понимания, но потому, что он понимал что то другое, такое, чего не понимали и не могли понять живые и что поглощало его всего.
– Да, вот как странно судьба свела нас! – сказал он, прерывая молчание и указывая на Наташу. – Она все ходит за мной.
Княжна Марья слушала и не понимала того, что он говорил. Он, чуткий, нежный князь Андрей, как мог он говорить это при той, которую он любил и которая его любила! Ежели бы он думал жить, то не таким холодно оскорбительным тоном он сказал бы это. Ежели бы он не знал, что умрет, то как же ему не жалко было ее, как он мог при ней говорить это! Одно объяснение только могло быть этому, это то, что ему было все равно, и все равно оттого, что что то другое, важнейшее, было открыто ему.
Разговор был холодный, несвязный и прерывался беспрестанно.
– Мари проехала через Рязань, – сказала Наташа. Князь Андрей не заметил, что она называла его сестру Мари. А Наташа, при нем назвав ее так, в первый раз сама это заметила.
– Ну что же? – сказал он.
– Ей рассказывали, что Москва вся сгорела, совершенно, что будто бы…
Наташа остановилась: нельзя было говорить. Он, очевидно, делал усилия, чтобы слушать, и все таки не мог.
– Да, сгорела, говорят, – сказал он. – Это очень жалко, – и он стал смотреть вперед, пальцами рассеянно расправляя усы.

С 46 года до нашей эры, в большинстве стран мира, использовался юлианский календарь. Однако, в 1582 г. по решению папы Григория XIII он был заменен на григорианский. В том году следующим днем после четвертого октября стало не пятое, а пятнадцатое октября. Сейчас григорианский календарь официально принят во всех странах, кроме Таиланда и Эфиопии.

Причины принятия григорианского календаря

Основной причиной для введения новой системы летоисчисления стало перемещение дня весеннего равноденствия, в зависимости от которого определялась дата празднования христианской Пасхи. Из-за расхождений между юлианским и тропическим календарем (тропический год – это отрезок времени, за который солнце завершает один цикл смены времён года), день весеннего равноденствия постепенно смещался на все более ранние даты. В момент введения юлианского календаря, он приходился на 21 марта, как по принятой календарной системе, так и по факту. Но к XVI веку, разница между тропическим и юлианским календарем составила уже около десяти суток. В результате, день весеннего равноденствия приходился уже не на 21, а на 11 марта.

Ученые обратили внимание на вышеописанную проблему задолго до принятия григорианской системы летоисчисления. Еще в XIV веке Никифор Григора, ученый из Византии, сообщил об этом императору Андронику II. По мнению Григоры, необходимо было пересмотреть существовавшую на тот момент календарную систему, поскольку в противном случае дата празднования Пасхи продолжала бы сдвигаться на все более позднее время. Однако, император не стал предпринимать каких-либо действий для устранения этой проблемы, опасаясь протеста со стороны церкви.

В дальнейшем, о необходимости перехода на новую календарную систему говорили и другие деятели науки из Византии. Но календарь продолжал оставаться неизменным. И не только из-за страха правителей вызвать возмущение у священнослужителей, но и потому, что чем дальше отодвигалась христианская Пасха, тем меньше у нее было шансов совпасть с Пасхой иудейской. Это было недопустимо по церковным канонам.

К XVI веку проблема стала настолько актуальной, что необходимость ее решения уже не вызывала сомнений. В результате папа Григорий XIII собрал комиссию, которой было поручено произвести все необходимые исследования и создать новую календарную систему. Полученные результаты были отображены в булле «Среди важнейших». Именно она стала документом, с которой началось принятие новой календарной системы.

Главным недостатком юлианского календаря является его недостаточная точность по отношению к тропическому календарю. В юлианском календаре, високосными считаются все годы, которые делятся на 100 без остатка. В результате с каждым годом разница с тропическим календарем возрастает. Примерно через каждые полтора столетия она увеличивается на 1 день.

Григорианский календарь гораздо более точен. В нем меньше високосных лет. Високосными в этой системе летоисчисления считаются годы, которые:

1. без остатка делятся на 400;
2. без остатка делятся на 4, но при этом без остатка не делятся на 100.

Таким образом, 1100 или 1700 годы в юлианском календаре считаются високосными, поскольку они делятся на 4 без остатка. В григорианском же календаре, из уже прошедших, после его принятия, високосными считаются 1600 и 2000 годы.

Сразу после введения новой системы удалось устранить разницу между тропическим и календарным годом, которая составляла на тот момент уже 10 суток. В противном случае из-за погрешностей в расчетах лишний год набегал бы каждые 128 лет. В григорианском календаре лишний день набегает лишь каждые 10 000 лет.

Далеко не во всех современных государствах новая система летоисчисления была принята сразу. Первыми на нее перешли католические государства. В этих странах григорианский календарь был официально принят либо в 1582 году, либо в скором времени после указа папы Григория XIII.

В ряде государств переход на новую календарную систему был сопряжен с народными волнениями. Наиболее серьезные из них имели место в Риге. Они продолжались целых пять лет – с 1584 по 1589 гг.

Не обошлось и без курьезных ситуаций. Так, к примеру, в Голландии и Бельгии из-за официального принятия нового календаря после 21 декабря 1582 г. наступило 1 января 1583 года. В результате жители этих стран остались в 1582 году без Рождества.

Россия приняла григорианский календарь одной из последних. Новая система была официально введена на территории РСФСР 26.01.1918 г. декретом Совнаркома. В соответствии с этим документом, сразу после 31 января того года на территории государства наступило 14 февраля.

Позже, чем в России, григорианский календарь был введен лишь в немногих странах, среди которых – Греция, Турция и Китай.

После официального принятия новой системы летоисчисления, папа Григорий XIII отправил в Константинополь предложение о переходе на новый календарь. Однако, она была встречена отказом. Основной ее причиной было несоответствие календаря канонам празднования Пасхи. Однако в дальнейшем большинство православных церквей все же перешли на григорианский календарь.

На сегодняшний день только четыре православных церкви пользуются юлианским календарем: русская, сербская, грузинская и иерусалимская.

Правила указания дат

В соответствии с общепринятым правилом, даты, пришедшиеся на промежуток между 1582 годом и моментом принятия григорианского календаря в стране, указываются как по старому, так и по новому стилю. При этом новый стиль указывается в кавычках. Более ранние даты указываются в соответствии с пролептическим календарем (т. е. календарем, используемым для обозначения более ранних дат, нежели дата появления календаря). В странах, где был принят юлианский календарь, даты до 46 года до н. э. указываются по пролептическому юлианскому календарю, а там, где его не было – по пролептическому григорианскому.

Юлианский календарь В Древнем Риме с 7 в. до н. э. употреблялся лунно-солнечный календарь, в котором было 355 дней, делившихся на 12 месяцев. Суеверные римляне боялись четных чисел, поэтому каждый месяц состоял из 29 или 31 дня. Новый год начинался 1 марта.

В целях максимального приближения года к тропическому (365 и ¼ суток) раз в два года стали вводить дополнительный месяц – марцедоний (от лат. "марцес" – плата), равный первоначально 20 суткам. В этом месяце должны были оканчиваться все денежные расчеты прошлого года. Однако несоответствие римского и тропического годов этой мерой ликвидировать не удалось. Поэтому в 5 в. до н. э. марцедоний стали вводить два раза в четыре года, чередуя при этом 22 и 23 дополнительных дня. Таким образом, средний год в этом 4-летнем цикле был равен 366 суткам и стал длиннее тропического года приблизительно на ¾ суток. Используя свое право вводить в календарь дополнительные дни и месяцы, римские жрецы – понтифики (одна из жреческих коллегий) настолько запутали календарь, что в 1 в. до н. э. назрела настоятельная необходимость в его реформе.

Такая реформа была осуществлена в 46 г. до н. э. по инициативе Юлия Цезаря. Реформированный календарь в его честь стал называться Юлианским. Для создания нового календаря был приглашен александрийский астроном Созиген. Перед реформаторами стояла все та же задача – максимально приблизить римский год к тропическому и благодаря этому поддерживать постоянное соответствие определенных дней календаря одним и тем же временам года.

За основу был взят египетский год в 365 суток, но было решено раз в четыре года вводить дополнительные сутки. Таким образом, средний год в 4-летнем цикле стал равным 365 суткам и 6 часам. Число месяцев и их названия остались прежними, но продолжительность месяцев была увеличена до 30 и 31 дня. Дополнительный день стали прибавлять к февралю, имевшему 28 дней, и вставляли его между 23 и 24 числами, куда прежде вставляли марцедоний. В результате в таком удлиненном году появилось второе 24-е число, а так как римляне вели счет дня оригинальным способом, определяя, сколько дней остается до определенного числа каждого месяца, этот дополнительный день оказался вторым шестым до мартовских календ (до 1 марта). По-латыни такой день назывался "бис сектус" – второй шестой ("бис" – дважды, еще "сексто" – шесть). В славянском произношении этот термин звучал несколько по-иному, и в русском языке появилось слово "високос", а удлиненный год стал называться високосным годом.

В Древнем Риме, кроме календ, специальные названия имели пятые числа каждого короткого (30 день) месяца или седьмые длинного (31 день) месяца – ноны и тринадцатые короткого или пятнадцатые длинного месяца – иды.

Началом нового года стали считать 1 января, так как в этот день приступали к исполнению своих обязанностей консулы и другие римские магистраты. Впоследствии были изменены названия некоторых месяцев: в 44 г. до н. э. квинтилис (пятый месяц) в честь Юлия Цезаря стал называться июлем, в 8 г. до н. э. секстилис (шестой месяц) – августом в честь императора Октавиана Августа. В связи с изменением начала года потеряли смысл порядковые названия некоторых месяцев, например десятый месяц ("децембер" – декабрь) стал двенадцатым.

Новый Юлианский календарь приобрел следующий вид: январь ("януарис" – назван в честь двуликого бога Януса); февраль ("фебруариус" – месяц очищения); март ("мартиус" – назван в честь бога войны Марса); апрель ("априлис" – вероятно, получил название от слова "априкус" – согреваемый солнцем); май ("майус" – назван в честь богини Майи); июнь ("юниус" – назван в честь богини Юноны); июль ("юлиус" – назван в честь Юлия Цезаря); август ("аугустус" – назван в честь императора Августа); сентябрь ("септембер" – седьмой); октябрь ("октобер" – восьмой); ноябрь ("новембер" – девятый); декабрь ("децембер" – десятый).

Итак, в Юлианском календаре год стал длиннее тропического, но на величину значительно меньшую, чем египетский год, и был короче тропического года. Если египетский год опережал тропический на одни сутки каждые четыре года, то юлианский отставал от тропического на одни сутки через каждые 128 лет.

В 325 г. первый Вселенский Никейский собор постановил считать этот календарь обязательным для всех христианских стран. Юлианский календарь лежит в основе календарной системы, которой пользуются сейчас большинство стран мира.

На практике високосный год в Юлианском календаре определяется признаком делимости последних двух цифр обозначения года на четыре. Високосными в этом календаре являются и годы, обозначения которых имеют последними двумя цифрами нули. Например, среди 1900, 1919, 1945 и 1956 високосными являлись 1900 и 1956 гг.

Григорианский календарь В Юлианском календаре средняя продолжительность года была равна 365 суткам 6 часам, следовательно, он был больше тропического года (365 суток 5 часов 48 минут 46 секунд) на 11 минут 14 секунд. Эта разница, ежегодно накапливаясь, привела через 128 лет к ошибке в одни сутки, а через 1280 лет уже в 10 суток. Вследствие этого, весеннее равноденствие (21 марта) в конце 16 в. приходилось уже на 11 марта, а это грозило в будущем, при условии сохранения равноденствия 21 марта, перемещением главного праздника христианской церкви – Пасхи с весны на лето. По церковным же правилам Пасха празднуется в первое воскресенье после весеннего полнолуния, приходящегося на период между 21 марта и 18 апреля. Опять возникла необходимость в реформе календаря. Католическая церковь осуществила новую реформу в 1582 г. при папе Григории XIII, по имени которого новый календарь и получил свое название.

Была создана специальная комиссия из духовных лиц и ученых-астрономов. Автором проекта был итальянский ученый – врач, математик и астроном Алоизий Лилио. Реформа должна была решить две основные задачи: во-первых, ликвидировать накопившуюся разницу в 10 суток между календарным и тропическим годами, во-вторых, максимально приблизить календарный год к тропическому, чтобы в будущем разница между ними не была ощутимой.

Первая задача была решена административным порядком: специальной папской буллой предписывалось 5 октября 1582 г. считать 15 октября. Таким образом, весеннее равноденствие возвращалось на 21 марта.

Вторая задача решилась путем сокращения числа високосных годов, чтобы уменьшить среднюю продолжительность года Юлианского календаря. Каждые 400 лет из календаря выбрасывались 3 високосных года, а именно те, которыми заканчивались столетия, при условии, что первые две цифры обозначения года не делятся без остатка на четыре. Таким образом, 1600 г. оставался в новом календаре високосным, а 1700, 1800 и 1900 гг. становились простыми, так как 17, 18 и 19 не делятся без остатка на четыре.

Созданный новый Григорианский календарь стал гораздо совершеннее Юлианского. Каждый год теперь отставал от тропического всего на 26 секунд, а расхождение между ними в одни сутки накапливалось через 3323 года.

Так как в разных учебных пособиях приводятся различные цифры, характеризующие расхождение в одни сутки между Григорианским и тропическим годами, можно привести соответствующие расчеты. Сутки содержат 86 400 секунд. Разница между Юлианским и тропическим календарями в трое суток накапливается через 384 года и составляет 259 200 секунд (86400*3=259 200). Каждые 400 лет из григорианского календаря выбрасываются трое суток, т. е. можно считать, что год в Григорианском календаре уменьшается на 648 секунд (259200:400=648) или 10 минут 48 секунд. Средняя продолжительность Григорианского года составляет таким образом 365 суток 5 часов 49 минут 12 секунд (365 суток 6 часов – 10 минут 48 секунд = 365 суток 5 часов 48 минут 12 секунд), что лишь на 26 секунд больше тропического года (365 суток 5 часов 49 минут 12 секунд – 365 суток 5 часов 48 минут 46 секунд = 26 секунд). При такой разнице расхождение между Григорианским календарем и тропическим годами в одни сутки наступит только через 3323 года, так как 86400:26 = 3323.

Григорианский календарь первоначально был введен в Италии, Франции, Испании, Португалии и в Южных Нидерландах, затем в Польше, Австрии, католических землях Германии и в ряде других европейских стран. В тех государствах, где господствовала православная христианская церковь, еще долгое время пользовались Юлианским календарем. Например, в Болгарии новый календарь был введен только в 1916 г., в Сербии в 1919 г. В России Григорианский календарь был введен в 1918 г. В 20 в. разница между Юлианским и Григорианским календарями достигла уже 13 суток, поэтому в 1918 г. предписывалось считать следующий за 31 января день не 1, а 14 февраля.

До перехода на григорианский календарь, который в разных странах произошел в разное время, повсеместно использовался календарь юлианский. Назван он так в честь римского императора Гая Юлия Цезаря, проведшего, как считается, в 46 году до нашей эры, календарную реформу.

В основу юлианского календаря, судя по всему, положен египетский солнечный календарь. Год по юлианскому равнялся 365,25 суток. Но в году может быть только целое число суток. Поэтому полагалось: три года считать равными 365 суткам, а следующий за ними четвертый год равным 366 суткам. Этот год с дополнительным днем .

В 1582 году римский папа Григорий XIII издал буллу предписывающую «вернуть весеннего равноденствия на 21 марта». Оно к тому времени ушло от обозначенной даты на десять дней, которые были изъяты из того 1582 года. А чтобы ошибка в дальнейшем не накапливалась, из каждых 400 лет предписывалось выбрасывать трое суток. Не високосными стали года, числа которых кратны 100, но не кратны 400.

Папа угрожал отлучением от церкви каждому, кто не перейдет на «григорианский календарь». Почти сразу на него перешли католические страны. Через некоторое время их примеру последовали протестантские государства. В православных России и Греции юлианского календаря придерживались до первой половины XX века.

Какой из календарей точнее

Споры, какой из календарей - григорианский или юлианский, точнее, не утихают по сию пору. С одной стороны, год григорианского календаря ближе к так называемому тропическому году - промежутку, за который Земля совершает полный оборот вокруг Солнца. По современным данным, тропический год составляет 365,2422 суток. С другой стороны, ученые при астрономических расчетах и в настоящее время пользуются юлианским календарем.

Целью календарной реформы Григория XIII не было приблизить длительность календарного года к величине тропического года. В его времена такого понятия как тропический год еще не существовало. Целью реформы было соблюсти решения древних христианских соборов о сроках празднования Пасхи. Однако поставленной задачи полностью не решил.

Широко распространенное мнение, что григорианский календарь «правильнее» и «продвинутее» юлианского календаря - всего лишь пропагандистский штамп. Григорианский календарь, по мнению ряда ученых, астрономически не обоснован и является искажением юлианского календаря.